Открытый прицел и запах напалма(СИ) - Андрей Ивасенко

воздухе, действительно убрался восвояси на "нэньку" Украину. Пилот решил, видимо, пока приберечь древние советские авиабомбы и ракеты. Либо вообще угрожал непонятно кому. Заданной ему цели ополченцы не могли знать.

Дали отбой тревоги.

"Ленд Ровер", сверкая лаковыми боками, куда-то укатил.

Бойцы вышли из-за строений, кустиков и деревцев. Потянулись обратно к казарме, рассосались по своим местам.

***

Около полудня объявили построение на плацу.

Бойцов выстроили буквой "П". К ним вышел командир "Востока".

Роман впервые вживую увидел Александра Ходаковского, которого представили по позывному "Скиф". Человек среднего роста, поджарый, лицо продолговатое, с еще не оформившейся бородкой. Вокруг глаз темнели круги от недосыпания. На нем был спецназовский комбинезон бойцов "Альфы", кепи и разгрузочный жилет - все черного цвета.

- Пока мы умираем за нашу свободу, - отрывисто и резко, словно задыхаясь, начал витийствовать Ходаковский, - какие-то твари разграбили часть, забрав личные вещи наших товарищей! Этих крыс надо стрелять на месте!.." - и далее продолжил в том же духе.

Бойцы слушали комбата молча, с тяжелым взглядом на лицах, шевеля желваками. Ходаковский твердым шагом прохаживался перед строем, продолжал чеканить слова, подчеркивая их суровость внешним негодованием.

Роман голову не опустил, но прятал глаза и так стиснул зубы, что заболели челюсти. Сердце выпрыгивало из груди больше не от страха, а от стыда. Он почувствовал себя "чужим среди своих", не знал, куда спрятаться от рубящих командирских слов, ведь совесть не могла им противостоять. На душу легла горечь.

Эх, надо было держаться подальше от той грязной истории, в которую он влип волей обстоятельств! Мог бы тогда отказаться и не участвовать в ней! Но прошлое не терпит сослагательного наклонения. Расскажи сейчас, то толпа, вооруженная не только "общим мнением", все поймет не так - навыворот. Кто он сейчас? Ноль, пустое место и ничего. Пустят кровь, не особо разбираясь, и глазом не моргнут.

Са**нов бросил взгляд на К**шеева. Тот вообще стоял сам не свой: заметно скукожился и побледнел, глаза окостенели. Должно быть, и я, подумал Роман, сейчас выгляжу не лучше.

В воздухе лениво витал тополиный пух - в строю кто-то пару раз громко чихнул.

Вдруг комбат на секунду замолчал, будто о чем-то вспомнив, и скомандовал:

- Седой, выйти из строя!

Названный ополченец сделал два шага вперед. Замер, по-уставному подтянутый.

- Где оружие из КамАЗов?! - строго спросил у него Ходаковский.

Седой начал бубнить как пономарь. Городил какую-то несуразицу, пытался "переводить стрелки". На что комбат несколько раз повторял свой вопрос, особенно интересуясь пропавшим из расстрелянного КамАЗа станковым автоматическим гранатометом АГС-17, снятым с крыши терминала и который, следует отметить, не исчез с концами и впоследствии обнаружился у людей в отряде Дениса Пушилина, тоже побывавших на месте трагедии.

Похоже, оправданий Седого было недостаточно. Не получив вразумительного ответа, Ходаковский приказал ополченцу сдать оружие, снять форму и выйти за ворота.

Пилигрим попытался вступиться за своего бойца:

- Подожди, командир, мои ребята ни в чем не виноваты. Я все объясню.

- Выйти из строя!

- Есть, из строя! - бодро произнес Пилигрим. По его выправке было видно, что когда-то он тянул армейскую лямку не зря.

Комбат приблизился к нему, чуть наклонил свою голову, демонстративно понюхал воздух у лица Пилигрима. Язык у взводного узлом не завязывался, но запах перегара от него разил. Выпрямившись, Ходаковский бросил гневный взгляд на подчиненного и рявкнул:

- Вы пьяны! Сдать оружие!

Пилигрим разоружился, и вскоре его выпроводили вслед за Седым.

Бойцы продолжали молчать, провожая взглядом проштрафившихся "востоковцев", уже бывших. Понятно, те были виноваты, но пусть кто-нибудь покажет хоть одного человека, которого Бог сотворил из бриллианта.

Дальнейшая судьба Пилигрима и Седого для Романа осталась неизвестна, но скорее всего они продолжили службу в других подразделениях повстанцев, ибо такие мужики сидеть дома, сложа руки, уж точно не смогли бы.

- А теперь, - заявил Ходаковский, достав из кобуры пистолет и передернув кожух затвора, - я расстреляю каждого, кого увижу пьяным! Идет война! Пьянство в таких условиях будет расцениваться как предательство и измена! Стрелок в Славянске стреляет! И я не хуже! - Он обвел тяжелым взглядом бойцов, всматриваясь в их лица. - Вы не сброд, не пьяницы и не дегенераты! Вы не трусы и не паникеры! Вы бойцы, на которых надеется весь народ Донбасса! Держите себя в руках!

Комбат молча прошелся вдоль строя, остановился и, твердо напирая на "р", резко скомандовал:

- Р-разойдись!

После команды строй ополченцев рассыпался в разные стороны. А к Ходаковскому начали по очереди подходить "челобитчики", командиры подразделений. Они просили, докладывали и получали от комбата распоряжения.

Роман отнесся скептически к словам Ходаковского относительно расстрелов за пьянство, хотя и сказанное комбатом было небеспочвенным. Четыре дня тому, действительно, в интернете появилось видео, отснятое в Славянске, в котором был зачитан приказ о расстреле двух командиров ополчения: командира роты Болгара и взводного Луки, занимавшихся грабежами, похищением людей с целью выкупа и самовольно оставившими позиции во время боевых действий. В конце документ гласил: "...наказания за совершенные преступления будут неотвратимы, независимо от статуса и заслуг преступника". И, как утверждалось, приговор был приведен в исполнение.

Но Роман частенько звонил ополченцу с позывным "Бабурка". Леха,