Цена времени. Книга 2 (СИ) - Роман Шайх

не поставит. Вот слетать бы к себе, прибарахлиться тонной-другой разного рода полезностями и назад. Ведь все эти люди: купцы, ремесленники, воины, крестьяне. Их жизни, их судьбы висят на мне. Хотя они этого и не знают. А через неделю к ним прибьётся ещё столько же. Шестнадцать тысяч взрослых душ… Вроде бы не так чтобы и много в масштабах целой страны. Держу пари, царь больше потерял в этой войне с казанцами только от проблем со снабжением. Но какая же это сила в правильных руках! Да если бы я хоть кусочек от этого смог направить в нужное мне русло — я бы больше не нуждался здесь ни в чём. Да и морально неправильно было бы бросить их практически на смерть. Нет, нельзя мне сейчас помирать. Я открыл глаза, сел и ещё раз оглядел кажущуюся бесконечной колонну, уходящую в даль и скрывающуюся за лесным поворотом. Точно нельзя. Отказываться уже поздно. Я — шанс для этих людей. Спасти их от гарантированного поражения — моя задача. Спасти их — теперь уже мой долг.

Я спрыгнул с телеги, уже почти без труда влетел в седло и, ударив в толстые бока своенравного скакуна, галопом помчался вперёд. Меня проводили удивлённым взглядом, но ничего не сказали. Действительно — ну решил барин развеяться, так чего ж ему мешать? Тем более что средства позволяют. Разогнавшись до предела, я поразился, как быстро пролетают разномастные деревья и не заметил, как буквально через пол минуты вылетел из лесной чащи. Проскакав в таком темпе ещё пол сотни метров, я решил более не изнашивать животинку и, натянув поводья, перешёл на быструю рысь. Свернув с тропы вправо, я покорил небольшой холмик и остановил коня прямо на нём. Польский жеребец жадно вдыхал широкими ноздрями тёплый августовский воздух. Я тоже тяжело дышал, как-то незаметно переняв его отдышку. В благодарность похлопав его по шее, я посмотрел вдаль, силясь заглянуть за горизонт. Эта дорога — испытание на пути к великой цели. В путь!

Интерлюдия. Курсант Кузнецов.

Я в нерешительности стоял перед дверью, в которую ещё мгновение назад был готов влететь на крыльях воодушевления. Просьба моя была откровенно наглой и необоснованной и полковник запросто мог отказать мне в столь непотребном, на первый взгляд, вопросе. Наконец, собравшись с духом, я коротко постучал и, услышав столь же заветное, сколь небрежное «войдите», буквально заскочил в кабинет.

— Товарищ полковник, разрешите обратиться? — Немолодой офицер с редкой сединой медленно и устало поднял на меня свой внимательный и цепкий взгляд.

— Я слушаю, курсант. — Он отложил ручку, которой совсем недавно что-то с интересом выписывал и с кажущимся интересом уставился на меня.

— Товарищ полковник, вот, — Я протянул ему листок формата А4 с заполненным по форме устава рапортом. Он взял его, с полминуты быстро и хмуро читал, после чего положил и вновь посмотрел на меня.

— Значит, ордер вам нужен? — Усмехнулся он.

— Так точно! — С готовностью ответил я.

— На обыск? — Он вдруг улыбнулся, закрывая ладонью свою не по годам белоснежную улыбку, — А на каких, простите, основаниях?

— Ну как же? В деле с лабораторией единственный подозреваемый называл этот адрес. Я вообще не понимаю, почему его до сих пор не проверили.

— Ах вот оно что. Тогда вам, должно быть, известно, что подозреваемый Александров был признан невменяемым и все его показания аннулированы.

— Но ведь нужно проверить все возможные варианты! — Не унимался я.

— Товарищ курсант, — Уже гораздо строже вспылил полковник, — Дело о подпольной лаборатории закрыто по статье двести двадцать восемь и, частично, сто семнадцать. Следовательно, ни о каких дальнейших обысках речи идти не может. — Он протянул мне мой рапорт назад, — Продолжайте работу, Кузнецов.

Глава 2. «Первый день и первая ночь»

Никогда бы не подумал, что пятиминутное единение с природой так положительные скажется на ясности моей мысли. Стоя вот так вот на пригорке близ лесной чащи я как будто очистил свою голову от всего ненужного, придав какой-то неведомой лёгкости и светлости разуму. Передо мной открылся донельзя восхитительная картина, которая, наверняка, стала бы пейзажем какого-нибудь художника-живописца, если бы такие здесь, конечно, водились. Бескрайние просторы с наслоенными друг на друга лесами, полями, холмами и оврагами, речушками и полянами. Где-то далеко впереди хмурились тучи и сверкала молния. Видя подобное, хотелось воевать уже не столько за что-то материальное и даже не за собственную жизнь. Хотелось биться за каждый клочок этой прекрасной земли. Неужели в прошлом природа действительно была столь прекрасна? Похоже, что бесконечно набирающий обороты технический прогресс — штука столь же полезная, сколько разрушительная и беспощадная. Проникнувшись моментом, даже конь и тот прекратил своё бесконечное фырканье и сопение, полностью имитируя звуком камень.

Не знаю, сколько бы я вот так вот простоял, любуясь этим, безусловно, фантастическим пейзажем, если бы уже спустя пять минут позади не послышался многочисленный топот бегущих рысью всадников. Это Генрих во главе обоих моих пятёрок спешил проверить, всё ли у меня в порядке. Стоит признать, что внешне не сразу можно было отличить знатного немецкого дворянина от моих «боевых холопов», как тут было принято говорить. Да, его выдавал, пожалуй, только лишь блестящий доспех и гораздо более уверенная посадка в седле. Остальные же одиннадцать человек, не смотря на свой фактический статус, на самом деле не выражали какой-то обыденной рабской подавленности, присущей остальным боевым холопам. Они не уступали Майеру ни физическими габаритами, ни твёрдостью взгляда. Всё верно, ведь этих, ещё по сути отроков я воспитывал не как рабов, которым предстоит взять в руки оружие, а как полноценных воинов. Даже больше скажу — как рыцарей. Ну, по крайней мере начинал. Да, базового воспитания или образования они получить не успели. Но зато их тренировки проходили в таком формате, что они чувствовали себя в некоторой степени равными даже своему хозяину, из-за чего они сейчас хоть и понимали свой формальный статус, но на самом же деле чувствовали свою принадлежность к куда более высокому слою общества.

— Александр, друг мой, всё в порядке? — Майер был спокоен, но ситуация всё же требовала подобного вопроса.

— Да, Генрих, всё хорошо, — Ответил я, вновь оборачиваясь лицом к природе, левой рукой легонько поглаживая гриву коня, — Ты только глянь, какая красота!

— Да, впечатляет, — Он был не так восприимчив, но всё же отдал должное живописному пейзажу. Мы постояли так ещё минуту, — У нас совсем нет шансов? — Уже окончательно расслабившись спросил он.

— У нас всех — есть. Только лишь у них, — я