Эпилог - Алексей Волков

Тридцать шесть рублей. Прямо скажем, негусто. Правда, есть еще обручальное кольцо, последняя память о неудавшемся браке. Можно будет попробовать обменять его на продукты. А дальше что? Родителям хорошо, они сейчас в деревне у бабки. Уговаривали и его ехать с ним, тем более что завод все равно давно уже стоит, а когда заработает — неизвестно. Но он, дурак, тогда заартачился. Никуда мол, не поеду, нам сказали, что вызвать могут в любой день. Сиди теперь тут… И захочешь, так все равно не уедешь. Поезда не ходят, автобусы — и подавно…

— Можете идти, — отвлек его от размышлений голос Марины.

Николай захватил оба чайника и вышел в гостиную. Девушка сидела на диване и при его появлении попыталась встать, но Николай махнул рукой.

— Сидите, я сам. — Он выставил на стол сахарницу (слава богу, хоть сахар пока есть) и чашки и указал на стол. — Прошу.

— Спасибо. — Девушка перебралась на стул, нерешительно помолчала, робко взяла вилку и спросила. — А как вас зовут?

— Николай. А вас?

— Марина.

Пока пили чай, Николай узнал о ней почти все. Восемнадцать лет, студентка, перешла на второй курс, живет в общежитии, задержалась после экзаменов, а тут началось… В комнате осталась одна, денег почти нет, да и в любом случае достать за них ничего невозможно. Есть тоже нечего, хотела хоть талоны на хлеб отоварить, да и то не вышло…

Николай слушал и невольно мрачнел. Перед ним открывалась бездна, по сравнению с которой его ситуацию можно было назвать верхом благополучия. Что ни делай — падения в нее не миновать. Марина уловила его настроение и грустно улыбнулась.

— Вы только не думайте, я как-нибудь выкручусь. Должно же все это кончиться. Через неделю, ну, через две…

Вместо ответа Николай поднялся и направился к шкафу. Шкаф был тяжелый, но злость на эту собачью жизнь, на невезучую страну, в которой его угораздило родиться, придала ему сил, и угол шкафа отошел от стенки. Сам шкаф заскрипел, протестуя против подобного неделикатного обращения, но Николай уже заглянул в образовавшуюся щель и — о, чудо! — увидел там заветную красную пачку. Он вытянул руку, ухватил пачку дрожащими от нетерпения пальцами, быстро вытянул сигарету и сунул ее в рот.

— Не возражаете? — Николаю не хотелось оставлять девушку даже на минуту. — Я открою балкон.

— Конечно, — улыбнулась Марина. — А мне можно?

— Вы курите? — удивленно спросил он и протянул ей пачку.

— Курила. Только теперь все равно сигарет нет. Хорошо, что у вас осталось. Все полегче будет.

Николай кивнул, соглашаясь, и когда они закурили, с непривычки ощущая легкое, но приятное головокружение, предложил:

— Давайте на «ты». И вообще… пока этот бардак не кончится, перебирайтесь лучше ко мне. Не куковать же вам одной в общаге. Вы только не подумайте чего… Я буду здесь, вы — в спальне. Ну, как, идет?

Марина на мгновение изменилась в лице, затянулась и вздохнула.

— Идет.

3. ТОТ ЖЕ ДЕНЬ. РЫНОК

Он проводил Марину до общежития, договорился зайти за ней через два часа, и почти бегом двинулся к Центральному рынку. Путь был неблизкий, через добрую половину города, но это его не пугало. Город выглядел почти как всегда. Все так же сновали люди, вокруг стояли знакомые с детства дома, а с торца одного из них все еще свисал ободранный снизу до половины (выше, наверное, не дотянулись) лозунг, до которого никому уже теперь не было дела. Главное отличие было в другом — за всю дорогу Николай увидел только одну машину, милицейский полубронированный «джип» с толстыми, пуленепробиваемыми стеклами, медленно кативший по середине улицы. Все четверо сидевших внутри были в бронежилетах и касках, а у двоих на заднем сиденье между колен были зажаты стволы коротких десантных «калашниковых» с коротким раструбом на конце. На машину почти никто не обращал внимания, и лишь немногие, шагавшие по мостовой, уступали ей дорогу и прижимались к краю тротуара. Большинство же пешеходов по привычке ходило по ним и сейчас.

Возле горисполкома, на крыше которого все так же трепыхался на ветру флаг, уже привычно стояли два бронетранспортера. Вооруженные солдаты лениво разглядывали прохожих. А в остальном — город как город. Пустые магазины, бесконечные, стоящие на авось и неизвестно за чем очереди. Для будничного дня народу было многовато, впрочем, почти все предприятия в городе стоят. Сырья нет, комплектующих нет… да и вообще ни черта нет.

Ну, вот и рынок. Народу и здесь было много. Кто пришел в надежде что-нибудь купить, кто — продать или обменять на еду. Николай еще не успел как следует углубиться в толпу между рядами, как к нему уже начали подходить то одетые «в фирму» парни, то сомнительного вида мужики, без конца повторяя одни и те же вопросы:

— Что сдаешь?

— Надо что?

Связываться с ними не хотелось. Тут могли подсунуть вместо денег «куклу», могли и просто накостылять и отобрать все, что менял, и медленно шел дальше, покачивая головой в ответ на вопросы.

Он уже начал отчаиваться, когда ему неожиданно повезло — встретил давнишнего знакомого, тот когда-то учился на класс младше, а теперь вовсю фарцевал, и он согласился по старой памяти взять кольцо за тысячу и пачку «Явы». Отошли в сторонку, пересчитали деньги и разошлись, довольные результатом.

На остальное ушло от силы десять минут. Николай купил картошки, лука, кусочек масла и даже немного мяса, отдав за это половину приобретенных богатств, а в довершение прихватил еще и пять белых роз по рублю за штуку

— цветы сейчас практически никто не покупал. Потом направился к выходу.

Но выйти ему не удалось. По толпе внезапно прошло какое-то движение, на лицах отразился испуг.

От выхода, отрезая единственный путь к спасению и разворачиваясь в цепь, двигались десятка два здоровых парней в черных кожаных куртках.

Николай тоскливо обернулся, но со всех сторон рынок окружала трехметровая каменная стена.

Кожаные двигались не спеша, на кого-то не обращая внимания, у кого-то отбирали приглянувшееся, и эта неторопливость была страшнее любого стремительного нападения.

Не сопротивлялся практически никто, но накачанные мускулы просились в дело, и время от времени на некоторых обрушивались короткие жестокие удары. Обидно было и то, что людей на рынке было во много раз больше, но людей неорганизованных, не знавших друг друга, и оттого трусливых.

Николай, наверное, как и все, прикинул свои возможности к сопротивлению и только вздохнул.

Он мог внезапным ударом сбить с ног одного, если повезет — двух, но долго поединка не выдержать — навалятся остальные и забьют прямо на глазах у всех. И никто ему не поможет. Куда лезть, если даже милиция от них держится подальше?