Скрывая улики - Дэвид Розенфелт

– В таком случае поймай еще парочку. Загляни ко мне в офис.

– Когда?

– Когда? Через год после августа, идиот.

Несмотря на то, что с вопросом «когда?» вышла осечка, я попытался задать еще один:

– Зачем?

– Ты ведь все еще адвокат, насколько я помню?

– А тебе требуется адвокат?

Он не счел нужным отвечать на этот вопрос.

– Жду тебя через двадцать минут. – И бросил трубку.

По идее, для Винса должен был наступить звездный час. С тех пор как маньяк выбрал в качестве посредника для общения с полицией и читателями одного из его репортеров – Дэниела Куммингза, его газету расхватывали буквально как горячие пирожки.

Этого Куммингза Винс отыскал где-то в Огайо, кажется в Кливленде, и переманил к себе, сделав ведущим репортером криминальной хроники, хотя парню не было еще и тридцати. Я видел его лишь один раз, мельком, и он показался мне слишком правильным, чтобы когда-либо заинтересовать адвоката: эдакий законопослушный гражданин, свято верящий в презумпцию невиновности.

Что касается Винса, то с ним мы знакомы около года. На первый взгляд он производит впечатление человека грубого и неприятного, но когда познакомишься с ним поближе, начинаешь понимать, что он отвратителен и абсолютно невыносим. Если не вкладывать в слово «дружба» высокого смысла, то можно сказать, что мы с Винсом подружились. Ни один из нас не горел желанием задушить другого в объятиях, но по роду своих занятий мы вынуждены были пастись на одной лужайке, и меня вполне устраивали наши отношения.

Как правило, Винс начинал беседу с пяти минут нытья, однако когда я появился сегодня, он повел себя иначе. Вместо жалоб на жизнь он, почти как нормальный человек, предложил мне сесть и сразу же перешел к делу.

– Я хочу тебя нанять, – сообщил он.

Интересно, с какой стати ему понадобился адвокат по уголовным делам? При всех своих недостатках Винс был абсолютно законопослушным гражданином.

– С тобой что-нибудь стряслось?

– О, господи, конечно, нет. Я хочу, чтобы ты защищал интересы моей газеты. Не официально, а просто на уровне консультаций.

Издание, которым руководил Винс, принадлежало крупному газетному синдикату, у которого имелась своя юридическая служба.

– Но у вас полно юристов. Зачем тебе понадобился еще и я?

– Там одни идиоты. А главное, ты будешь замыкаться только на меня. Я не хочу, чтобы об этом узнали. Ты будешь моим личным идиотом, понял?

Ничего я не понял.

– То есть ты собираешься мне платить?

– Платить? Ты что, рехнулся?

Когда речь заходит о деньгах, все мои друзья придерживаются одной и той же точки зрения. Каждый искренне убежден в том, что лично ему денег не хватает, в то время как у меня их слишком много.

– Послушай, Винс. Именно так я зарабатываю себе на жизнь. Видишь ли, я юрист и по части зарабатывания денег имел в институте оценку «отлично».

– Ты хочешь денег? Чудненько. Это не проблема. Ширли!.. – Он театрально заломил руки, взывая к закрытой двери своего кабинета. – Мы не станем делать пожертвование в сиротский фонд. Я тут должен заплатить крутому адвокату. – Он с отвращением взглянул в мою сторону и сокрушенно покачал головой. – Глупые сироты вообразили, будто имеют право кушать трижды в день.

Не было никаких сомнений в том, что Винс придуривается. Это было бы ясно даже тому, кто не в курсе, что у него в жизни не было секретаря по имени Ширли. Но, с другой стороны, я вовсе и не надеялся заработать здесь денег, просто мне было интересно, как будут развиваться события. Именно поэтому я и согласился на гонорар в виде пончика с повидлом. Надо знать Винса: для такого человека, как он, отдать свой пончик с повидлом – уже подвиг.

Винс поделился со мной своими мыслями по поводу ситуации, в которой оказался его сотрудник Дэниел Куммингз. Как выяснилось, редактор понятия не имел, почему убийца выбрал в качестве посредника именно этого репортера. С одной стороны, газета расходилась сумасшедшими тиражами, и это не могло не радовать. С другой стороны, Винс чувствовал себя неуютно при мысли о том, что его издание оказалось втянутым в темную криминальную историю.

– В течение последних двух недель в редакции ошивается больше копов, чем журналистов, – сказал он.

– Но ты ведь помогаешь им в расследовании, разве не так?

– Разумеется. Я надеюсь, что нам нечего опасаться. У Дэниела единственный источник информации – это сам убийца, причем журналист понятия не имеет, кто он такой.

– В таком случае что тебя смущает? – спросил я.

– Сам толком не знаю. Вроде бы, ничего конкретного, но… кто знает, к чему все это приведет? Какой еще помощи могут потребовать от нас копы?

Сегодня я не узнавал своего приятеля: обычно Винс выглядел гораздо более уверенным в себе.

– Ладно, я послежу за ситуацией, – пообещал я. – А для начала мне хотелось бы переговорить с Куммингзом.

– Я уже предупредил его, что ты захочешь с ним поговорить. Только приготовься к тому, что он не станет прыгать от радости.

– Вот как? И почему же?

– Похоже, он считает тебя грандиозным геморроем на свою задницу.

– Надеюсь, это не ты меня так ему отрекомендовал?

– Ну, не совсем так. Я сказал не «грандиозный», а «величайший» геморрой. Больше всего этот парень опасается, что ты начнешь совать нос в его работу.

– И в мыслях такого не было. Кстати, он хороший репортер?

– Плохих не держим. Когда ты хочешь с ним встретиться?

– Как насчет завтрашнего утра? Скажем, около одиннадцати? А сегодня вечером мне хотелось бы взглянуть на его статьи по поводу этих убийств и заодно почитать все, что писали на эту тему другие издания.

– Это я тебе обеспечу, – сказал он. – Лори уже вернулась?

– Нет, – я покачал головой.

– Надо думать, если бы ты нашел себе клиентов и немного повкалывал, ей бы не пришлось искать заработок на стороне. А кстати, почему бы тебе не привлечь ее к нашему делу?

В прошлом Лори была кадровым офицером полиции, а с недавних пор стала частным детективом. Однако я не уверен, что она захочет заниматься этим делом.

– Ну, во-первых, это пока еще никакое не «дело», – возразил я. – А во-вторых, за свою работу она предпочитает получать вознаграждение в купюрах, а не в пончиках.

– Глупые женщины, сами не знают, от чего отказываются! – С этими словами он затолкал себе в рот здоровенный, облитый глазурью пончик.

Тара поджидала меня возле порога. В зубах она держала теннисный мячик, прозрачно намекая на то, что в течение двух дней я не удосужился вывести ее в парк. Пришлось выложить газеты, которыми снабдил меня Винс, и отправиться на прогулку.

Наш путь лежал в сторону Истсайд-парка, что в пяти минутах ходьбы от моего дома. Именно в этом доме, который находится на Сорок второй улице в городе Паттерсон, штат Нью-Джерси, я и вырос. Именно с этими местами связаны самые дорогие для меня воспоминания – пожалуй, единственные воспоминания, которые вообще имеет смысл хранить в памяти.

По дороге в Истсайд-парк я, как всегда, вспомнил старых друзей и то золотое время, которое мы провели вместе. Здесь мы играли в бейсбол, в футбол и теннис, изо всех сил стараясь выглядеть крутыми, чтобы произвести впечатление на девочек.

Во время прогулок с Тарой я из детского суеверия никогда не хожу в район Ист-Хай. Его мы с друзьями всегда недолюбливали, поскольку в самом названии, которое буквально означает «восточное шоссе», присутствует намек на возможный отъезд из Паттерсона, а никто из нас никуда уезжать не хотел. Словно в подтверждение нашей правоты, район впоследствии переименовали в Элмвуд-парк.

Мы с Тарой играли в мяч почти целый час. С некоторых пор я стараюсь забрасывать мячик не так далеко, как, бывало, делал это раньше. Что поделаешь, Таре уже исполнилось восемь лет, и она потихоньку начинает сдавать. Стоит мне только подумать об этом, как в желудке начинаются неприятные спазмы. А поскольку я не большой любитель желудочных спазмов, то стараюсь по возможности ни о чем подобном не думать.

Наигравшись вдоволь, мы заглянули в летнее кафе. Себе я заказал кофе со льдом, а для собаки попросил принести воды и рогалик. Она предпочитала рогалики с корицей и изюмом, поскольку точно знала, что я такие не люблю, а значит, не стану требовать свою долю. Потом мы, как обычно, пошатались еще полчаса, что дало Таре возможность быть обласканной прохожими никак не меньше пятидесяти раз, а в завершение прогулки остановились, чтобы запастись пиццей и пивом. Сегодня вечером открывался сезон национальной футбольной лиги, и мне хотелось с честью отметить это событие. Кроме того, я собирался на досуге ознакомиться с газетными статьями, которые Винс вручил мне, перед тем как выдворить из своего кабинета.

Когда мы наконец добрались до дома, я с удовольствием втянул ноздрями аромат пиццы и занялся подготовкой к предстоящему событию. Я разложил поблизости банки с пивом, пакеты с чипсами и с печеньем для собаки и даже несколько раз подпрыгнул на диване, проверяя, все ли в порядке с ложем, на котором мне предстоит провести открытие футбольного сезона. Ведь речь идет не только о сегодняшнем вечере: впереди еще два выходных дня, каждый из которых подразумевает десять часов полноценного отдыха на диване, прерываемого исключительно короткими прогулками в ванную комнату. Лично я ничего не имел бы против унитаза, совмещенного с диваном, если бы такую штуку кто-нибудь догадался изобрести. Правда, не уверен, что Лори сумела бы по достоинству оценить эту идею.