Петровна (СИ) - Охитина Татьяна

Она почти решилась за ним спуститься, когда мальчишка, сопя и морщась от света, сам появился в дверях кухни. При виде гостьи застыл, но опомниться ему не дали.

— А ну-ка иди сюда, паршивец! — рявкнула она. — Садись и рассказывай, что за чертовщина тут творится! — она кивнула на окно.

Мальчишка разрывался между желанием бежать и приказом остаться, но образ суровой нянечки сделал свое дело — парень перешагнул порог и с опаской присел на край табурета, готовый в любой момент исчезнуть. Вместо ответа тихонько спросил:

— Вы кто?

— Конь в пальто, — ответила Петровна и пожалела — на лице мальчишки обозначился испуг пополам с озабоченностью. — Зинаида Петровна, — утешила она страдальца и неожиданно для себя добавила: — можешь звать меня баба Зина, — никому из детей она не позволяла такой вольности, а тут само вырвалось. Мальчишка почему-то напрягся еще больше, силясь что-то вспомнить. Судя по виду, получалось не очень.

Алмус вконец растерялся — он читал про баббароков, буккалонов, иттазинов, и баббов, но вот бабазины ему никогда не встречались. Первые три были духами-паразитами и питались мозгами, четвертый — мифическое существо из мира туманов — пил кровь лягушек и змей. Чем питались бабазины они предположить не мог, но всеми силами надеялся, что не человечиной. Все-таки странный мир ему попался. Если бы не обстоятельства, можно было бы его изучить. Между тем гостья (язык не поворачивался назвать ее пленницей) поинтересовалась, как его зовут. Называть свое имя не хотелось. Мало ли… Но долг вежливости пересилил. Алмус представился, после чего все-таки спросил:

— Я правильно расслышал, вы бабазина, а не баббарока? И получив утвердительный ответ, сопровождающийся почему-то сочувственным взглядом, поинтересовался: — А чем вы питаетесь?

Мальчишка определенно был не в себе. Хотя чему удивляться?

— Кстати, о питании, — произнесла она, — ты бы сумку-то мою принес. Ту, что в подвале осталась. — Отправлять в подвал ударенного головой ребенка не хотелось, но спускаться туда самой не хотелось еще больше, а овощи и сумку было жалко. Вид у мальчишки сделался совсем прискорбный. — Ладно, — вздохнула Петровна. — Можешь просто напоить меня чаем. От бутерброда или какой-нибудь еды я бы тоже не отказалась, — она еще раз окинула взглядом бомжеватую кухню и добавила: — Если у тебя есть.

Судя по виду мальчишки, догадка оказалась правильной — в доме шаром покати.

— Ладно, я схожу, — обреченно произнес он, поднимаясь. — А что это за красные штуки в сумке?

— Странный вопрос, — уставилась на него Петровна. — Ты что, помидоров не видел? Овощи такие, в огороде растут, — пояснила она, изображая руками куст со свисающими плодами. И тут же спохватилась, что тот сейчас сбежит, так ничего и не объяснив:

— А ну-ка стой… точнее, сядь. Расскажи-ка мне, Алмус, что это за ерунда там, за окном, происходит.

Мальчишка с опаской выглянул на улицу. Облегченно выдохнул и снова опустился на табурет.

— Тут такое дело… — произнес он смущенно, — как бы вам объяснить…

Этот бегающий взгляд Петровна отлично помнила еще со времен работы нянечкой. И всегда он сулил одно — крупные неприятности.

— Ну ты уж постарайся как-нибудь, — произнесла она.

«Легко сказать "постарайся”», — подумал Алмус. Он только успел немного успокоиться, решив, что бабазины — это какой-то человеческий подвид, раз питаются овощами, а значит эта пожилая женщина вряд ли станет убивать его сейчас. А потом это будет не его проблема. И даже решил, что красные штуковины из ее сумки наверное стоит попробовать, раз уж сама бабазина до сих пор жива. Но этот вопрос… Как объяснить ей то, чего он и сам толком не понимал (из-за чего и лишился места в магической школе, завалив экзамен). Объяснять ей про искривления пространства и разрывы материи, создающие перекрестье миров? Про переходы? Про охотников? Или может рассказать про запрещенный аркан, узнав о котором, стражи мигом потащат его на суд, а оттуда — в подземелья Урга, из которых он уже не выйдет? И все из-за глупости и жадности — не надо было соглашаться на предложение Схона. Лучше и дальше находиться в трактире на побегушках, чем вот так сидеть и не знать, что ответить старушке, которая, между прочим, ничего плохого ему не сделала. И теперь справедливо ждала ответа на вопрос, во что он ее втравил. Алмус сжал кулаки. «Что ж, виноват — придется расхлебывать». И решил рассказать правду. Точнее, часть правды, оставив кое-что на потом. Так, на всякий случай.

Петровна слушала рассказ мальчишки и молчала, чувствуя как тает с каждым словом надежда вернуться домой. «Кажется, где-то в сумке был корвалол», — подумала Петровна. Но тут Алмус огорошил ее новой порцией информации, и мысль о корвалоле была отринута. «Нет, не дождетесь!». Умирать в незнакомом мире Петровна не собиралась. Не для того она боролась за свое место под солнцем и распинывала жизненные трудности, чтобы бесславно сдохнуть не пойми где. «Нет уж! — думала она, пока мальчишка вываливал на нее новые шокирующие подробности. — Зинаида Петровна Макарова этому миру не по зубам, и не такое переживала!». Собрав волю в кулак, она молча переварила информацию, а затем заявила притихшему Алмусу:

— Ясно. А теперь марш за сумкою! Живо!

«Что же такого ценного в ее сумке, раз она так о ней беспокоится?» — думал Алмус, спускаясь в подвал. И по дороге обратно, пыхтя под тяжелой ношей, тоже думал, но только безрезультатно. Нет, в сумку он, конечно, заглянул, но ответов не нашел. Обнаружил помимо так называемых помидоров еще какие-то длинные зеленые штуки, трогать их не рискнул, вдруг ядовитые. И лишь на последних ступеньках его пронзила мысль, ужасная в своей простоте. Задыхаясь от страха, он рванул на кухню… однако, самоубитого тела там не оказалось, Бабазина, живая и здоровая, деловито расставляла посуду на столе.

— А вы это чего? — растерялся Алмус.

— Чего-чего, обедать будем, — заявила та. — Принес? — взгляд ее переместился на сумку. — Вот и хорошо, сейчас салатика сделаю. У тебя соль есть?

— Да, вон там, — Алмус указал на покосившийся настенный шкафчик.

Бабзина с брезгливостью потянула за ручку и, обозрев содержимое, осуждающе произнесла:

— М-да, подзапустил ты, дружок, хозяйство. Ну ничего, дело поправимое, после обеда разберемся. Нож у тебя где?

— В ящике стола, — ответил Алмус и на всякий случай отошел подальше.

Опасения оказались напрасными, и вскоре на столе воздвиглись две тарелки с нарезанными овощами (зеленые длинные штуки тоже оказались съедобными). Бабазина затребовала масла, его в доме не оказалось, но и так обошлись.

Не без опаски приступал Алмус к обеду. Однако вид жующей старушки его успокоил, он рискнул попробовать — и незнакомая пища пришлась по вкусу.

— Ну а теперь, дружок, время уборки, — сообщила гостья, когда тарелки опустели. Доставай ведро, тряпку — и вперед. Если уж ты притащил меня в этот мир, изволь создать человеческие условия, иначе в этой грязище я задохнусь.

Алмус почувствовал, что съеденная пища вот-вот попросится обратно. Его затошнило от подлости и малодушия, ведь главное доброй старушке он так и не сказал. Она и не знает, что пребывать ей в этом доме придется недолго.

«А может не отдавать? — подумал Алмус. — Соврать Схону, что аркан не сработал, вернуть задаток и пусть отвяжется. А Бабазина останется здесь, со мной… Хотя кого я обманываю? Соврать Схону? Да этот тип ложь насквозь видит, а если поймет, что ему наврали, то не жить нам с Бабазиной обоим. Нет, это не вариант».

Алмус нахмурился, пытаясь найти решение, однако Бабазина расценила ситуацию по-своему.

— И нечего так недовольно сопеть. Насвинячил — убирай.