Самый худший день - Алексей Рябчиков

на пятнадцать лет в ипотеку? Ты хочешь вечно работать оператором в Ростелекоме? Ты хочешь заставить меня вечно работать в РОСТЕЛЕКОМЕ? Да ещё брать ипотеку в такое время!

– Но жить же надо!

– Но не в ипотеку же, блин! Да в такое время! Да ещё вечно работать в Ростелекоме!

– Жить в любое время надо!

– Но не сейчас же ипотеку брать! Сама подумай! Затягивать на шее петлю!

– Тогда нам стоит расстаться, – заявила она.

– Что? В смысле расстаться? Это из-за ипотеки?

– Нет. У всего должна быть цель. А наши с тобой встречи по выходным и по обедам к чему ведут?

– Да кто это придумал? – воскликнул я. – С чего вы взяли, что у каждого должна быть цель? Почему нельзя жить бесцельно?

– Можно. Но я так не хочу. Мне тридцать, понимаешь, мне нужно двигаться дальше…

– Знакомые слова. Тёти Ленины, да?

– Да при чём здесь моя мама, хотя она права.

– Права. Теперь понятно, откуда ноги растут. Ипотека, она мне как раз на днях пыталась её втюхать. Типа её банк льготу даёт.

Вы не подумайте, у её мамы нет банка. Она просто там работает.

– Ладно, забей на ипотеку, давай хотя бы снимем квартиру и поживём.

– Снимем квартиру? Ты ценники видела? Вся моя зарплата уйдёт.

– Одни отговорки.

– Это не отговорки, здесь нужно нормально сесть и подумать, а не вот так вот, как сейчас. Сначала возьмём ипотеку, потом ты продай свою свободу Ростелекому, а потом мы решим, что делать.

– Короче, я всё поняла, нам нужно расстаться!

– Я ей предлагаю сначала подумать, а она – сразу расстаться.

– Вот, к примеру, ты хочешь в туалет, что ты будешь делать?

– Началось. Опять свои мотивационные ролики мне будешь пересказывать. Я тебе говорю, давай подумаем, а ты сжигаешь мосты!

– Ты даже не хочешь меня выслушать, – она пододвинулась к краю стола. – Это самый минимум. А ты даже его не можешь сделать.

– У тебя, чё, сегодня плохой день?

Она просверлила меня глазами, молча встала и вышла из кафе.

Честно, я так ничего и не понял, что она хотела. К чему вела? Может, она беременна?

Я взял сотовый, набрал её номер.

– Алло, – прозвучал её голос.

– Ты случайно не беременна? – спросил я.– Алло…Алло!

Она бросила трубку. Ну, точно беременна.

Убийство

Самое лучшее, что я умею делать, – это смотреть кино и обсуждать его. Я могу назвать вам причину, почему российский кинематограф находится в таком состоянии. Почему его опережают корейский и датский?

Хотите?

Легко!

У нас нет экспериментов. Все наши фильмы – это либо копирка с Голливуда, либо копирка с Европы. Причём очень скверная копирка. А нужны эксперименты.

Я люблю кино и каждое утро, сидя на планёрке, представляю, что буду смотреть вечером.

Но в этот день я пропустил планёрку, в этот день я поругался с девушкой, в этот день я тупо не думал о фильмах, пока не зашёл после работы в супермаркет и не увидел там попкорн.

Попкорн – кино – мозаика сложилась.

Я вспомнил, что ещё ни разу не смотрел Феллини, что хочу пересмотреть «Сталкер» Тарковского, что меня ждёт фильм «Мужчины и Цыплята».

Короче, я взял попкорн, обрадовался, что меня дома ждёт польская кола, и в этот момент я получил сообщение от Вована (лучшего друга).

«Настало время выполнить твою клятву».

Какого хрена?

Я не люблю писать сообщения, поэтому просто набрал ему:

– Что за фигня?

– Помнишь, в школе? – проговорил он в трубку. – Ты тогда мне предложил клятву. Мол, раз эвтаназия запрещена, то ты убьёшь меня, если я смертельно заболею, а я сделаю это для тебя?

Чё? Это же были просто слова! Это же бред!

– Да-а-а-а, – тихо промычал я.

– Время пришло, – сказал он, тяжело выдохнув – У меня рак мозга!

У меня не было слов. Я стоял с пачкой попкорна в руке и смотрел на ценник «49,65».

– Алло, – звучал его голос в трубке – алло.

– Ты …Ты …Ты…Ты …Ты, – кажется, меня заело.

– Чё ты тыкаешь?

– Сегодня? – очень громко вырвалось у меня.

– Да, – он опять тяжело выдохнул. – Я жду тебя дома.

– А как ты хочешь это сделать?

– Ну, не по телефону же это рассказывать!

Блин! Я положил попкорн обратно, обматерил себя в себе, взял на входе корзину и закинул туда восемь, нет, девять. Да ну…Двенадцать банок пива! Это же ничего себе – я должен убить человека.

Солнце, лето, духота.

Асфальт, велосипед, подъезд.

В 18:00 Вован открыл мне дверь. Я вошёл в эту знакомую квартиру, которую он снимает у своего отца за 15 000 рублей + ЖКХ. Там дело семейное, я не лезу.

Середину комнаты занимал стол, который я раньше видел на кухне, на этом столе стояли бутылка виски, стаканы и лежал пистолет.

– Короче, я все продумал, – Вован трясущими руками закурил сигарету.

– Эээ, – прервал его я. – Это, на хрен, у тебя рак, у меня всё нормально. Иди, на хрен, кури на балкон, нефиг меня заражать!

Вован вышел на балкон, я сел за стол, достал банку пива, сделал большой глоток. Вот все говорят, что от пива становятся дурными. А я, наоборот, становлюсь офигенно осторожным – привычка со школы. Мы частенько там пили пиво с палочками, а потом нужно было идти домой, где родители и где надо было держать себя в рамках, нельзя показываться пьяным.

Вован зашёл с балкона, сел напротив меня, налил виски мне, потом себе.

Я отказался – я же не ирландец, это раньше мог мешать виски с пивом, теперь – нет. Возраст.

Вован выпил.

– Помнишь, я тебе говорил, что у меня башка болит, что я мысли теряю. Помнишь? – тихо проговорил он.

– Ну.

– Ну, вот – рак.

– Это уже типа точно, или пока так?

– Блять, как так-то? Рак и неточно?! Городишь тоже мне!

– Ну, мне в детстве поставили плоскостопие, а в военкомате сказали, что нет плоскостопия!

– Ты, бля, серьёзно сейчас шуткуешь?

Хочу вам сказать, что основная проблема Вована – маты через каждое слово. Я, как интеллигентный человек, буду их пропускать, вы уже сами добавляйте где надо.

– Почему шуткую, я к тому, что, может, перепутали.

– Иди на … Перепутали. С кем? С раком жопы?

– Бывают же случаи.

– Какие случаи! Всё точно! У меня рак мозга! Ты давал клятву убить меня в случае смертельной болезни. Она есть! Вот орудие! Приступай!

– Вот ты умный! Я тебя короче убиваю, меня сажают…

– Не посадят.

– Конечно, нет. Ты же там Богу на уши присядешь, он