Зарождение тьмы - Дайан Дюваль

— Он вбит слишком глубоко!  

— Не сдавайтесь, — подбадривал ее пленник, произнося слова с наигранным спокойствием. В здоровом состоянии Роланд мог бы выдержать краткое пребывание на не таком уж палящем утреннем солнце без последствий. Однако со столькими ранами, что вытягивали из него силы и кровь, текущую в голодную землю под ним, даже недолгое соприкосновение приведет к неизлечимым травмам и, скорее всего, к смерти.  

Поджав ноги под себя и сидя на корточках, добровольная помощница снова потянула колышек, на этот раз используя и силу бедренных мышц.  

Острая как бритва боль пронзила Роланда, когда державшее его орудие пытки медленно поднялось. Спасаемый помогал по мере сил. Его бицепсы вздувались, когда он тянул вверх, поймав пальцы благодетельницы между верхней поперечной планкой штыря и своей скользкой, покрытой ранами кожей.  

Наконец колышек выскользнул из земли. От неожиданности освободительница потеряла равновесие и едва не упала.  

Убрав руки, она недоверчиво уставилась на палку, которая так и осталась в пострадавшей ладони. В штуковине, покрытой комьями грязи и корнями, было почти полметра!  

Роланд указал на свои ноги.  

— Я вытащу другой, если вы займетесь моими лодыжками.  

Кивнув, спасительница повернулась к блондину и принялась нервно шарить по траве вокруг него.  

Решив, что она ищет нож, пленник подсказал:  

— Он возле моего бедра.  

Она уставилась на указанное бедро, перевела взгляд на пах, а потом опять на бедро. Бледность сменилась румянцем. Помощница взяла оружие и поспешно занялась путами на ногах Роланда.  

Если бы не чертовски сильная боль, он бы улыбнулся. Но вместо этого просто радовался, что у него все еще есть то, чем можно смущать незнакомок. На мгновение, когда блондин срезал его одежду и наклонился над ним с ножом, страж испугался, что нападавший собирается его кастрировать.  

Когда нежданная помощница принялась пилить толстую веревку, связывающую его лодыжки, Роланд повернулся торсом к привязанной руке и соединил ладони. Хотя кость, мышцы и сухожилия были повреждены, он заставил пальцы свободной руки взяться за пальцы другой и начал мучительно вытягивать из земли второй колышек.  

— Я как-то видела нечто подобное в новостях. Репортаж о детях с такой же болезнью, как у вас. И раз в неделю они собирались в парке после закрытия, чтобы пообщаться и поиграть на площадке в темноте, — напряженно говорила спасительница.  

Роланд пытался слушать ее, пока размеренно тянул импровизированный гвоздь из земли. Он не чувствовал себя таким слабым с тех пор… ну, с тех пор, как его обратили свыше девятисот лет назад.  

Добрая самаритянка продолжала:  

— В машине, по пути туда, детям пришлось надеть защитные костюмы и шлемы, потому что даже фары проносящихся мимо автомобилей могли их ранить. А ваша кожа такая же чувствительная?  

— Да, — проворчал Роланд, как только вытащил колышек.  

С минуту страж лежал неподвижно, пытаясь заглушить боль. Нож в руках помощницы соскользнул и вонзился в его плоть.  

— Извините, — поспешно выпалила она.  

Роланд покачал головой. Это не ее вина. Веревка была завязана очень крепко, и он сомневался, что и сам бы смог разрезать путы, не задев себя.  

Давление на его лодыжки ослабло, а затем и вовсе исчезло. Дамочка опустила свое орудие и стала тянуть штырь, подняв его настолько, чтобы раненый освободил ноги.  

Когда он сел, раны на его животе загорелись.  

Роланд затаил дыхание, а незнакомка подошла к нему. Каждые несколько секунд она с тревогой смотрела на горизонт.  

Взявшись за палку, пронзающую его ладонь, Роланд дернул.  

Помощница вцепилась в его запястье.  

— Не надо. Если вы вытащите ее сейчас, то занесете в рану грязь, бактерии, жуков и бог знает что еще. Пусть парамедики позже этим займутся.  

Наклонившись, она прижалась лицом к его груди и обхватила руками торс.  

Роланд был так удивлен, что лишь через минуту понял, что она пытается поднять его на ноги.  

Разумеется, без особого успеха. Он весил раза в два больше незнакомки. Но страж все равно оценил ее старания.  

Встав, Роланд почувствовал, как его лодыжки (да и большая часть тела) протестующе заныли. Добрая самаритянка тут же прильнула к его боку и осторожно положила его руку на свои узкие плечи. Макушка незнакомки в кепке едва доставала Роланду до подбородка.  

— Вы можете идти?  

Он слабо кивнул и позволил подвести себя к деревьям.  

Прохладная тень принесла чудесное облегчение горящей коже. Несмотря на спешку, малышка-спасительница старалась защищать его, отводя ветки, которые могли бы задеть раны или зацепиться за колышки в его ладонях. Она даже предупредила об острых сучках и других опасностях на земле, которые могли поранить босые ноги Роланда.  

Добравшись с ее помощью до края рощи, он увидел яркий пустой луг перед ними и выругался.  

Женщина закусила нижнюю губу и виновато посмотрела на него.  

— Я живу по ту сторону деревьев. Пойдем в обход, оставаясь в тени, или напрямик через поляну?  

Черт побери. Ему нужно добраться до убежища, прежде чем он упадет лицом в грязь.  

— Через поляну.  

Спасительница не колебалась и не переспрашивала. Она просто повела его вперед, помогая держаться на ногах, когда он оступался, и понукая, пока они почти не перешли на бег.  

— Мне кажется, или вы уже покраснели?  

— Нет, не кажется.  

Через несколько секунд кожа покроется ожогами.  

Они добрались до деревьев, где помощнице опять пришлось отводить агрессивные ветки. По другую сторону зеленой рощицы Роланд заметил очертания небольшого дома с верандой. Деревья на заднем дворе хорошо прикрывали его от солнца.  

Так страж скроется от смертоносных лучей по пути к черному ходу.  

— Осталось пройти совсем немного, — запыхавшись, проговорила малышка, обхватив спутника рукой за талию. Это ободряющее объятие, как ни странно, доставило ему удовольствие.  

Они прошли по траве, поднялись вверх по лестнице и остановились ненадолго на веранде, пока спасительница доставала ключи из кармана рубашки и отпирала замок. Затем они вместе втиснулись в крошечную прачечную и закрыли за собой дверь.  

Роланд и незнакомка одновременно вздохнули с облегчением.  

— Как вас зовут? – услышал он свой вопрос.  

— Сара Бингем. А вас?  

— Роланд Уорбрук. Спасибо, что спасли мне жизнь, Сара.