Серебряное зеркало - Роберта Джеллис

— Джон? Что общего у вас с Джоном?

Альфреду не хотелось отвечать на этот вопрос, он был больше озабочен тем, долго ли еще придется продолжать этот невинный разговор, прежде чем он сможет либо уйти, либо перейти к интересующей его теме.

— Это довольно сложно, — заметил он. — Раймонд — мой старший брат, а его старшая дочь, но не от Элис, — моя племянница… О, проклятие!

— Я не слишком озабочена тем, что я — побочная дочь. — Барбара, как и прежде, легко отыскала повод, чтобы привести его в замешательство тем или иным безобидным способом. Она заставила себя улыбнуться, хотя была обижена, потому что он помнил о ней, по-видимому, слишком мало. — Как бы ни поступал мой отец, правильно или нет, по меньшей мере, он облегчил эту проблему для меня.

Альфред пожал плечами.

— Мы обсуждали это раньше, и вы знаете, я считаю вас очень разумной…

— Вы действительно помните! — воскликнула Барбара.

Альфред слабо улыбнулся, хотя готов был откусить себе язык, чтобы не назвать ее глупышкой за то, что она никак не поймет: он помнит о ней все. Вместо этого он лишь приподнял брови.

— По меньшей мере, вы разумны в этом отношении.

Барбара была настолько потрясена этим жестким ответом, который прозвучал как недвусмысленное предупреждение: не следует надеяться, что она интересует его больше, чем десять лет назад. Ей стало трудно дышать. Его голос дрогнул в конце фразы, и, кажется, он чуть не добавил что-то нежное. Она испугалась, что сейчас разрыдается, если он сделает это, и отвернулась.

Он, видимо, понял ее состояние, так как после короткой паузы, без связи с предыдущим, продолжил:

— В конце концов, грех вашего отца и матери, что бы они ни сделали, нисколько не компрометирует вас. Что же касается Джона… Фенис, моя племянница, замужем за приемным сыном сэра Уильяма, так что моя семья тесно связана с семьей Марлоу. Если вы добавите к этому то, что король Генрих женат на тете моей и Раймонда, то, полагаю, Джону естественно искать у меня помощи, попросив сделать все, что в моих силах, не только для Уильяма и Обри, но также и для дела Генриха.

— Я надеюсь, помощь не понадобится, — сказала Барбара. — Я только позавчера приехала из Англии. Граф Лестер прислал мирные предложения, и если они будут приняты, то всем несчастьям придет конец.

Теперь она могла говорить совершенно спокойно. Барбара уловила мало смысла в том, о чем говорил Альфред, но его объяснения дали ей время прийти в себя. Альфред не был жестоким. Он пытался защитить ее от себя самой, как делал это в прежние годы. Тогда она не знала, что половина придворных дам, некоторые — богатые наследницы, вожделели его, потому что он был одним из великих победителей турниров, и болтали, что он искусен в постели так же, как и на поле боя. С нею о таких вещах никто не заговаривал — ее считали ребенком, а сама она не догадывалась, чем он привлекал женщин, потому что Альфред был не особенно красив. Если бы она знала, то поняла бы, что он добр с ней из желания утешить, что считает ее ребенком, которому нужно помочь справиться с первыми житейскими бедами. Как ей теперь было известно — благодаря объяснениям Альфреда, — только большая любовь и страх за ее безопасность вынудили отца оставить ее с королевой Маргаритой. Но в 1253 году, когда она оправилась от потрясения после поспешного отъезда отца, ей пришло в голову, что ее прислали сюда, чтобы выдать замуж. И поскольку отец, сказал, что передает ее дела в руки Альфреда и она должна обращаться к нему при необходимости за помощью, Барбара предположила, что, если ей понравится Альфред, его выберут ей в мужья. Он даже выполнил ее желание на одном из турниров и отдал ей приз — серебряное зеркало.

Альфред не смеялся над ней, когда она предложила ему свою любовь, он только нежно сказал, что никогда не искал жены с таким высоким положением, ведь она — дочь графа, а он — безземельный младший сын. Она должна выйти замуж за богатого дворянина, который обоснуется на землях ее матери. Альфред всегда был добр. Для нее же было бы намного лучше, если бы он рассмеялся и назвал ее маленькой или глупой, как делал ее отец.

2.

— Дорогой сэр Альфред, простите, что я не вышел к вам сразу, как только Джон сообщил мне, что вы здесь. Мне так хотелось выслушать его новости, что я рассчитываю на ваше доброе расположение.

Голос Хью Бигода прервал размышления Альфреда, удивленного утверждением Барбары, что она привезла из Англии условия мирного соглашения. Оба, он и Барбара, встали, и, так как сэр Хью взял его за руку, Альфред сказал, что ни о какой обиде не может быть и речи. Однако, прежде чем он успел добавить, что дом сэра Хью, по-видимому, переполнен, чтобы принять еще одного, тем более нежданного, гостя, Бигод положил руку ему на плечо и, улыбаясь, повернулся к Барбаре со словами:

— Я пока оставлю при себе список новых предложений Лестера, которые прислала королева Элинор. Мне необходимо немного времени, чтобы сочинить ответы, которыми она останется довольна.

— Вы можете оставить его себе, я уверена, этот список предназначен вам. Не хотите ли вы передать ей со мной пожелание не оскорблять эмиссаров Лестера? Я не думаю, что какой-либо вред причинят принцу Эдуарду, но, по-моему, всеобщая конфискация собственности и другие очень грубые меры вполне могут быть направлены против врагов Лестера, если мирные переговоры не начнутся в ближайшее время.

— Я подумал о многом, что мне хотелось бы передать ей, но…

Барбара поморщилась, ее удивило раздражение, звучавшее в голосе Хью, и усмешка Альфреда. Однако, если бы она смогла прочитать мысли, что вертелись сейчас в голове Альфреда, то, без сомнения, вряд ли рассердилась бы его улыбке. Он просто любовался ею. Кое-что он забыл о своей Барбаре; он забыл, каким чувственным становится ее рот, когда она улыбается, — или никогда раньше не замечал этого? Было так много причин желать ее — хотя бы эта ясная беспечная улыбка, спрятанная за торжественным выражением лица.

— Дядя!.. — с деланной обидой обратилась она к сэру Хью. — Я скажу королеве, что вы считаете меня неподходящим посланником.

— Ты не посмеешь! — воскликнул Хью не то со смехом, не то с возмущением. — Элинор не поймет, что ты обвиняешь меня в том, что я считаю всех женщин пустоголовыми. Наша бедная королева испытала так много потрясений и горя! Печально, но она утратила чувство доброго юмора. Она может подумать, что ты замышляешь бунт и потому не заслуживаешь моего доверия.

На этот раз Барбара вздохнула:

— Боюсь, что она уже так думает и пригласила меня присоединиться к ее окружению, чтобы иметь возможность наблюдать за мной.

Бигод нахмурился.

— Ты не должна из-за своей симпатии к королеве Элинор привязываться к ней, если…