Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова - Сергей Иванович Валянский

Кроме этого, Н. А. Морозов первый предложил использовать наблюдение дифракционных явлений для определения размеров облачных капель с самолета, то есть при наблюдении облачных образований сверху. До него этот метод применялся только для изучения наземных туманов и облаков, наблюдаемых с земли. Лишь после работ Ленинградского института экспериментальной метеорологии 1934–1936 годов этот метод был рекомендован для наблюдения в свободной атмосфере.

Внимание ученого привлекала также структура перистых облаков на высотах, «где вьюги бушуют даже в самые жаркие летние дни». Ему принадлежит понятие «ложные перистые облака», связанное с грозовыми облаками, и т. д. Он также высказал предположение о наличии в стратосфере вертикальных токов. К 1914 году относится его представление относительно состава верхних слоев атмосферы. По его мнению, водород и гелий едва ли могут удерживаться в атмосфере, и едва ли их количество может увеличиваться с высотой, как думали тогда еще многие зарубежные метеорологи. Однако это положение (о сравнительной однородности состава атмосферы) стало общепринятым лишь через 20 лет. Даже в начале 30-х годов XX века, когда норвежский физик Вегард на основании исследования спектров полярных сияний высказал аналогичное мнение, его взгляд не разделялся еще всеми учеными.

В период 1924–1932 годов издается семитомный труд «Христос».

Свою давнюю мечту написать «Историю человеческой культуры в естественнонаучном освещении» (именно таково настоящее название многотомника «Христос») Н. А. Морозов начал осуществлять в 1918 году. За короткий срок он подготовил фундаментальный труд в десяти объемистых томах. Но издать удалось только семь из них.

В письме к В. И. Ленину от 18 августа 1921 года Н. А. Морозов писал:

«…Моя книга ни в какой мере не «богоискательская», а совершенно определенно атеистическая в научном смысле этого слова.

Ее основа — колебание всех ветхозаветных и новозаветных религиозных сообщений, основанное на определении времени этих событий астрономическим способом, причем оказывается полное несогласие хронологии, и естественное объяснение всякой мистики…»

Основной задачей своей работы он считал согласовать исторические науки с естествознанием и обнаружить общие законы психического развития человечества на основе эволюции его материальной культуры, в основе которой, в свою очередь, лежит постепенное усовершенствование орудий умственной и физической деятельности людей.

Эта работа Н. А. Морозова, как бы спорны ни были некоторые его выводы, представляет большой методологический интерес. Ученый впервые поставил существенные вопросы в пограничных, между естествознанием и историей, областях.

В последние годы жизни Н. А. Морозов закончил большой труд о теоретических основах геофизики и метеорологии, в котором по-новому подошел к предсказаниям погоды. Эти годы он провел преимущественно в имении Борок, которое по инициативе В. И. Ленина было передано Морозову в пожизненное пользование. В 1932 году он был избран почетным членом Академии наук СССР. Советское правительство присвоило ему звание заслуженного деятеля науки, он был награжден двумя орденами Ленина и орденом Трудового Красного Знамени.

По случаю девяностолетия ученого постановлением Совнаркома СССР были учреждены стипендии имени Н. А. Морозова студентам и аспирантам, работающим в области астрономии, физики и химии. А также его имя было присвоено созданному по его инициативе биологическому стационару «Борок» АН СССР, призванному наблюдать за изменениями в окружающей среде в результате создания Рыбинского водохранилища.

В период ярко выраженного процесса дифференциации наук Н. А. Морозов выступал за интеграцию естественнонаучных знаний, за взаимодействие наук, за разработку тех проблем, которые находились в пограничных областях. Это очень созвучно нашему времени — времени интеграции знаний, когда активный рост наших знаний о природе происходит в точках соприкосновения различных наук. Он выступал за сотрудничество ученых различных стран в разработке фундаментальных проблем науки, за науку как достояние всего человечества.

«Международность, — писал Н. А. Морозов, — это главная характеристика всякого истинного знания. Ньютон и Кеплер, Дарвин и Маркс, а с ними и Менделеев в своих теоретических выводах являются достоянием всего мыслящего человечества. Их открытия ложатся в основу мировоззрения каждого из нас и лягут в основу мировоззрения каждого из будущих поколений».

Н. А. Морозов считал, что движение человеческого познания не упраздняет, а только исправляет то, что было достигнуто уже ранее.

Он подходил к истории отдельных дисциплин с позиций истории науки в целом. «Как уже не раз случалось в истории естествознания, — замечает он, — человеческая мысль и здесь шла многообразными путями к одной и той же конечной цели — выяснению истинного строения и эволюции атомов. В самый разгар реакции против алхимических фантазий, реакции, господствовавшей почти безраздельно среди химиков XIX века, провозглашенная алхимиками идея о единстве вещества и трансформируемости его видоизменений нашла себе приют у самых выдающихся физиков. В то время как многие химики того периода наделяли атомы современных минеральных элементов даже предвечным существованием в природе, физики и астрономы постепенно приходили к совершенно обратным выводам».

«Эволюционная теория… — писал Н. А. Морозов в 1909 году, — проникает теперь и в невидимый мир атомов и тоже обнаруживает в нем закон прогрессивного осложнения действующих единиц. Вместе с тем она бросает нам луч света и на химию будущего».

Историзм как способ познания был присущ Н. А. Морозову — ученому-энциклопедисту. Диапазон его интересов распространялся от «кирпичей мироздания» — химических элементов — до сущности жизни; от возникновения звезд в результате взрыва космических тел до образования облаков, от векторного исчисления до теории относительности, от процессов, происходящих в центре земного шара, до воздухоплавания, от древней и средневековой истории стран Средиземноморья до итогов науки начала XX столетия.

Далеко не все бесспорно в представлениях и рассуждениях Н. А. Морозова. Кроме того, архаичные термины и понятия, которыми он пользовался, мешали пониманию новых идей. Но какую бы книгу или статью Морозова ни взять, мы всегда найдем в ней оригинальные мысли самобытного ученого.

В качестве примера приведем его введение к сборнику стихов «Звездные песни» — «Наука в поэзии и поэзия в науке».

НАУКА В ПОЭЗИИ И ПОЭЗИЯ В НАУКЕ

Сквозь тюремную решетку

наблюдаю я природу,

Вижу солнце, вижу зелень

и мечтам даю свободу.

Таковы строки, оставшиеся у меня в памяти с детства. Откуда они появились в моей голове, я уже не знаю, но они почему-то запали мне в душу, хотя в то время я и не мечтал о темницах, которым суждено было впоследствии так сильно ворваться в мою жизнь.

Собственно говоря, мы и все наблюдаем окружающий нас мир как будто из окна комнаты, и притом наши органы чувств дают нам о нем очень неполное представление. Подумайте только, что, кроме той гаммы