Мичман Империи. Часть первая - Александр Четвертнов

а затем окинула грустным взглядом покрытую пылью, но всё еще шикарную, огромную гостиную.

— Август здесь жил, когда ссорился с отцом, — всхлипнула любимая, и я крепче её обнял, слова были бы лишними. — Папа в такие моменты не приезжал сюда, говорил, что брату надо остыть и образумиться.

Она снова всхлипнула, уткнулась в мое плечо, и я увёл её из квартиры.

В автобусе Абаимов осторожно, как самое дорогое, что есть у него в жизни, передал Иллирике люльку с проснувшейся Варенькой, и Пруха рванул с места. Домой.

* * *

Отпуск. Нет, не так. «Отпуск». Так гласили бумаги, на деле же, боевая операция. Могута дал задание, надо выполнять. Графиня Юдина должна вступить в наследство, а Ерастов проследить, чтобы всё имущество рода было передано армии в качестве компенсации. Да, этим будет заниматься военный суд, но надо сначала дожить до него. Верно ведь?

Александр Ярославович всё распланировал, опираясь на силы одного отделения. Из сослуживцев отца в живых остались лишь семь человек, включая самого премьер-майора. Поэтому он не стал больше никого привлекать. Лишнее это, да и не согласились бы они. Кто такой для них Туров? Неизвестный ветеран, и его сын.

Как же мне хотелось, чтобы Гадел был здесь, вместе с нами! Всё подразделение было бы в сборе. Но они с Леной уехали к её родителям, а я не рискнул брать кого-то другого с собой в «отпуск». Хотя желающие были, даже несмотря на то, что Ерастов подробно объяснил, куда едем и зачем, а затем выставил ограничение по количеству человек. Вот и набрался наш сегодняшний отряд. А потом в него затесался Серафим, отговорившись просьбой настоятельницы.

Фух, хватит раздумий. Самая сложная часть исполнена. По уму, нам бы стартовать обратно в космос, да на суд мчаться. Но ближайший рейс только через две недели, потому надо где-то затаиться. Ферма моей семьи подходила для этого, как нельзя лучше. Простолюдины, да еще и с гербом, никакой аристократ не посмеет напасть, боясь привлечь гнев императора.

Можно подумать: «Император далеко, как он узнает?». Но с нами был целый боярин, око и десница его величества. Так что бояться было нечего. Кроме снайперов. Но это решаемый вопрос, когда есть целое отделение морпехов.

Да, оставался еще момент возвращения на космодром через две недели. Но мы сделали всё, чтобы о нас не узнали, а эвакуация, как сказал дядя Саша, будет проще. Надо только разжиться нормальным транспортом и оружием. Подозреваю, он купит танк.

— А хорошо тут, поля, луга, лепота! — протянул Александр Ярославович, отвлекая меня от мыслей.

— Это степь, — поправил его Серафим.

— Да какая разница. Эх, выйду на пенсию, куплю здесь землю, буду коней разводить, — мечтательно протянул Ерастов.

— И лошадей.

— Я и говорю, коней.

— Кони без лошадей не разводятся, — улыбнулся Апостолов.

— У меня будут! — твёрдо произнёс премьер-майор.

— Ага, выдашь им звание, — ехидно добавил казак. — Будет конь, но женского полу.

Дядя Саша насупился, и отвернулся к окну, так ничего и не ответив.

Дальше ехали молча. Вечерело. Кто-то смотрел по сторонам, кто-то задремал, я же, обнимая прижавшуюся Иллирику, любовался Варенькой и предвкушал скорую встречу с семьёй. Благодать.

Через какое-то время Серафим начал хихикать, всё громче и громче.

— Смешинка в рот попала? — повернулся к нему Ерастов. — Смех без причины — признак дурачины.

— Да нет, Саш, — покачал головой казак. — Я тут подумал, знаешь, что ты не учёл в своём плане?

— Ну? — нахмурился Александр Ярославович, а все остальные навострили уши.

— Шикарно всё распланировал, до миллиметра…. Предугадал почти всё… — сквозь смех начал объяснять Апостолов. — Даже антигравом где разжиться продумал…. А главное, секретность! — Серафим воздел палец к потолку. — Инкогнито!

— Ближе к делу! — глаза Ерастова метали молнии.

В прямом смысле метали! Маленькие такие, даже озоном запахло.

— Только вот мы под плащами в повседневной форме, со знаками различий… — Апостолов не сдержался и заржал.

Дядя Саша несколько мгновений смотрел на заходящегося от смеха казака, и загоготал сам.

Вдвоем они заразили остальных, и вот, уже весь салон наполнен хохотом. Даже Варенька что-то весело угукала в люльке, стуча крохотными кулачками по одеяльцу.

— Впереди пылевой след! — Пруха разрушил весёлую атмосферу.

— Апостол, щит! — скомандовал премьер-майор.

— Свернул влево, удаляется. Очень быстро.

— Ростислав, что там?

Я моментально сориентировался на местности:

— Ферма наших соседей.

— А откуда они могут так мчаться?

Даже думать не надо.

— Только от нас, — я на миг задумался, — Вы же не думаете…?

— Будем исходить из худшего. Приготовиться к бою.

Загудели энергетически блоки на бронежилетах, защелкали затворы на винтовках.

— Рохля, что со спутником?

— Есть контакт, — один из старших лейтенантов застучал пальцами по инфопланшету, а Чюватов с завистью на него покосился. — Вывожу картинку. У Ворот три полувоенных антиграва и два отделения террористов. Вооружение лёгкое. Против них, на ферме, десяток человек в гражданском. Стоят на местах.

— Пруха?

— Пять минут, и на месте.

— Снижайся. Жеребята, десантируетесь за километр, выдвигаетесь во фланг. Туров, забираешь с собой графиню.

— Александр Ярославович, — я так посмотрел на него, что он моментально капитулировал. — Абаимов, отвечаешь за графиню головой.

— Есть.

* * *

— Ещё раз повторяю, шли бы вы отсюда, ребятки, ферма не продаётся! — раздался голос Деда из динамиков. — Я и бычков, ведь, выпустить могу, и броневички ваши не помогут.

— Ты, старый, не пугай, пуганые! — отвечал ему один из «гостей» грубым голосом. — Граф Ракса даёт хорошие деньги за землю и быков, аристократы согласны свой бизнес продать, а ты воду среди простолюдинов мутишь. Дедушка, ничего не попутал? С кем связался, понимаешь?

Мы ждали в микроавтобусе, когда бойцы моего отделения выйдут на позицию, а Чюватов тешил чувство собственного величия, запустив разведывательный мини беспилотник, который и транслировал нам разговор.

— Ну, чё вылупился? Думаешь, статус простолюдина защитит тебя и родню от несчастных случаев? — у меня аж скулы свело, он угрожает моей семье! — Никого ещё не защищал, а тебя защитит? — небольшая пауза. — Ахренеть, ты чё, трубку набиваешь? Ты, дед, даешь. Вкури вместе с табаком, что власть в системе поменялась. Ни один аристократ здесь не пойдёт против моего господина, а местные чинуши будут через день у него с руки есть. Так что кончай дурачиться, и подписывай купчую, не то….

— Не то, что, малец? — кажется, я услышал, как дед затянулся. Значит, успокаивается. Не дай Бог взорвётся. Тогда бой будет, а мы еще здесь, не там.

— Ты на понт меня не бери, инвалид. Мы знаем, что ты на флоте служил, и сын твой, только не поможет вам это. У меня здесь десяток бойцов с индексом под двадцатку, да у меня двадцать пять. Мы тут камня на камне не оставим, и свидетелей не будет. Вот бумаги, подписывай, и проваливай с нашей земли, час тебе, чтобы манатки собрать. Ну, бери, бери. Ты на хрена инфопланшет сломал?

— Вот, поросль зелёная, разговаривать со старшими не умеете….

— Пруха, мчи! — дал команду Ерастов.

-… ты передай своему господину, слуга, чтобы он подумал хорошенько, прежде чем снова сюда вас отправить. А сейчас ты ничего не сделаешь, через минуту вокруг будет столько народу, что замучаешься свидетелей убирать. И сказки свои, про кормление с рук, рассказывай в другом месте. А теперь, восвояси шагом марш, ребятушки. Разговор окончен.

Щелкнул затвор, за ним еще с десяток.

— Ты безумен дед, реально. Думаешь твои фермеры нам противники? Ты сам выбрал….

Дальше я не слышал, наш антиграв подлетел к толпе, и мы пулей вылетели наружу, занимая боевые позиции. Восемь человек, хоть и без ЛДПМ, но упакованные в отличное, современное снаряжение.

Мы произвели фурор. Люди Раксы крутились на месте, не понимая, в кого целиться.

Вперёд вышли Ерастов и Апостолов. Серафим растянул перед нами видимый, огромных размеров локальный щит, и тут же щелкнул зажигалкой, отбрасывая её в сторону, раздувая из пламени огненный вихрь выше человеческого роста. Демонстрация силы — она такая.

— Приветствую, господа! — Александр Ярославович поднял руку, и вода из ближайшей поилки для животных вытянулась в тонкую, длиннющую плётку, одним концом овившуюся вокруг запястья. — Прошу вас сложить оружие и средства связи. — Он добродушно улыбнулся.

Плеть притягивала внимание, выписывая в воздухе замысловатые круги, роняя капли, на лету превращавшиеся в ледяные иглы, которые замирали перед лицами врагов.

Какие там двадцать пять единиц, хоть тридцать пять! Любой до сороковника отложил бы кирпичей от такой картины.