Пророк с острова Флорес - Тед Косматка

И еще Поль изучал запрещенные тексты. Он изучал сбалансированные равновесия[7] и Харди-Вейнбурга,[8] но в одиночку и по ночам, бродя по темным залам внутри собственной головы, потому что больше всего его восхищали компромиссы. Поль был юношей, который понимал компромиссы.

Он узнал о недавно открытом гене АРОЕ4, общем почти для всех живущих на планете людей, и прочел теории о том, каким образом вредоносные гены стали встречаться в популяции с такой высокой частотой. Оказывается, хотя АРОЕ4 и вызывает болезнь Альцгеймера, он также защищает мозг от разрушительных для него последствий недоедания в раннем детстве. Ген, уничтожающий мозг в семьдесят лет, защищает его в возрасте семи месяцев. Он узнал, что люди с серповидно-клеточной анемией невосприимчивы к малярии, а носители гетерозиготных генов кистозного фиброза менее восприимчивы к холере, что во время эпидемий чумы люди с кровью группы А выживали чаще, чем люди с кровью других групп, и это всего за одно поколение навсегда изменило процентное соотношение групп крови среди населения Европы. Некоторые утверждали, что этот процесс теперь медленно имитируется геном CKR5[9] и вирусом ВИЧ.

На лекциях по антропологии Поль узнал, что все его современники могут проследить свою родословную до предков из Африки, живших почти шесть тысяч лет назад, когда все человечество существовало в пределах единственной небольшой популяции. И еще профессора говорили: было не менее двух миграций людей из Африки — узкое место генетики в пользу теории Всемирного потопа. Но каждая культура имеет собственные верования и убеждения. Мусульмане называют это Аллахом, евреи — Яхве. Научные журналы проявляют осторожность и больше не называют это Богом, а говорят о разумном создателе — архитекторе, со строчной «а». Впрочем, в глубине души Поль решил, что все это сводится к одному и тому же понятию.

Поль узнал, что ученые сканировали мозги монашек, пытаясь отыскать отметку Бога, но не смогли ее найти. И узнал о теории эволюции. Хотя официальная наука давно ее развенчала, приверженцы этой теории еще существовали — их убеждения обрели почти бессмертный статус по соседству с родственными областями псевдонауки, прозябая на задворках рядом с более старыми системами убеждений наподобие астрологии, френологии и акупунктуры. Современные эволюционисты считали, что все различные системы датировок ошибочны, и предлагали целый набор ненаучных объяснений того, почему изотопные методы дают неправильные результаты. Кое-кто из них даже поговаривал о фальсификации данных и мировом заговоре.

Эволюционисты игнорировали общепринятую интерпретацию геологической хронологии. А также чудо плаценты и идеальную сложность глаза.

На младших и старших курсах Поль изучал археологию — древние останки Homo erectus и Homo neanderthalensis. А также останки нелюдей — афаренсиса, австралопитека и Пана.[10]

В мире археологии граница между людьми и не-людьми могла быть расплывчатой — но всегда оставалась важной. Для некоторых ученых Homo erectus был расой давно вымерших людей, засохшей веткой на древе человечества. Для их более консервативных коллег он вообще не был человеком — просто неким «другим», отрыжкой творца, независимым существом, изготовленным с помощью того же набора инструментов. Но это была уже крайняя точка зрения. Официальная наука, разумеется, приняла в качестве индикатора принадлежности к человечеству использование каменных орудий. Люди изготовляли орудия. Лишенные души животные — нет. Конечно, и в официальной науке все еще шли споры. Ископаемые останки KNM ER 1470, найденные в Кении, выглядели настолько безупречно сбалансированными между человеком и не-человеком, что была даже изобретена новая категория: почти-человек. Споры обещали стать весьма жаркими, спорщики приводили в качестве доказательств антропометрическую статистику.

Подобно благосклонному учителю, внезапно явившемуся на детскую площадку, чтобы разнять драчунов, на сцене появилась наука генетика. А потом, заняв точку пересечения между двумя страстями в жизни Поля — генетикой и антропологией, — родилась наука палео-метагеномика.

Поль получил степень бакалавра в мае и начал дипломную работу в сентябре. Через два года, получив ученую степень, он переехал на восточное побережье, чтобы работать в «Вестинг геномикс», одной из передовых лабораторий, занимающейся генетическими исследованиями.

Три недели спустя он уже находился в Танзании, осваивая в полевых условиях разработанную лабораторией методику извлечения ДНК из костей возрастом 5800 лет. Более древних костей в мире не существовало.

Двое мужчин вошли в ярко освещенную комнату.

— Значит, здесь и проводятся анализы? — произнес незнакомый голос с акцентом австралийца-горожанина.

Поль оторвался от микроскопа и увидел своего руководителя в сопровождении мужчины постарше, облаченного в серый костюм.

— Да, — ответил мистер Лайонс.

Незнакомец переместил вес тела на тиковую трость. Волосы у него были коротко остриженные и седые, с аккуратным косым пробором.

— Меня никогда не перестает изумлять, — продолжил незнакомец, оглядываясь, — насколько похожи лаборатории по всему миру. Даже культуры, которые ни в чем не могут согласиться между собой, сходятся в том, как сконструировать центрифугу, где разместить стойку с пробирками, какой краской покрасить стены. Всегда белой. А лабораторные столы — черной.

Мистер Лайонс кивнул. Он был из тех, кто носил свой авторитет как униформу (на два размера больше), которую требовалось непрерывно поправлять, чтобы выглядеть прилично.

Поль встал и стянул с рук латексные перчатки.

— Гэвин Макмастер, — представился незнакомец, протягивая руку. — Рад с вами познакомиться, мистер Карлсон.

Они пожали друг другу руки.

— Поль. Можете звать меня Поль.

— Извините, что прервал вашу работу.

— Я все равно в это время делаю перерыв.

— Не буду мешать вашей дискуссии, — сказал Лайонс и вышел.

— Прошу вас, — Поль указал на ближайший рабочий стол. — Присаживайтесь.

Гэвин опустился на стул.

— Обещаю не отнять у вас много времени, — сказал он. — Но мне необходимо с вами поговорить. Мы последние несколько дней оставляли сообщения для вас, и…

— А-а… — Поль изменился в лице. — Так вы из…

— Да.

— То, что вы связались со мной здесь, весьма необычно.

— Могу вас заверить, что и обстоятельства весьма необычны.

— Тем не менее не могу сказать, что мне понравилось, занимаясь одной работой, получить предложение заняться другой.

— Теперь я вижу: случилось недоразумение.

— Каким образом?

— Вы назвали наше предложение работой. Считайте, что мы просим вас о консультации.

— Мистер Макмастер, я очень занят. Я сейчас в середине нескольких проектов и, если честно, удивлен, что Вестинг позволил вам войти в эту дверь.

— Вестинг уже «на борту». Прежде чем связаться с вами сегодня, я взял на себя смелость поговорить с руководством.

— Как вам удалось?.. — Поль уставился на визитера, Гэвин приподнял бровь. Когда имеешь дело с корпорациями, вопрос «как?» обычно бывает риторическим. Ответ всегда один. И всегда включает долларовые знаки.

— Разумеется, вас тоже ждет премия, — Макмастер пододвинул к нему через стол чек. Поль едва взглянул на бумажку.

— Повторю, я сейчас в середине нескольких проектов. Возможно, кого-нибудь из наших специалистов по анализу образцов ваше предложение заинтересует.

Макмастер улыбнулся:

— При обычных обстоятельствах я предположил бы, что это ваша тактика заключения сделок. Но ведь это не так?

— Не так.

— Когда-то я был таким же. Черт, может быть, я и сейчас такой.

— Тогда вы меня поймете, — Поль встал.

— Я вас понимаю лучше, чем вы думаете. Но иногда деньги бывают куда красноречивее людей. Кстати, бренность денег способны ощутить лишь те, кто соглашается их принять.

— У меня такого опыта не было. Прошу меня извинить, — вежливость подобна стене. Этому он научился у матери.

— Прошу вас… Прежде чем мы расстанемся, я хочу вам кое-что показать.

Гость открыл портфель и достал пачку глянцевых фотографий. На секунду Поль замер. Потом взял снимки из протянутой руки Гэвина. Поль смотрел на фотографии. Долго смотрел.

— Эти ископаемые останки найдены в прошлом году на острове Флорес в Индонезии, — пояснил Гэвин.

— Флорес, — прошептал Поль, все еще разглядывая карточки. — Я слышал, там нашли странные кости. Но не знал, что уже есть публикации.

— Потому что мы ничего не публиковали. Пока, во всяком случае.

— Эти размеры не могут быть правильными. Шестидюймовая лучевая кость.

— Они правильные.