Дух литературы - Сергей Че
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Ты отдашь нам честь.
Бухарь прыснул.
- Это что, как в армии? Ребром ладони по лбу?
- К пустой голове руку не прикладывают. А у тебя и фуражки нет. Ты отдашь нам честь в более традиционном смысле.
Дух масляно расплылся в улыбке, отчего Бухарь покраснел, наверное, впервые в жизни.
- Это что… типа десять негров сперва лапают, а потом труселя снимают?
Дух даже задохнулся от возмущения.
- Да как ты… Что за мысли у тебя грязные! А еще девочка!
- Я не девочка, - хриплым басом сообщил Бухарь.
- Да какая разница! Честь это нечто такое эфемерное, неуловимое. Раньше ее было много, а теперь почти не осталось. У тебя ее с гулькин нос. Вот эти остатки мы и хотим забрать. Ты этой потери даже не заметишь. Все равно даже не знаешь, что это такое.
Бухарь фыркнул.
- Да забирайте хоть тонну. На этом все? Можно лететь по графоманам?
Дух развернул невесть откуда взявшийся свиток.
- Нет. Сперва договор подписать надо.
- А! – нахмурился Бухарь. – Все-таки, договор. Кровью небось подписывать.
- Нет, - усмехнулся дух. - Слезами. Писательскими слезами. Райтерс тирс, как говорят ирландские вискокуры
Руки у него внезапно вытянулись на всю длину комнаты, одна сунула Бухарю под нос половинку луковицы, другая ловко подставила гусиное перо под хлынувшие слезы. Третья рука придвинула свиток с договором.
- Тут, пожалуйста.
Бухарь мельком глянул на витиеватый текст, схватил перо, подмахнул на свободном месте. Прозрачные слезы потемнели и стали голубыми, как яйца дрозда.
Дух втянул свои многочисленные руки обратно, и торжественно встал, выпятив пузо.
- Вот теперь, - провозгласил он, - можно и по графоманам.
***
- Это он?
- Ага.
- Вот этот мелкий шибздик – мой конкурент?
- Один из лучших.
- Он же младше меня!
- Зато сочиняет с ясельного возраста.
Пиу!
- Следующий!
***
- Это она?
- Ага.
- Та самая, у которой рваных грелок больше, чем у дурака фантиков?
- Ага.
- Пусть лучше пойдет порисует
Пиу!
- Следующий!
***
- А этому зачем? Калифорния, вилла с бассейном.
- Он ее снимает еще с тремя такими же.
- Да без разницы. Ненавижу!
Пиу!
- Следующий!
***
- О! Знакомая рожа!
Пиу!
- Эй! Ты зачем это сделала?
- Что именно?
- Зачем ты его пнула?
- За дело. Этот гад в прошлый раз мой рассказик обосрал. Следующий!
***
- Еще один корифей жанра, мать его. У самого тиражи под миллион, а туда же.
- Сейчас у него тиражи раз в двадцать меньше.
- Да без разницы. Вот зачем ему это, а?
- Над графоманами любит глумиться.
- Сволочь!
Пиу!
- Следующий!
***
- Хосподя! Дедушка! Из тебя ж песок сыпется. Ручки дрожат, ножки дрожат. Иди отдохни.
Пиу!
- Следующий!
***
- А почему так много домохозяек бальзаковского возраста?
- Бальзаковский возраст – тридцать лет.
- А я о чем? Тридцать, пятьдесят. Полно их.
Пиу!
- Э, а почему она продолжает по клавиатуре стучать, как бешеная?
- Не знаю. Попробуй еще раз.
Пиу!
- Да что такое-то? Она только ускорилась!
Пиу!
- Слушай, твой подавитель графоманов сломался. На такое количество, наверное, не рассчитан. Может у него патроны кончились?
- У него нет патронов. Дай посмотрю… …Плохо дело.
- В смысле?
- Долго объяснять. Но, похоже, на некоторых он просто не действует. Такой принцип работы. Подавляет первичные импульсы и мешает им запускать цепочки ассоциаций. А тут у некоторых вообще импульсов нет, ни первичных, ни вторичных, никаких. Что в голову забредает, то сразу на бумаге оказывается. Как у киргизских акынов. Что вижу, то пою.
- Блин!
- Погоди, это еще не все. Видишь экранчик?
- С зелеными точками? Ну?
- Это показатели уже подавленных графоманов. Типа как звездочки на фюзеляже. Но они должны быть красными. А они зеленые.
- И что это значит?
- Это значит, что их мания уже восстановилась. И они опять карябают рассказы.
- Ты же говорил про неделю!
- Видимо, энергии подавления не достаточно.
- И что делать?!
- Снова пройти по списку…
- Как?!
- Садишься на страницу талмуда-самолета, говоришь «Предыдущий!»
- Да на кой?! Если этот твой подавитель их не подавляет?
- Ну, не знаю… Эй, ты куда?
- Здесь же сад. Огород. Должно быть что-то… А, вот! Лопата!
- Зачем тебе лопата?.. Эй! С ума сошла?!
Удары, хрипы, кровавые брызги, предсмертные вопли.
- Вот. Теперь не позеленеет. Предыдущий!
***
- Всё? Последний?
- Э-э… Да.
- Может остальных тоже того самого? На всякий пожарный?
- М-м… Думаю, не обязательно.
- Ну, как скажешь.
С торчащими во все стороны липкими волосами, вытаращенными глазами, покрытый с головы до ног кровью, с лопатой в одной руке и антиграфом в другой, Бухарь Заливанов напоминал какого-то нарисованного маньяка. По крайней мере, стоящее в коридоре большое зеркало было точь-в-точь картинка из комикса.
