Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда) - Леонид Словин

— Все… — И ободряюще улыбнулся.

— Может, еще что-то?

Он выглядел так жалко, что Чень еле сдержался, чтобы не сплюнуть от отвращения.

— Если вы имеете в виду деньги — нет! Я могу еще вам одолжить. И не шпион я тоже, Мистер Лань У. И вы, и я теперь — граждане одного и того же Отечества — Китайской Народной Республики. Континентального Китая…

Его собеседник не мог скрыть облегчения. Чень достал платочек из кармана пиджака и слегка почистил лацкан, как будто тот испачкался.

— Нашел! — встрепенулся вдруг журналист.

Чень изобразил на лице вежливое внимание.

— Вот… Фирма «Нарцисс», цветочное название…

— Телефон… Адрес…

Лань У перегнул записную книжку и лихорадочно выдернул из нее миниатюрную авторучку.

— Пожалуйста, Мистер Чень…

Мистер Чень одобрительно кивнул.

— Это все… Впрочем, есть. Ма-а-ленькая просьба…

Журналист изменился в лице. Вот — вот придется вызывать «скорую».

— Мистер Лань, — Чень укоризненно взглянул на него и, на всякий случай, взял его крепко за плечо, — нечего так волноваться! Я — не шантажист. Я — бизнесмен, и одного из моих людей здесь застрелили. Как бы вы себя повели на моем месте?

Это звучало, издевкой — как бы Лань У, этот слезливый червяк, себя повел? Но в то же время давало повод соблюсти хоть минимум мужской чести.

— Единственно, о чем я вас прошу, — разрешить мне позвонить туда от вашего имени…

Лицо журналисто сникло еще больше, но Чэнь тут же поправился:

— Я скажу, что получил от вас только номер…

Лань облегченно вздохнул.

— Сделайте одолжение, Мистер Чень… Поверьте, я этого никогда не забуду. Буду вечно вам благодарен…

Чень сухо и церемонно раскланялся, но руки не подал. Журналист исчез, бросив вслед ему умоляющий взгляд.

Была среда. День, когда его старая хозяйка, дочь сталинского министра приезжала с дачи. Там она жила постоянно, сдавая квартиру иностранцу.

Чень и вправду нашел ее дома, пьющей в гостиной чай с его помощником.

Седые букли хозяйки затряслись от удовольствия, а физиономия стала умильной, когда он протянул ей аккуратно перевязанную коробку с небольшими сувенирами.

Визит завершился к обоюдному удовольствию.

Оставшись один, Чень, не теряя времени, позвонил в фирму «Нарцисс». Представившись другом гонконгского корреспондента попросил прислать к нему девицу.

— Какую? — спросили у него. — Блондинку? Брюнетку? Полную там? Худую? А как насчет английского?

— Нет… — Новый клиент ни минуты не раздумывал. — Ту, что обслуживала Мистера Ланя и его друга…

Кто-то там помолчал в трубке, спорить не стал.

— Сегодня?

— Через неделю я буду уже в другом полушарии…

— Куда… Адрес…

Чень коротко объяснил: вход со двора. Два звонка длинных и один короткий. Чтоб он знал, кто…

— Через час будем… — заверила трубка.

В проеме двери стояли двое.

— Хау ду ю ду? — с тяжеловатым акцентом спросил один из них.

Это был коренастый хорошо накачанный малый лет 25-ти без головного убора в короткой расстегнутой дубленке. Под ней виднелся дорогой итальянский костюм и итальянские же отличные туфли, не оставившие мокрых следов: было ясно, что гость передвигался по залитой снежными лужами Москве исключительно в машине. Волосы его были подстрижены коротко — под модный бандитский «ежик».

Второй был выше ростом, моложе и наглее. Похоже, не москвич, из спортсменов, что успели подсесть за рэкет и уже освободиться. Этакий неповзрослевший еще юноша с пожилым лицом, одетый в распространенную униформу, лишавшую носящего индивидуальных примет — кожаную куртку и черную вязаную шапку-бандитку.

Однако старшим в их группе был, безусловно, коренастый.

— Гостью ждете?

Потом обернулся к спортсмену:

— Займись! — распорядился он отрывисто.

Тот уважительно оглядывал лепные потолки с висящей — чуть не в полтонны — люстрой и застывшие, как флотская армада перед выходом в море огромные плюшевые кресла.

— Да-а-а! — присвистнул он, — как в театре, жили! Неплохо устроился, Мистер…

Чень высился над ним, как отлитая из чугуна статуя. На скульптуре был элегантный костюм, под которым чувствовались стальные мускулы тренированного каратиста.

Слегка ежась под взглядом китайского монумента, но стараясь этого не показывать, юноша с пожилым лицом танцующей походкой обошел квартиру. Делал он это тщательно, профессионально, останавливаясь перед каждой дверь и прираскрывая ее. Чень следил за ним нерусскими равнодушными глазами.

Позади китайца работал невыключенный, с большим экраном телевизор. Тут предпочитали максимальные габариты.

Слегка насвистывая для форсу, спортсмен прошел на кухню, сунул нос в ванную и, исподтишка, сбоку, взглянув на Ченя, втянул в себя воздух носом.

— Кильватер открыт.

Коренастый, с прической «ежиком» босс достал из дубленки сотовый телефон, набрал номер.

— Давай, Марианна…

Втягивая в себя воздух, словно у него был насморк, а он не хотел ежесекундно пользоваться платком, босс оперся спиной о стену, подогнул ногу и молча принялся ждать.

Минуты через три дверь приоткрылась и в прихожую вошла высокая — метр восемьдесят — модель в длинной дорогой шубе до пят.

— Хау ар ю, бой?..

Чень наблюдал за ними со смесью любопытства и брезгливости на лице. Оказывается, даже у чугунного с узкими щелочками глаз монумента могут быть чувства…

Спортсмен не без тревоги следил за ним. Он даже отказался от понятного всюду жеста: не протянул вверх ладонь и не пошевелил пальцами: деньги, мол, господа, на стол!

Медленно, словно испытывая их терпение, Чень достал бумажник, на который тотчас же с любопытством воззрились все трое его гостей. Он достал одну банкноту, положил на стол, потом присоединил к ней другую.

Рукав кожаной куртки спортсмена всосал их со скатерти, как пылесос. Босс сделал знак рукой, молча направился к двери. Спортсмен за его спиной фамильярно мигнул клиенту и, все еще пританцовывая, двинулся следом.

— Чао! — ухмыльнулся он напоследок.

Китаец закрыл дверь на замок. Девица все еще стояла у стены. Только теперь между полами расстегнутой шубы были видны ноги — длинные, в черных чулках на бордельных застежках — и кружевные трусики.

Чень подошел к ней. Глянул сверху вниз. Остановил взгляд на трусиках, потрогал белую нежную полоску кожи выше чулок.

Девица пользовалась шведской косметикой «орифлэйм», ее недавно помытые волосы пахли дыней…

Она с любопытством разглядывала обстановку.

Чень провел рукой по ее лицу, и два пальца оказались у нее во рту. Она забулькала. Вздрогнув, Чень, как знаменосец, вытаскивающий знамя из чехла, расстегнул ширинку. Девица слегка подалась назад. Но он схватил ее за волосы и резко пригнул книзу.

На лбу его обозначилсь острые капельки пота. Теперь он был похож на акробата, которому предстояло совершить смертельное сальто.

Девица зачмокала, но времени не теряла. Глаза ее были устремлены к телевизору, там в это время показывали очередной сериал. Она чуть скосила голову, чтобы лучше видеть экран…

Через пару минут Чень рывком поднял ее вверх, и сразу стало видно: они одного роста. Девица вытирала платочком губы. Или делала вид, что вытирала. Знамя снова возвратилось в чехол.

Неожиданно знаменосец достал плетку…

— А теперь… Кто убил Ли?

В глазах у девицы заполыхал ужас.

— Ты что, оглохла? Кто убил Ли?

Девицу трясло от ужаса.

— Не знаю…

Стальная рука Ченя, как многотонный портовый кран опустила девицу книзу. Она очутилась на коленях. Китаец повернулся к буфету, достал острую знаменитой золингеновской стали опасную бритву.

— Хочешь, я тебя сделаю красавицей? — усмехнулся он голосом, а не губами.

Девицу било в конвульсиях страха.

Чень схватил ее сумку, лежавшую рядом на столе, вывалил содержмое на пол. Внезапно взгляд его стал острым, как шило. Он увидел зажигалку. Это была дорогая бензиновая игрушка, которую он подарил Ли. На ней его рукой был нацарапан иероглиф — «Жизнь».

— Сука! — Он сунул ей зажигалку к глазам.

Рука Ченя втянула в себя лицо девицы, как спортивное ядро для метания. Девица всхлипывала, мешала слезы с соплями, с собачьей преданностью смотрела на своего мучителя, готовая тут же, на месте выполнить любое его желание.

— Христом — Б-гом клянусь, не знала я ничего! — Теперь, на коленях, она глядела на него снизу вверх.

— Александр Борисович меня, как сегодня, привез. Все посмотрели и вот также ушли. Десяти минут не прошло — дверь приоткрылась, и двое в чулках на голове вошли. На цыпочках. И пистолет — короткий такой в руках…

Чень не произнес ни слова.

Девица заторопилась еще быстрее.

— Китаец этот сам повернулся, я — в сторону, а тот, в чулке, в него тык — тык — тык! Это все. Клянусь…