Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы - Владимир Свинцов

На следующий день она снова побежала к деду Егору. Но он пожурил ее и дал всего-навсего корочку хлеба. Он тоже жил впроголодь.

Собака опять обежала все улицы, все дворы, в которые можно было пролезть, но нигде ничего не нашла. Дома щенки полезли к ней, цепляясь за пустые соски. Собака поднялась на крыльцо, подошла к двери. Сунув нос в щель, вдохнула в себя запахи и ударила лапой. Никто не вышел. Гавкнула негромко — никто не ответил. А щенки тянулись к ее соскам и, не получая молока, кусались. Громко и зло залаяла собака. Дверь открылась. Выглянула бабка: молча протянула кусок драника, который собака проглотила не жуя, не чувствуя запаха отрубей и картофельной шелухи.

— Все, милая, все. — И дверь захлопнулась.

Собака попробовала лаять еще, но дверь больше не открывалась, а щенки толкались и визжали. Тогда Найда, опрокинув щенков, бросилась вон со двора.

До темноты кружила она по деревне, забежала даже в свинарник, где на нее яростно замахнулась вилами женщина.

Голодная собака медленно трусила по соседскому огороду, как вдруг уловила странный запах. Это не был запах зайца, но чем-то всетаки напоминал его. Найда тщательно принюхалась и двинулась по следу. В темноте ярко белело какое-то движущееся пятно. На охоте и хозяин, и дед Егор отрезали у убитого зайца лапы, уши и отдавали собаке. Запах белого прыгающего существа напомнил собаке об этом, вызвав обильную слюну. В два прыжка Найда достала кролика, сбежавшего из клетки соседа, и задавила, свежая кровь брызнула в глотку и изголодавшаяся собака стала рвать добычу, глотая куски мяса прямо со шкурой. Потом, подлизав все пятна крови, подобрав даже самые маленькие кусочки, осоловев и качаясь от сытости, Найда направилась к дому.

Щенки встретили ее радостным визгом и тут же замолчали, припав к соскам.

На следующий день, к вечеру, собака сразу направилась к соседу в огород. Нашла место вчерашнего пиршества, запах кролика уже перебивался запахом кошек. Собака прокралась ближе к дому соседа и, учуяв вчерашний запах, легла. Что-то подсказывало ей, что она делает запретное, поэтому и осторожничала. Но голодные щенки, да и пустое брюхо, заставляли внимательно смотреть в сгущающиеся сумерки, туда, где темнели длинные ряды клеток — от них густо и вкусно пахло. Ничто не предвещало беды, и собака подползла к клеткам вплотную. Еда была совсем рядом — в клетках, но как ее достать?

Всю ночь собака грызла толстые угловые брусья клеток. Она искровенила десны, губы, но достать кролика так и не смогла. С рассветом пришла домой, забилась в конуру и целый день пролежала там, копя силы, рыча на щенков.

Когда стемнело, Найда снова была у клеток. Наученная опытом, она не стала грызть толстые брусья, а попробовала снизу приподнять пол клетки. И в одном месте ей это удалось. Доски с шумом упали, в дыру спрыгнуло несколько молодых кроликов. Найда схватила одного и вдруг услышала шаги. Подошел сосед, что-то бормоча под нос. Найда замерла. В темноте белели ее оскаленные клыки. Пищу, добытую с таким трудом, она не собиралась уступать даже человеку.

Сосед, потоптавшись около клеток и, не заметив проломленного пола, ушел. Проводив его взглядом, Найда помчалась домой. И когда она пробегала мимо последней клетки, что-то, щелкнув, схватило ее за лапу. Боль была такая сильная, что не будь у собаки в пасти кролика, она бы закричала. Но даже эта боль не заставила ее бросить добычу. Собака рванулась что было силы и, таща на лапе защелкнутый капкан с обрывком веревки, захромала к дому.

Она зашла во двор, положила задушенного кролика и тихонько взвизгнула, подзывая щенков. Но никто не ответил. И тогда, заподозрив неладное, не обращая внимания на боль, она бросилась на поиски. Обшарила весь двор — щенков не было. Найде очень мешал капкан, она вцепилась в него зубами, стараясь сорвать, но зубы только скользили по железу. Хромая, она обошла улицу, вернулась во двор, села посредине его и завыла.

Выла она до тех пор, пока не вышла из дома бабка, не сняла с ее лапы капкан и не подобрала кролика, которого потом сварила для себя и хозяйки.

5. РАЗНЫЕ ЛЮДИ — РАЗНЫЕ ЗНАКОМСТВА

Второй год грохотала война. Напуганные прошлогодней голодной зимовкой, люди запасали картофель, овощи… Старались заложить в погреба, засолить как можно больше, чтобы хватило до нового урожая. Людям было не до собак.

Конечно, и собаки замечали резкие изменения, происходившие на их глазах: еды стало меньше, мужчин в деревне совсем не увидишь, женщины легко раздражались. Собак никто не привязывал, они были предоставлены самим себе и шлялись по деревне, пугая прохожих. Правда, ночью они забирались в свои родные дворы и кое-как несли караульную службу.

Чем ближе к охотничьему сезону, тем чаще к хозяйке стали приходить разные люди, зачастую из отдаленных деревень. Обычно они приходили во двор к полудню, долго рассматривали собаку, даже щупали ее, заглядывали в пасть. Это были в основном старики с жесткими негнущимися ладонями, но запахи исходили от них волнующие. Осмотрев собаку, они заходили в дом, о чем-то спрашивали бабку, которая вдруг становилась сердитой и ворчливой, потом садились на крыльцо или на лавочку у ворот и ждали хозяйку. Собака располагалась неподалеку, потому что знала — ее обязательно будут кормить. Люди подзывали ее, гладили, доставали из-за пазухи узелочки и бросали на землю хлеб, а иногда и куски вареного мяса. Некоторые пытались надеть при этом ошейник, некоторые старались выманить за деревню, но на таких людей собака не стеснялась иной раз и оскалить зубы.

Поздно вечером приходила усталая хозяйка, и эти люди упрашивали ее, что-то обещали, доставали деньги, но она была неумолима, начинала сердиться, кричать и гнала собаку в дом.

Найда была очень осторожна и все-таки однажды сплоховала. Она даже не помнила, приходил этот человек к хозяйке или нет. Ночью, когда калитка и ворота запирались на засов, собака выходила на улицу через дыру в заборе. Так и в этот раз, как только стемнело, она прошлась по двору, проверила, нет ли подозрительных запахов, поднялась на крыльцо, обнюхала дверь — хозяйка с бабкой были дома. Легкой трусцой Найда побежала к своей лазейке. Запах чужого человека она учуяла давно, но он шел с улицы, а мало ли кто по улице ходит? Она безбоязненно просунула голову в дыру в заборе, выбросила передние лапы и тут что-то сдавило ей шею. Собака ничего не видела, дыхание перехватило, и она тяжело упала в дорожную пыль. Человек схватил ее за задние лапы и потащил волоком. Он бросил собаку в телегу, наскоро закрутил лапы веревкой и погнал лошадь за деревню.

Найду мотало, било о жесткие доски, и постепенно петля, стягивающая горло, ослабла. Она рванулась, пытаясь выскочить, но связанные лапы не подчинились, прыжка не получилось, она только с трудом перевалилась через край телеги.

До рассвета Найда пролежала в придорожной канаве, стараясь разгрызть веревки. Наконец ей удалось освободить задние лапы, и она со связанными передними припрыгала домой.

Бабка заохала, развязала и накормила собаку, при этом долго когото ругала, разглядывая веревки, и даже грозила кулаком.

Несколько дней Найда отлеживалась и не выходила на улицу. Но голод вскоре заставил. Она направилась было к своей лазейке, издали обнюхала ее и хотя ничего подозрительного не обнаружила, оскалила на всякий случай зубы, но, постояв немного, повернула к сараю и через огород, кружным путем, вышла на улицу.

Все было по-прежнему: и осенняя слякоть, и тощие собаки и кошки, шныряющие в поисках объедков. Но теперь Найда перестала доверять даже тем дворам, куда раньше забегала без опаски.

Вечером в их доме появился еще один человек. Он резко отличался от всех, кого собака видела раньше. Это был молодой, но уже сердитый мужчина, сытый, чистый, уверенный в себе. И приехал он не на заморенной коняге, а на округлом нервном коньке, который привязанный к забору нетерпеливо перебирал копытами и грыз удила.

Найда, отвыкшая от таких лошадей, подошла поближе, удивленно гавкнула коньку в морду. Обычно лошади, истомленные работой, только мотнут головой и все. Этот же встал на дыбы, рванулся что есть силы, оборвал повод и пошел по улице немного боком, кося бешеным глазом на собаку. И она, вдруг забыв про пустой желудок, бросилась за ним с веселым лаем, дурачась, как давно уже не дурачилась. Она оставила конька далеко за пасекой деда Егора, когда он покрылся белой пеной, и направилась было домой, но омшаник, ровные ряды ульев заставили ее завернуть. Шарик и Букет выскочили навстречу с лаем, но, узнав, завиляли хвостами и стали обнюхивать. Были они изрядно похудевшие, бока ввалились, шерсть клочьями висела на ляжках. Найда вбежала во двор и увидела деда Егора, который с хриплым хеканьем колол дрова. Она подходила даже к нему с недоверием, издали принюхиваясь, но доброжелательно помахивая хвостом.