Второе дыхание - Илья Либман

После 40-минутной пробежки я отправился в сауну. К своему удивлению обнаружил в ней двух черных боксеров, полупрофессионалов, которые спускали вес перед предстоящими соревнованиями. Их тренер сидел в предбаннике и следил за песочными часами. Я знал и раньше, что силовики, борцы и боксеры живут нормальную жизнь и тренеруют свои тела обычно на одну, а то и две весовые котегории выше, чем та, в которой они выступают. Таким образом они нагружают свои мышцы на большие веса, чем это необходимо для их весовой котегории. А потом, непосредственно перед состязаниями, он спускают вес в парных, саунах и длительных пробежках. При этом они теряют не только жидкость тела, но и физическую силу, хотя и в меньшей степени. Двое в сауне говорили о предстоящих анализах мочи на стероиды и траву. Тогда-то в первый раз я подумал, что мой препарат не оставляет в теле никакого следа через несколько минут после его употребления, но он был создан не для наращивания массы мышц а для увеличиния скорости движения и выносливости сердечных мышц при перегрузках.

Парни не остановили своего разговора, несмотря на мое присутствие, и я подумал, что могу стать не просто слушателем. Оказалось, что они будут драться 9 раундов. Первая встреча предстоит в блишайшую среду, поэтому они и парятся. Я задал пару идиотско-дилетанских вопросов, типа правда ли, что им смазывают лица специальной мазью с примесью лидокаина для меньшей чувствительности от полученных ударов. Они переглянулись и сказали, что их мажут обычным вазелином с каким-нибудь антисептиком. Потом один из них спросил меня, откуда я знаю такое. Я сказал, что сам связан по работе с химией и многозначительно замолчал. Дверь в сауну открылась, и их тренер велел им выходить взвешиваться.

Я досидел свои 10 минут и пошел под душ. Боксеры были еще в предбаннике, но уже были одетыми. Они ждали меня. Я понял это сразу, когда один из них, не теряя времени, спросил меня, продается ли такая мазь в аптеках. Я сказал, что в аптеках продается что-то подобное, но намного слабее по сравнению с тем, что им могло бы пригодиться. Тогда другой спросил, не мог ли бы я помочь им с такой мазью. Я не торопился с ответом, потому что понимал – каждая секунда промедления с ответом добавляла к стоимости самодельного крема. Сказать по правде, я и сам не был уверен, что можно заморозить кожу до такой степени, что прямой 200-килограммовый удар будет не так чувствителен, но сказал, что это не дешевое удовольствие, потому что сам крем для этого довольно дорогой да и лидокаин не купишь в Дуейн Рид.

Они оба понимающе засмеялись, и один из них сказал: «Человек, сделай нам на пробу. Если все работает, как говоришь, мы купим. Можешь завтра днем принести – у нас будет тренеровочный бой…»

Мне и самому было интересно посмотреть, что из этого может получиться, и я назвал символическую цифру $100, но только, как за пробу.

Как у всякого химика, у меня в холодильнике было полно всякого, что могло бы пригодиться в жизни. Иногда в лабораториях остаются химикаты-полуфабрикаты с просроченным сроком действия. Но нам-то отлично известно, если ампула с составом была запаяна и хранилась в темноте и холоде, то ничего с ней не сделается. Вся эта заморочка с датами срока действия организована исключительно из экономических соображений изготовителя химикатов – чтобы продавать больше продукции. Так что в конце месяца я приглашал на обед с вином нашего старшего лаборанта, старую деву, коротконогую Магду из Трансильвании, и получал, как ответную любезность от нее, просроченные химикаты, подлежащие к истреблению, согласно составленных инвентарных документов. Среди прочего добра были у меня несколько флаконов 15% лидокаина, который в 5 раз сильнее того, что разрешается официально к наружному употреблянию.

По дороге домой я заехал в офис социального страхования для безработных, заполнил там все необходимые документы для получения пособия по безработице и только тогда обратил внимание, что время еще было дополуденное. Чтобы не испытывать себя одиночеством дома, я решил остановиться на ланч в нашем главном тусовочном месте, итальянском ресторане Пияза Ройал с помпезной статуей коня на дыбах при входе, копии с работы Клодта. В свое время, несколько лет назад, что-то очень знакомое мне показалось в этой скульптуре, я разговорился с хозяином ресторана, итальянцем по происхождению. Он рассказал, что слепок этой статуи привезли в подарок его отцу кузены из Неаполя. Тогда-то и стало понятно, чем знаком мне конь —один, точно такой же, стоит на Аничковом мосту в Питере, а в Неаполе находятся его родные браться, подарок русского императора Италии в тысяча затертом году.

В ресторане несколько человек сидели парами за деловым ланчем и две енты перемывали чьи-то косточки за бокалами красного вина. Одну из них я поверхностно знал по собачьим прогулкам, но не видел давненько. Она кивнула мне, как старому знакомому, и предложила место рядом с ними у барной стойки. Мне не хотелось сидеть одному, но и не хотелось давать ей какие-нибудь объяснения о своих обстоятельствах – в это время дня и не на работе. И, тем не менее, я подсел к ним.

Обе женщины были неопределимого для праздного взгляда возраста с широком диапозоном от 29 до 43 лет. Должно быть природа распорядилась так с нечастыми счастливцами – время для таких как бы замирает. Для них не так важно, в какое время вчера вечером они ели-пили, но на утро они выглядит свежими и бодрыми на теннисном корте, велосипедной тропе или в безудержной зумбе в кругу себе подобных. Им не нужно особенно волноваться о калорийности и последовательности в употреблении пищи. Они, как будто, дразнят всех других своим здоровым видом. Две женщины за барной стойкой принадлежали к такой вот группе избранных людей. Забыл отметить, что чаще всего, они незамужние и из семьи имеют только домашних животных. Женщину, которая пригласила меня, звали Сюзен, и жила она в трех блоках от моего места в доме с видом на канал. Мы с ней пересекались по вечерам на прогулках со своими собаками и иногда даже болтали по несколько минут, пока собакам не надоедала наша беседа ни о чем, и они начинали поскуливать и тянуть каждая в свою сторону. Но последнее время я не встречал ее и сейчас даже не решался спросить, все ли у нее нормально с собакой.

Пока готовили мой сандвич, Цюзен рассказала мне, что собака ее умерла два месяца назад, но она уже не носит траур и «смотрит по сторонам».

Многие американцы довольно средних умственных способностей без пренуждения говорят фразами, которые могут иметь несколко значений, и иногда слушателю непросто определить в каком направлении должна продолжаться беседа. Существует, однако, система обычной беседы, где фразы не имеют никакого особого значения для окружающих. Они, как закапсулированные зрелые мысли или нейтральная закуска пригодны к любому случаю.

Когда собеседников больше, чем два, то нужно быть особенно осторожным, чтобы не навредить самому себе своей же оригинальностью. Особенно иностранцу, с его же собственной подачи легко зарекомендовать себя местным чудаком.

По мере добрососедской необходимости мне приходится встречатся с бывшими русскими гражданами, когда они выражают свое мнение на навсегда чужом для них языке. Мало того, что американцам пожилого поколения был привит пропагандой 60-х через газеты и кино стререотипный образ русского человека-туповатый, многопьющий, но не пьянеющий угрюмец с сильным акцентом, который смеется собственным шуткам, но не реагирует на шутки других, новое поколение русских на самом деле не слишком отличаетя от комического 60-ти летнего стереотипа. Еще худшее впечатление он оставляет о себе американцам, если начинает демонстрировать свое умственное или финансовое превосходство.

Я испытывал это столько раз, сколько начинал работать на новом месте. Другое дело, что на работе человек может доказать своим трудом, что акцент всего лишь черта его иностранного происхождения, но не больше. Однако при социальных, внерабочих, отношениях совместимость с местными подвергается более глубокому анализу с обеих сторон.

Наши 5-ти минутные стрелки с Сюзен на собачьей почве, и те имели явную полярность, когда по недосмотру я рассказывал ей, что живя в России, мы кормили всех наших собак мясным перловым супом, от которого у тех не было особых проблем. Она не могла понять, как это у простого человека, без прислуги, находится время, чтобы готовить для собаки. А если он еще работает сам? Когда у нее, одинокой женщины, не хватает времяни сготовить для себя, и она вынуждена или питаться, чем попало или идти есть в ресторан и выбрасывать деньги на ветер. Однажды во время одного подобного разговора я чуть было не проговорился и не рассказал ей, что думаю по этому поводу, но все обошлось: начался дождь и мы разбежались.