Входящий в Свет. Роман-лабиринт - Джулиан дабл Джей

– Чё, говорю, у тя с мордой-то, а, братуха? – снова, как филин из дупла, ухнул мне верзила. – Чё, а? – Я опять не удостоил моего другана вниманием, Гриня же взял в свою лапищу подвернувшийся по дороге табурет и авторитетно водрузил на него свою впечатляющую фактуру.

– А ты, Гринь, когда последний раз сны видел? – поинтересовался, наконец, я. – Цветные, Гринь…

Ну, а теперь

Глава 3

Мой палец на курке лежал деликатно и осторожно, подобно первому ласковому прикосновению к девичьей попке. Глаза привычно цепляли мишень, в роли которой в этот раз выступал пожилой китаец-миллиардер с благородным животиком под расстёгнутой русской шинелью и великолепной шёлковой мужской сорочкой навыпуск. Никто не знал почему Ши Хо любил появляться в России именно так, в таком экстравагантном «прикиде» да ещё и во время особо торжественных случаев. Многие ломали над этим фактом свои мудрые головы, но тщетно, мне же «исполнителю», знать это было тем более ни к чему, как говорится, ну совершенно по барабану… Поэтому улыбаясь ехидной улыбкой вслед своей полной пофигишности по этому вопросу, я просто держал «дядю» на прицеле и готовился отправить его по небесной дороге Дао ко всем праведным занебесным Патриархам.

Я привык максимально замедлять время в такие моменты и с наслаждением отслеживал почти рапидные, как бы заторможенные, жесты китайца. Чёрнокостюмная охрана вокруг него довольно комично вертела своими лысыми «бестолковками», видимо, претендуя на сверхчеловеческие бдительность и профессионализм…

Мощное тело Ши Хо плавно дёрнулось и по-детски трогательно стало заваливаться навзничь. Люди в чёрном, как по команде, вдруг засуетились, удерживая его от быстрого падения, но весовые категории, понятное дело, не оставляли шансов на успех…

И вся масса человеческих тел синхронно рухнула наземь.

Я вообще считаю, что оставлять оружие на точке отстрела, – свинская вещь. Оружие, по-моему, абсолютно живое существо со своими абсолютно неповторимыми чертами характера и внешним обликом. Взгляните, к примеру, на это цевьё с плавным изгибом бедра, на изящный курок, на деликатную планку прицела или, наконец, на целомудренное в своей прямоте, с царской осанкой, дуло… Несомненно, у любого оружия есть своя неповторимая красота, своя Душа.

Я не убегал, а степенно спускался по запасной лестнице между этажами высотки… На мне – элегантный в мелкую тёмную полоску костюм, чёрные кожаные, начищенные до блеска, туфли, и… футляр за спиной, – от контрабаса, разумеется. Дойдя до стоянки своего джипа, я отключил сигнализацию, аккуратно поставил в багажник футляр, сел за руль и выехал из гаража. На улице шумно бегала полиция, и десятки иномарок спешно разворачивались в разные стороны, застревая в уличной суматохе всё больше и больше. Кого-то тормозили на месте, кто-то сам истошно требовал через полуоткрытые стёкла полной безопасности от «наскипидаренных» стражей порядка. Плавно выворачивая направо в улицу, я кивнул улыбнувшемуся мне навстречу капитану полиции, который цепким взглядом уже оценил по достоинству мои государственные номера…

Наконец-то, я могу снять концентрацию с задания, и одной рукой вести мою полуторатонную «малышку», а другой набирать по «айфону» другую, – не менее привлекательную и дорогую «куколку», но значительно (55 килограммов) более лёгкую по весу модель из «питомника» Вячеслава Зайцева.

– Алло! Котик, это ты? – томно раздалось в наушнике. – Твой пупсик, тебя потерял…

Я даже почувствовал, как надулись её аккуратные пухлые губки на выточенном, словно рукой скульптора личике. – Не надо так волноваться, пупсик! Прыгай на сексодромчик и жди котика. Он неизбежно придёт в твои обьятья, неизбежно как (я хотел сказать «смерть», но не стал пугать милашку терминами кодекса бусидо) сама любовь, киска!.. – Улыбаясь скорой будущей реальности моего сегодняшнего вечера, и предвкушая тёплое податливое тело на своей груди, я ещё раз, не без удовольствия, представил себе качнувшегося от выстрела миллиардера-китайца и увидел его мёртвым, распластавшимся посреди своей охраны на мокром от крови асфальте…

Ох, как же я люблю свою работу!.. Для меня это сплошное удовлетворение всех своих мужских самых эгоистических эмоций… Ещё в «учебке» воздушно-десантных войск я с восторгом осознал своё истинное предназначение в этом мире.

Быть ассенизатором людских пороков и грехов путём беспощадного устранения их из земной юдоли.

Это ли не величайшая цель, достойная Гражданина социума?.. Это ли не путь истинного самца среди желеподобного большинства современных мужчин?! Настоящий праздник бытия в том и заключается для подлинного воина, что в сансаре обычных дел обычных людей: жить и действовать в формате почти оргазмического чувства предела, на пике эмоций жизни-и-смерти.

Шелковистое тело моей подруги под моими пальцами звучало наподобие флейты в руках опытного самурая…

Переворачиваясь на спину, моя крошка стонала, почти пела, а на боку разражалась целым каскадом призвуков и сексуально-прочувствованных нот удовольствия. Я игриво и страстно ласкал и ласкал её, как царицу, как божество поднимал над собой на вытянутых руках, и, опуская к себе на мощный тренированный торс, нежно и бережно осыпал лепестками своих поцелуев.

Аллилуйя великому Космосу и всему мирозданию невидимых и могучих животворящих сил! Аллилуйя вечному движению возрождения и гибели в Существовании!.. Я безумно люблю тебя, моя жизнь! Я возношу тебе свои самые истовые искренние восторги, моя будущая смерть! Ибо жизнь даёт мне всё великолепие состояний, которые с неизбежностью примешь ты из моих благодарных рук, – главный советник и наимудрейший наставник на пути – Смерть! Так живёт самурай, так живу и я – великий гурман, опытный воин, искуснейший любовник и Поэт по сути своей – Остап Добрый.

А теперь, опять же,

Глава 4

…Я вновь парил над удивительной сказочной страной. Видел торопящихся куда-то маленьких человечков, извилистые водные канальчики и разноцветные аккуратно-кукольные земли. Все домики местных жителей оканчивались островерхими куполками из красочной черепицы. Наверху куполков были изображения диковинных зверей и птиц, по-видимому, из чистого золота.

«Блин», – подумал я, – «и до чего же блескучие эти украшательные железячки из золота!.. Вот бы Гриня разрадовался!..» Я довольно близко оказался от куполков и не отказал себе в удовольствии осторожно прикоснуться к ним. «Железячки» были обычными флюгерками и слегка покачивались, крутясь на ветру. Я спланировал ниже и оказался вровень с верхушками огромных растений похожих на наши лопухи. Удивительные побеги этих красивых зелёных гигантов царственно возвышались среди роскоши здешней флоры. Шаровидные кроны одних растений, многоконечные пышные кустики других, яркие цветы и невообразимых очертаний листья, изящные изгибы ветвей и плавные каскады как бы застывших волн зелёной, оранжево-жёлтой, коричнево-бурой, красно-розовой, иссиня-сиреневой и фиолетовой многоцветной массы не могли затмить этих колоссов на крепких, наполненных живыми соками, стволах. А их широкие стебли напоминали многочисленные автострады, по которым бодро сновали туда и сюда разнообразные маленькие существа. Их было так много и так целеустремлённо бежали они по своим делам, что казалось, это целое сказочное предприятие, типа огромнейшего вокзала или фабрики, – пыхтит, носится и трудится под неусыпным оком какого-то незримого начальника.

– Привет! – неожиданно раздался рядом мелодичный голосок, и я, вздрогнув, обернулся, чтобы разглядеть, кому он принадлежит, когда увидел её, эту маленькую, порхающую возле меня, крылатую, как стрекоза, девоньку…

– Привет, – повторило сверхпрелестное созданье, – какой ты забавный! Наверняка даже не знаешь о наших правилах и законах, кто ты? Не знаешь о том, что в час ста солнц никто не должен отсиживаться среди наших экстрогонов, тем более беспосадочно висеть над ними! – беспрестанно стрекоча своими прозрачными крылышками, и беспрестанно хохоча, выпалила она. Причём, могу поклясться чем угодно, – маленького ротика она не разжимала совсем, хотя каждую фразу я слышал так же чётко, как «коммунальный» рёв тёти Глафиры по каждому возможному поводу.

«Это же «телепатия», – тут же пронеслось в моём воспалённом от фантастичности всего происходящего мозгу, – «но святые угодники, как я могу знать и понимать это?!»

– Ладно, давай знакомиться, пришелец! – продолжила моя новая знакомая. – Я – Застра! А тебя как мне называть?

«Ну-ну, Барашкин, не будь таким занудой, ответь ей!» – подумал было я, и тут же осознал, глядя на хохочущую Застру, что здесь, в этом волшебном королевстве, разницы между «подумал» и «сказал» просто не существует.

– Ладно, Барашкин, не смущайся, у нас ко многому придётся привыкать, как в первый раз… – рассмеялась в очередной раз моя новая знакомая и вдруг, неожиданно шустро схватив меня за руку, вытянула за собой на один из широченных листьев эстрогона. Под нами плавно и безмолвно раскачивались яркие заросли всевозможных трав и цветов, как на дне таинственного и необозримого океана, но лист, на котором мы сидели, пребывал в какой-то особой безмятежной неподвижности. Вокруг по-прежнему кипела трудовая страда: крохотные существа разных видов и размеров уверенно перетаскивали на себе всевозможную поклажу из таких же разноцветных предметов, как и все остальные чудеса в этом чудесном мире.