Неверная жена - Лина Коваль

в парк? Или когда не дотрагивается до меня второй месяц, и я сгораю от желания быть для него нужной?

— Что тут происходит? — слышу я бархатный голос из-за спины. По всей видимости, это владелец навязчивого парфюма.

Разворачиваюсь и замираю, потому что это сам Андреев. И на фотографии он кажется другим. Меньше. Не таким фактурным. Не таким идеальным.

Вообще не таким.

От его присутствия я впадаю в ступор, забывая про плачущую девчонку.

— Что тут происходит? — спрашивает он ещё раз мягче, переводя взгляд на Яну.

Его кожа такого ровного бронзового оттенка, что у меня нет сомнений. Её хозяин недавно выгулял свои бицепсы на каких-нибудь Мальдивах.

Яна начинает что-то блеять сквозь слёзы, и я наконец-то выхожу из анабиоза:

— Ваша система лаганула. Моя запись сорвалась.

Он медленно мажет равнодушным взглядом по моему лицу, словно идентифицируя меня на адекватность.

— И поэтому вы решили довести до слёз моего администратора? — спрашивает холодно, поднимая идеальную форму своих бровей.

Я… что? Это я довела её?

— С меня хватит, — бью ладонью по столешнице, подхватывая сумку. — Оформляйте возврат абонемента.

Он заходит за стойку и теперь я пялюсь на вырез черной рубашки, расстёгнутой на две пуговицы. У него там татуировка. Но рассмотреть её нет возможности. Жаль.

— Янчик, давай успокаивайся. Мы сейчас с нашей, — смотрит на меня издевательски, — …гостьей утонем.

— Ладно, — всхлипывает она.

— Я ничего такого Вам не сказала, — обижаюсь на этот цирк.

— Да это Вы меня простите, — начинает извиняться плакса. — У меня эмоциональность повышена, это с детства.

Киваю головой от удовлетворения. Слава богу, моей вины вроде как нет. И перевожу ждущий взгляд на хозяина данной богадельни.

— Что? — спрашивает он, и уголки его точёных губ летят наверх.

— По-моему, — замечаю, отводя наконец-то взгляд от шедеврального лица. Куда угодно смотреть, только не на него. — Не все извинения ещё прозвучали.

Он раскатисто смеётся, от чего рубашка на его груди натягивается.

— По-моему, тоже. Вы же извинитесь перед Яной?

Во мне что-то взрывается, и я раздражённо топаю ногой, как мой сын.

— На сайте возврат оформлю, — хватаю сумку и двигаюсь к выходу. Танцор, твою мать. Думает у него папочка с мандатом и всё!

Будет вести себя как хочет.

Перебегаю через лесенки, несусь обратно в машину. Сейчас заеду в любимую кондитерскую и куплю себе любимое пирожное с заварным кремом. Нажрусь и стану толстой. По крайней мере, будет адекватная причина того, что Лёша меня не хочет.

— Виктория, — слышу своё имя. — Виктория.

Разворачиваюсь и слежу как стремительным шагом на меня надвигается международная звезда современной хореографии. Господи, зачем ты позволил носить ему эти джинсы? Это преступление против моей чести.

— Виктория, произошло недоразумение. У вас годовой вип-абонемент и давайте не будем усложнять.

— А-а-а-а, — говорю намеренно отстранённо. — Я думала вы извиниться пришли.

Он переводит оценивающий взгляд на мой Мерседес, такой же, кстати, как у моего мужа, только серый. Мнётся, словно не может произнести заветные слова. Видимо извиняться для Матвея Андреева в новинку.

— Простите, я был не прав, — говорит он серьёзно, погружая меня в море своих серых глаз.

От этого я начинаю нервно теребить ремень спортивной сумки.

— Не будем терять время. Раз вашего тренера нет на месте, я сам проведу вашу первую тренировку. Только переоденусь.

Сглатываю не понятно, от чего подступившую слюну. То ли от того, что моя тренировка будет с танцором такого уровня. То ли от того, что я представила, как он расстёгивает ремень на своих джинсах и скидывает их, чтобы переодеться.

— Пойдёмте, — приглашает меня рукой обратно.

С королевским видом прохожу мимо, и чувствую у себя на спине касание его твёрдой руки.

Помоги мне. Господи, пережить этот вечер!

Глава 4. Виктория

Заламывая руки, жду Андреева в танцевальном зале, в который он любезно меня проводил, а затем ушёл переодеваться. Зеркало во всю стену отражает мою неуверенность перед первым занятием.

Я больше пятнадцати лет не танцевала, кроме как в ночных клубах. Ощущение, что вернулась, к истокам бьёт по невидимым точкам в груди. Вытягиваю правую руку в сторону, и плавно провожу кончиками пальцев по ней левой. От запястья до линии ключицы. Затем то же самое проделываю слева-направо.

Затем носком правой ноги провожу полукруг по напольному покрытию, вытянув руки над головой в третью позицию. Поднимаю левую ногу и проделываю то же самое. Любуюсь в зеркало на то, как оживает моё тело, благодаря давно забытым движениям.

Провожу ладонью по центру от шеи до низа живота, изогнув при этом линию бёдер.

— Неплохо для начала, — слышу хриплый голос позади и ищу глазами в зеркале его источник.

Андреев стоит возле входа в зал. На нем черные спортивные брюки и черная майка, открывающая его рельефные руки.

Не отрывая взгляда, наблюдаю, как он подходит ко мне и останавливается за спиной буквально в полуметре.

Матвей намного выше и если я чуть отклонюсь, то упрусь в его грудь затылком. От дикого желания попробовать это сделать чувствую лёгкое головокружение.

— Вы занимались раньше? — спрашивает он, размещая свою руку у меня на шее в районе верхних позвонков. Начинает её разминать и все слова улетучиваются с языка. Тело прошибает током.

— Виктория? — спрашивает ещё раз, приподнимая бровь.

— А-а-а, — нахожусь. — Да. В школе. Современный танец и немного бальных.

— Балерина, значит, — улыбается он открыто. Его поза свободна, и он достаточно расслаблен.

В движениях и мимике нет ничего личного. Того, чтобы могло оскорбить меня или как-то унизить. Но я все равно чувствую раздражение, которое расходится по венам от того места, где касаются его пальцы.

— Заниматься будем? — спрашиваю резко. Получается грубовато.

— Будем, — улыбается он, продолжая разминать мои позвонки. Тело наэлектризовано, и я чувствую желание, которое тлеет, как уголёк, во мне уже больше месяца. Вожделение предназначено не для него, выскочки-танцора и сына богатого папочки. А для моего мужа, Алексея Свободина. Но не реагировать на сильные мужские руки я не могу.

Вдруг ладонь резко исчезает с шеи, на коже оседает холод. Словно из печки в ледяную воду окунули.

Матвей отходит к окну и нажимает на кнопки стереосистемы.

Следующий час я нахожусь в бешеной эйфории. От того, как оживает моё тело. После лёгкой разминки мы разучиваем пару движений и до изнеможения повторяем их вновь и вновь. Для кого-то это ад, для меня — способ почувствовать себя живой, оказывается.

Невероятно.

К концу занятия мои глаза горят, как никогда за последние пару лет. Внутри долбят адреналин с дофамином, и я испытываю к этому красивому парню море