Иду на Вы - Евгений Санин

Хан направил своего коня прямо на стрелка.

– Ты почему упустил его, Узлюк?

– Хан, если б я знал, что у него на спине рыба, я бы прострелил их обоих! – в испуге попятился тот. – Я это умею…

– С-смотри мне!

Хан хмуро оглядел остальных воинов, щуря без того слегка узковатые, как у всех половцев, глаза, и тоже на всякий случай предупредил их:

– И вы тоже с-смотрите! Ладно! А теперь можно немного и пошуметь! Вперед, за мной вон к тем стогам! И этого человека – рыбу, или как там его, – с собой прихватите! Заодно и поужинаем!

Хан снова надел маску, на которой темнела застывшая, неподвижная улыбка, пришпорил коня и направил его к светлевшей за берегом полоске дороги, вдоль которой высились стога.

 Всадники двинулись за ним.

– Ну, что встал, Тупларь! Или не слышал, что приказал хан? – придя в себя, накинулся на глуповатого половца Узлюк. – Скорей забирай своего старого знакомого!

Но тот испуганно затряс головой:

– Нет, лучше уж сразу пристрели!

– И пристрелю, если хан прикажет! – пообещал Узлюк.

– Все равно не повезу!

Видя, что никакие угрозы и уговоры не подействуют, половец выдернул свою стрелу из налима, перебросил его через седло и помчался догонять хана, на ходу рассуждая вслух:

– Птицу – стрелял, зверя стрелял, человека – стрелял… Первый раз рыбу стрелой убиваю!

– А вдруг это и правда оборотень? – не унимался скакавший рядом с ним Тупларь.

– К-какой такой оборотень? – подражая голосу хана, засмеялся стрелок. – Ну сам посуди глупой своей головой: если рыба тут, а следы были там, то к-де же тогда человек?

 А человек по имени Славко тем временем бежал, не разбирая дороги, в родную весь.

Да и не было тут никакой дороги!

Если по прямой, то от места роковой встречи до Осиновки было не больше версты. Но за последние сорок лет она, уходя от половца все дальше и дальше, ограждаясь подлесками и нетопкими болотами, спряталась так, что до нее непросто было добраться даже своим.

Дед Завид говаривал, что когда-то Осиновка была самой богатой весью в округе. Еще бы!

Стоя на пригорке, у большой проезжей дороги, она кормила останавливавшихся на постой купцов, а те мало что платили за это, так еще и в полцены отдавали свои дорогие товары…

Теперь, после нескольких десятков набегов половцев, глядя на то, что осталось от горелой перегорелой Осиновки, даже трудно было поверить в это.

Устали люди каждый раз отстраиваться вновь и вновь.

Толку-то строить хоромы, если их все равно сожгут?

Толку-то держать скотину, когда ее все равно угонят?

Правда, если вдруг выпадало два-три спокойных года – уж таков характер русского человека, все прежнее разом забывалось, – и люди всем миром снова брались за пилы и топоры. Радуя глаз, поднимались маковки церкви, словно на глазах, вырастали срубы, строились амбары, вырывались ямы для хранения зерна… Но со свистом и гиканьем появлялся вдруг однажды новый отряд половцев, и все начиналось сначала…

Славко бежал и плакал от отчаяния и обиды. Размазывал ладонью перепачканное лицо – мешая свои слезы с чужой кровью. И не было в этот миг на свете человека несчастней его.

«Забыл Бог Славку, забыл его родную весь, да и всю Русь забыл!..» – только и думал с горечью он.

Когда он выбежал из подлеска, его встретил сильный ветер со снегом, сдувающий с поля все следы.

Начиналась непогода, которую, видать, и впрямь задолго до человека чувствует рыба.

Луна то пряталась в лохматых облаках, то выныривала обратно, чуть приосвещая округу.

Но Славко и без нее знал, куда ему идти.

Осиновка была уже в нескольких десятках шагов. Ни одного дома – только землянки, которые протапливали по-черному на ночь готовящиеся спать люди.

И чем ближе она была, тем медленнее становились его шаги.

Мало того что он возвращался с пустыми руками, так еще и нес весть о половецком набеге.

Да и если бы просто о нем!..

Первым, как всегда, его услышал и бросился навстречу мохнатый пес по кличке Тиун. Его 7 прозвали так за то, что он, подобно настоящему княжескому тиуну, всегда вынюхивал добычу в домах и стягивал все съестное, что плохо лежит или просто попадалось ему на глаза.

– Нечему радоваться, Тиун! – вздохнул, виновато разводя руками, Славко. – Опять я ничего не принес. Вернее, принес, но такое, что лучше бы потерял!

Сказал – и как будто немного легче стало. Высказанное о тяжелой новости первое слово, пусть даже собаке, всегда облегчает душу.

Славко собрался благодарно погладить Тиуна, но тот вдруг отстранился, весь взъерошился и зарычал.

– Что это с тобой?! Даже ты меня домой не пускаешь? – с горечью усмехнулся Славко и только тут увидел свои руки – все в ханской крови. – А-а… Вон ты из-за чего! Половецкую кровь почуял? Видел бы ты самого хана!

Он тщательно вымыл лицо с руками пригоршней снега, затем слепил из него снежок и забросил его как можно дальше. Тиун даже с места не тронулся, не то чтобы кинуться за ним.

– Правильно! – похвалил его Славко и погладил по голове. – А теперь бежим скорей к деду Завиду…

Но Тиун остался стоять на месте и дважды предостерегающе тявкнул.

– Ты чего? – снова не понял Славко. Оглянулся и увидел, что дед Завид сам идет к ним навстречу. Да что-то слишком уж торопясь, чуть не падая. Видно, сердце старика уже почуяло беду, хотя сам он еще не ведал об этом…

– Дед! – рванулся к нему Славко.

– Вижу, вижу! – проворчал дед Завид. – Завтра сам верши пойду проверять!

– Да при чем тут завтра? Какое проверять?

Славко набрал побольше воздуха в грудь и выпалил:

– Там – половцы!

– Какие половцы? Где – там?

– Ну там, у моста!

Дед Завид посмотрел на Славку, затем в ту сторону, куда тот отчаянно показывал, и отмахнулся своей единственной рукой:

– Ты что-то, наверное, путаешь! Не может быть в этом году больше никаких половцев! Был уже набег. Хан Боняк прошел по всей Переяславльской земле. А два раза они испокон веков по пепелищам не ходят! То небось какой-нибудь отряд княжеский был, а тебе и померещилось!

– Да сначала и я так подумал! – ударил себя кулаком в грудь Славко. – А потом, когда на берег-то вылазить стал, гляжу…

– Погоди! Какие могут быть половцы, когда все тихо и даже зарева нигде нет?! – перебил его дед Завид и, хитровато прищурившись, погрозил пальцем. – Ты все это, наверное, выдумал, чтобы я тебя и впрямь в лес ночевать не отправил? Так это я так, сгоряча…

– Нет, я…

– Это все непогода. Метель стихнет, рыба сама в верши полезет! А что ты с пустыми руками пришел, так я ничего, так уж и быть, прощаю!

– Да дед, дай же сказать!

Славко видел, что старик, зная его лучше, чем кто-либо другой, цепляется за последнюю надежду и простил бы не то что это, а все что угодно!

К счастью, в этот момент лежавший у их ног Тиун вскочил и яростно залаял.

В том месте, где за подлеском стояли стога, вспыхнуло сразу несколько ярких высоких костров. Огромные золотые искры от них медленно поползи в небо.

Несколько секунд старик и мальчик, как завороженные, смотрели на них.

– Вот видишь, половцы, точно половцы! – первым приходя в себя, вскричал Славко. – И вовсе не хан Боняк!

 – А кто же? – упавшим голосом спросил дед Завид.

– Белдуз!

– Как! Хан Ласка?

На деда Завида стало страшно смотреть. Лицо его вдруг исказилось, смертельно побледнело. И он, вцепившись в плечо Славки, затряс его:

– Быстро выводи людей из домов! Да смотри, чтоб никого не осталось! И Тиуна привяжи!

Только не крепко! Так, чтобы, если от нас никого не останется, сам смог к утру развязаться! А я – за конем!

Глава вторая 

 Поднять людей, привыкших всю зиму жить в постоянной тревоге, Славке не составило особого труда. Узнав о набеге, они сами принялись передавать друг другу эту страшную весть и, захватывая самое ценное, выскакивать из землянок.

Три старухи, две женщины… десяток малышей от трех до семи лет.

С иконами, узелками…

Пока Славко возился с Тиуном, изо всех сил мешавшим привязать его так, чтобы ему же, глупому, самому удобнее было потом сорваться с ремня, к ним прибавилось еще несколько человек. И тоже с котомками, образами…

Не было только Милуши.

То ли все были уверены, что он первой предупредил ее, как свою вторую мать, то ли забыли о ней в суматохе.

Но как ни крути, а звать Милушу должен был Славко.

Легко сказать – звать.

Проще было привязать Тиуна, чем идти к ней…

И даже уже не идти – бежать!

Дед Завид, судя по старческому покашливанию, спрятав в ближайшей роще коня, уже возвращался обратно.

Славко обвел глазами собравшихся людей и строго, на правах второго по старшинству, после деда Завида, человека, предупредив никому никуда не отходить, направился к знакомой землянке…