После… - Мюссо Гийом

– Вы уверены? Хорошо, я ухожу… Пока ухожу.

Гудрич встал, направился к двери и вышел, не оборачиваясь. Падающий из окна свет очертил его фигуру. Он был похож на настоящего великана.

– Что вам от меня было нужно? – растерянно крикнул Натан ему вслед.

– Думаю, вы это знаете, Натан. Вы это знаете, – ответил Гудрич уже из коридора.

– Ничего я не знаю! – Натан захлопнул дверь, но тут же снова открыл и крикнул: – Я понятия не имею, кто вы такой!

Но Гаррет Гудрич был уже далеко.

3

Конечно, карьера – это здорово! Но она не согреет тебя холодной, одинокой ночью.

Натан закрыл дверь, сел и закрыл глаза. Он прижал ко лбу стакан воды и просидел так несколько минут. Он смутно чувствовал, что еще услышит о Гудриче. Что это так просто не кончится… Еще он понял, что сегодня больше работать не сможет. Кровь прилила к лицу, боль в груди усиливалась и мешала сосредоточиться…

Натан встал и, не выпуская стакан из рук, подошел к окну – ему хотелось посмотреть на синеватые отблески окон «Хелмсли-билдинг». Этот небоскреб рядом с огромным некрасивым зданием «Метлайф» казался настоящей жемчужиной. Пирамида, венчавшая крышу, выделяла его среди других строений и придавала особый шик. Несколько минут Натан смотрел на плотный поток машин, который двигался к югу по двум гигантским эстакадам. Снег падал на город, перекрашивая его во всевозможные оттенки белого и серого.

Каждый раз, когда Натан подходил к окну, его охватывало тягостное чувство. 11 сентября, когда произошел первый взрыв, он сидел за компьютером и работал. Ему никогда не забыть того страшного дня, столбы черного дыма в ясном небе, чудовищное облако из пыли и обломков обрушившихся башен. Впервые Манхэттен с его небоскребами показался Натану таким маленьким, уязвимым… Как и большинство коллег, он старался не говорить об этом. Business as usual – дело делается, несмотря ни на что. Однако жители Нью-Йорка говорили, что город уже никогда не станет прежним.

Так я ничего не успею.

Натан взял три папки и положил в портфель – к удивлению Эбби, он решил сегодня поработать дома. Он, наверное, уже лет сто не уходил с работы так рано. Обычно он работал по четырнадцать часов в день шесть дней в неделю, а после развода часто приходил сюда и по воскресеньям. Натан проводил на работе больше времени, чем все остальные служащие.

О его последнем успехе много писали в газетах: ко всеобщему изумлению, ему удалось осуществить слияние предприятий «Доуни» и «Нью вэкс». В связи с этим в «Нэшнл лойер», одной из самых известных в юридической среде газет, появилась хвалебная статья. Победы Натана вызывали раздражение у большинства коллег – слишком уж он был безукоризненным.

Холодный воздух принес облегчение, снегопад почти прекратился. Ожидая такси, Натан слушал, как у церкви Святого Варфоломея поют дети в белых одеждах. Музыка звучала нежно и волнующе.

Натан приехал в «Сан-Ремо» чуть позже шести, приготовил чай и взял телефон. В Сан-Диего сейчас три часа дня: возможно, Бонни и Мэлори дома. Через несколько дней Бонни должна приехать к нему на каникулы, и он хотел уточнить детали. С опаской он набрал номер, услышал, как включился автоответчик: «Вы позвонили Мэлори Векслер. Сейчас я не могу ответить…»

Как приятно слышать ее голос – это как глоток воздуха после долгого удушья. Теперь ему хватало даже такого пустяка, хотя он всегда отказывался довольствоваться малым. Внезапно запись на автоответчике прервалась:

– Алло!

Натану стоило нечеловеческих усилий взять себя в руки, повинуясь старому идиотскому рефлексу – никому не показывать своей слабости. Даже жене, с которой они были знакомы с самого детства.

– Привет, Мэлори!

Сколько времени прошло с тех пор, когда он в последний раз назвал ее «любимая»?

– Здравствуй, – холодно ответила она.

– Как дела?

Мэлори оборвала его:

– Натан, что тебе нужно?

Так, я понял: день, когда ты будешь нормально со мной разговаривать, еще не настал.

– Я хочу обсудить поездку Бонни. Она дома?

– Она на уроке музыки. Вернется через час.

– Может, ты скажешь, во сколько она прилетает? Кажется, ее самолет вечером…

– Она придет через час, – повторила Мэлори, торопясь закончить разговор.

– Отлично! Ну ладно, до встречи…

Но Мэлори уже положила трубку.

Натан никогда не думал, что в их отношениях наступит такой холод. Как вышло, что люди, которые были так близки, вдруг стали совсем чужими друг другу? Натан лег на диван в гостиной и стал смотреть в потолок. Каким наивным он был! Все вполне закономерно, стоит только оглянуться вокруг: разводы, предательства, усталость… На работе жестокая конкуренция; успеха добивается только тот, кто жертвует семейной жизнью и отдает работе все свое время. Каждый клиент приносил фирме десятки миллионов долларов – это требовало от адвокатов полной отдачи сил. Таковы были правила игры, цена, которую приходилось платить, чтобы подняться на самый верх. Натан принял эти правила и взамен ежемесячно получал сорок пять тысяч долларов. Кроме того, он был компаньоном фирмы и получал ежегодную премию – еще полмиллиона. Всего на его банковском счету скопилось около миллиона долларов.

Но личная жизнь покатилась по наклонной, семья распалась. Под конец у него не находилось времени даже для того, чтобы позавтракать дома или проверить у дочки уроки. Еще через несколько месяцев они с женой развелись. Конечно, он был не единственным, с кем такое произошло, – половина его коллег пережила развод, но это было слабым утешением.

Бонни тяжело переживала то, что происходило в семье. Ей было семь лет, но она еще писалась по ночам из-за острых приступов страха. Натан звонил ей каждый вечер, но ему хотелось почаще с ней видеться…

«Нет, – думал Натан, ворочаясь на диване, – если человек спит в своей постели один, если вот уже три месяца не видел дочь, значит, он ничего не добился в жизни. Даже если заработал миллион».

Натан снял обручальное кольцо, которое продолжал носить и после развода, и прочел отрывок из Песни Песней[2], который Мэлори перед свадьбой попросила выгравировать внутри: «Крепка, как смерть, любовь наша». Продолжение он знал: «Большие воды бессильны потушить любовь, и реки не зальют ее». Чепуха все это, слюни для влюбленных юнцов! Любовь далеко не совершенна, она бессильна против времени и обстоятельств.

Когда-то он верил, что его семья – это исключительное явление, не подчиняющееся никаким законам логики. Они с Мэлори знали друг друга с десяти лет. И с самого начала их связывала невидимая нить. Как будто судьба сделала их союзниками, способными выдержать любые жизненные испытания.

Натан смотрел на фотографии бывшей жены, расставленные на комоде. Его взгляд задержался на самой последней, которую он добыл с помощью Бонни. На снимке лицо Мэлори казалось бледным, расставание и ей далось трудно. Но эти длинные ресницы, тонкий нос, белые зубы… Фотография была сделана во время прогулки по Силвер-бич, пляжу, усыпанному серебристыми ракушками. Косы Мэлори были сколоты черепаховым гребнем, а узкие очки делали ее похожей на Николь Кидман в фильме «С широко закрытыми глазами», хотя ей не нравилось это сравнение. Натан невольно улыбнулся, глядя на пестрый свитер – один из любимых свитеров Мэлори, которые она вязала сама. Выглядела она в нем шикарно и казалось совершенно беззаботной.

Мэлори изучала экономику окружающей среды, получила степень доктора наук и преподавала в университете. Но с тех пор как переехала в старый дом недалеко от Сан-Диего, принадлежавший еще ее бабушке, она оставила преподавание и полностью погрузилась в сотрудничество с организациями, которые оказывали самую разную помощь нуждающимся. Мэлори поддерживала сайт одной общественной организации, рисовала акварели и мастерила миниатюрную мебель, украшая ее ракушками. Свои поделки она продавала туристам в Нантакете, когда приезжала туда на лето. Ни деньги, ни социальный статус не имели для нее никакого значения. Она часто говорила, что прогулка в лесу или по пляжу не стоит ни доллара.