Универсальные лучи - Венеамин Гиршгорн

У двери шикарного бара (ах, туда бы попасть покушать) в нише (на улице ветер и дождик) устроился Джо отдохнуть. Из кармана черствую булку, в руку газету.

На улице дождик.

В баре тепло и уютно (часто хлопали дверьми, и слышно, как плачет оркестр).

Но Джо привык к холодному ветру, черствой булке (помнит дни без нее) и к побоям злых полисмэнов.

— Посмотрим, что пишет сегодня «Трибуна» (начать с передовой — кончить рекламой, а не наоборот, так учил Никельс).

— Так… так… Гм… О-о! Что-то о Ройте…

«…Как нам сообщили, инженер Ройт не убит, а проживает за границей. Приводим ниже телеграмму нашего парижского корреспондента (здорово! Джо каждый день встречает на улице „парижского корреспондента“ — ловкий парень):

— Ройт жив Париже сообщил

удрал жены семейного ада.

Редакция, не обращая внимания на затраты, впервые помещает портрет жертвы семейных неурядиц — инженера Ройта…»

На Джо хмуро посмотрело лицо Ройта, старательно испорченное цинкографией, но все-таки чертовски знакомы выпуклые глаза, большой рот, расплывшийся в веселую улыбку.

Где-то он видел этого Ройта?

(На улице — дождик, в баре — крики, оркестр и драка…)

В мозгу, наполненном новыми словами (Никельса книги), проплывали один за другим дни — облетевшие календарным листком… А-а… Вспомнил: на углу улицы… Днем… Авто… Негр… Джентельмэн в цилиндре… И Ройт… (То же лицо, что на снимке, только злое…)

Почему Париж и семейный очаг?

Джо думал…

На улице — дождик.

В баре — оркестр и вкусные вещи.

Джо старательно мерит шагами асфальт. Джо озабочен. Сегодня деловой день.

Программа: Никельс — газеты — шайка.

Даже огромный плакат с именем Чаплина не заставил его остановиться.

…Нельзя. Джо занят.

А-а-а… У банка авто и шоффер шоколадного цвета напомнили Ройта… Тот самый… Прыжок, и Джо у авто.

— Мистер?..

— А… (на черном лице, белки от газеты к Джо)?

— Чье это авто?

— Мистера Крейса.

— Шикарный!!

— А ты, Джо, уверен, что именно в этом авто увезли инженера?

— Он самый. Джентельмэн в цилиндре пригласил его, и Ройт…

— О, если так, то теперь все понятно. Это первый удар. Война началась. Но нас не запугают. «Универсальные лучи» будут закончены. Правильно, Джо?

— Да, Никельс (Джо любил, когда Никельс с ним советовался).

— Нельзя терять времени. Я иду на заседание комитета, и там мы решим, как найти Ройта.

Джо удивился.

Зачем ходить в комитет и решать, что делать, когда у Джо есть шайка отчаянных парней… И если он захочет, то он… То он… То он… отыщет Ройта.

Он и его шайка.

Шайка «Хромого Джо».

Глава 11

Лига «Капитал»

Заседание открыл один из Ротшильдов.

— Уважаемые коллеги! Некоторые члены нашего общества не смогли прибыть сегодня. Причина очень серьезная: массовые забастовки. Коммунистическое движение крепнет. Я предоставляю слово отсутствующим.

Щелкнул выключатель; изящная металлическая трубка выбрасывала четко и ясно взволнованные слова нефтяного короля Кока:

— Принуждены уступить… Забастовка по-прежнему… Не доверяют социалистам, субсидируемым «Капиталом»…

В огромном зале с разодетыми миллионерами (нечеловек — блестящий новенький доллар) грозное слово волнует и тревожит —

Коммунист!

— Надо уничтожить!

— Что смотрит полиция?

— Правление «Капитал» должно приказать совету министров принять все меры к разгрому этой сволочи!

Ротшильд позвонил.

— Слово министру Крейсу.

— А-а-а.

Легкий шопот пробежал от лысины к лысине и окончился у трибуны, на которую взбежал Крейс.

— Ройт отказался выдать секрет «Универсальных лучей». Но это не преграда. Мы найдем во что бы то ни стало гнусный притон Смирнова, а боевая группа докончит начатое… Наступило время упорной борьбы с пролетариатом… Мы победим. На нашей стороне непоколебимая мощь — капитал.

И при этом нежном и знакомом слове снова легкий шум побежал от лысины к лысине.

А в широком огромном окне напротив теснились на белом экране черные аршинные буквы:

Марка падает…

Забастовка углекопов в Англии…

Новая нота Пуанкарэ…

В России.

Глава 12

Футлик снова атакован

Футлик писал передовую статью. Обильно рассыпал восклицательные знаки и точки на белой бумаге.

— Инженер Ройт должен отыскаться!!

Тираж поднимался, вместе с тиражем поднималось настроение Футлика. Еще одно слово и три восклицательных знака.

— Так… Оль-райт… М-а-а-кс…

Вбежал мальчишка и замер (правда, комнат мало, но все-таки нужен рассыльный)…

— Вот неси. Пусть скорей набирают.

Ноги на стол и мечтает: о славе, о деньгах, о собственном доме…

Телефон в углу несколько раз простуженно кашлянул.

Футлик — от сладкой мечты к телефонной трубке.

— Алло… Да, редактор… Что-о (глаза округлились). Чтоб я прекратил печатать статейки о Ройте?! Что вы сказали (лицо покраснело, и Футлик забыл про высокий тираж). Мистер Крейс?! Извините, но я не знал… Не могу! Мое честное имя… Что?.. Тысячу мало… Поймите, позор! За четыре согласен… Хорошо!.. Больше ни строчки.

Трубку бросил, стремительно к двери…

— Где Макс?…

— Я послал его с вашей статьей.

— Идиоты!..

— Вы же велели…

Но Футлик не слушал, шляпу схватил (не ваша, редактор, то мистера Каца) и забыв, что он не рассыльный, выскочил из комнаты.

Четыре тысячи — это не шутка!

Глава 13

Шайка «Хромого Джо»

Все было обставлено, так же, как в драме (14 серия) «Убийство миллионера» или «Красная Лампа».

Джо с мрачным лицом на высокой бочке. Сосредоточенно сосал трубку (не вкусно, но нужно)… Тайная сходка — темный переулок центрального рынка — уютно и тихо. Напротив с горящими пылко глазами, на ящиках, в два этажа разместились: «Красный Кэб», «Гроза Бродвея», «Дик-Прыгун» и «Джим-Соколиные глаза».

Перед началом «Гроза Бродвея» подрался с «Диком Прыгуном»; ловким ударом (браво, гип-гип) заставил его поклясться, что негр Том лучший боксер Нью-Йорка. Дик с большим синяком на скуле и с затекшим глазом кидал на Грозу нелюбезные взгляды, но Джо своею речью, полной сногсшибательного интереса, примирил недавних врагов.

— Пропал Ройт, пропал инженер Ройт. Пропал соизобретатсль «Универсальных лучей», инженер Дик Ройт: «Универсальные лучи» — благодеяние (Джо любил газетный стиль), да, благодеяние для измученных тяжелым ярмом капитала — рабочих. Не наш ли долг, не наша ли обязанность сознательных граждан Америки… («Красный Кэб» хихикнул и ущипнул за ногу Джима, Джим хихикнул и ущипнул за ногу «Красного Кэба». Порядок был быстро восстановлен, и Джо продолжал) — сознательных граждан Америки отдать свои силы и свободное время на освобождение несчастного…

Шайка Хромого Джо переглянулась.

— Как освобождение, — пробурчал «Гроза Бродвея», — откуда освобождение? Где же он — Ройт? А?

Джо презрительно выпятил нижнюю губу.

— М-га. Где он? Где он? Я-то почем знаю, где? Я не фокусник, чтобы знать это, но (голос Джо возвысился до патетизма), но говорю я… Но… Мы будем знать это наверняка не позже, чем через неделю. Мы должны, и мы…

Гроза, Прыгун, Кэб и Соколиные Глаза с бешеным энтузиазмом окружили Джо.

Гип-гип-ура.

Шайка Хромого Джо получает настоящее боевое крещение.

Джо (гордо поднятый нос) торжествовал.

— Дети мои, — суровым голосом сказал Джо, — дети мои. Наше предприятие требует больших средств, очень больших средств, очень больших. Наверно полдоллара в сутки… Придется нам отказаться от каких бы то ни было удовольствий — Чаплин подождет (Ройт не может ждать, не правда ли), конфекты «Звезда Нью-Йорка» не сбегут (Ройт не может сбежать, в противном случае он давно бы уж сделал это).

Джо привычным движением (200 газет в день) растопырил карман.

— Все свободные деньги — сюда.

Шайка Хромого Джо переглянулась.

— Гм. Однако, все свободные деньги…

— А как же «Собака Бескервилей» в кино «Триумф»?

— А как же шоколад «Надежда Моряка»?

— Да и потом все деньги одному Джо… Кто знает…

Но…

Джо с наслаждением слушал мелодичное позвякивание в необъятной глубине своего кармана.

— Ройт на мази, а он-то сам каким доверием пользуется… А?

Шайка Хромого Джо обменялась крепким рукопожатием. Завтра на работу.

Равнодушное небо Нью-Йорка удивленно смотрело на пятерых мальчуганов, и весело подмигивали им бледные звезды, только здесь и заметные. Здесь, в темном-темном переулке центрального рынка.