Бесобой - Кутузов Кирилл

— Гориман, сын Велиала, демон разврата и разрушения, взываю к тебе! Яви свой истинный лик!

Тело подонка начало исторгать из себя клубы едкой копоти, из ноздрей, ушей, глаз и рта повалил чёрный дым — облака мелкой демонической пыли. Она покрывала агонизирующее тело человека и мгновенно превращалась во фрагменты пластинчатого доспеха, украшенного жестокими сценами войн — на них схематичные человечки терзали себе подобных пиками и мечами, жгли огнём и скармливали схематичным же зверям. Очень скоро место и без того немаленького подонка занял огромный демон ростом с двухэтажный дом. Каждое движение демона сопровождалось нечеловеческим скрежетом — фрагменты доспеха цеплялись друг за друга, длинный хвост разъярённого чудовища царапал разбитый асфальт.

— Ох, ё… Ну ты и отожрался, Гориман, я тебя во-о-от такусеньким помню, — Шмыг пальцами продемонстрировал высоту в три с половиной сантиметра.

— Мне наплевать, что ты там помнишь! — яростно взревел Гориман. — Сначала я растопчу колдуна, который тебя поработил, освобожу тебя от его власти, а потом прикончу… Хотя бы умрёшь свободным.

— Гориман, душка, у нас тут с тобой вышло небольшое недопонимание! Во-первых, меня никто не порабощал! Я перебежчик, я продался, так что ты меня тут не обеляй!

Огромный чёрный меч Горимана со свистом рассёк воздух. Шмыг резко отлетел в сторону, чтобы не быть разрубленным напополам.

— А во-вторых, мой, с позволения сказать, коллега — никакой не колдун. Он…

— Какая мне разница, кто он? Для меня он — тюбик с кровью… Я ей доспехи смажу вместо масла, а то скрипят невозможно… Я — Гориман! Мне тысячи лет! — демон ударил себя кулаком в грудь. — Я видел, как рождаются и гибнут цивилизации! Я участвовал во всех оргиях Древнего Рима! Я находил самых изощрённых маньяков в этом проклятом мире и нашёптывал им на ухо свои желания! Я был их больной фантазией! Джек-Потрошитель, Зодиак — это всё я! И вы, ничтожества, решили меня остановить?!

— Ох, Гориман, солнышко, что же ты Зодиаку-то такого извращённого нашептал? «Стреляй в людей, пиши письма»?.. — сочувственно отозвался Шмыг.

Демон зарычал и снова попытался поразить чертёнка ударом меча.

— Я… Я приказывал ему…

Вдруг раздался звонкий выстрел.

— Я не знаю, как у вас в Аду, но у нас тут «я» — последняя буква алфавита, — в каждой руке Данила держал по пистолету: на одном было выгравировано слово «Спаси», а на другом «Сохрани». — Поэтому давай ты прекратишь хвастаться своими сомнительными достижениями и начнёшь нормально сражаться. А то все вы, демоны, одинаковые. Сначала кричите: «Я Зодиак! Я Тед Банди! Я Сливко!» А потом: «Ой, извините, я не хотел, и вообще я хороший мальчик, у меня по олимпиаде „Кенгуру“ 80 баллов было…» Шмыг, у вас в Аду есть «Кенгуру»?

Шмыг поморщился:

— Дань, я, конечно, ценю, что ты как-то наконец втянулся в процесс и перестал относиться к дракам с демонами с чугунным пафосом, больше не называешь себя Яростью Небес и Карающей Дланью Создателя… Но тебе бы теперь научиться задавать правильные вопросы. Например, про то, почему вот его пули не берут. И да, есть у нас «Кенгуру».

Напарники рванулись в разные стороны — в них стремительно летело лезвие чёрного меча.

— И почему не берут, кстати?

— Потому что его броню выковали из панцирей и доспехов времён античности и наделили крошечным сознанием — только для того, чтобы она сама могла определять, что может её пробить, а что нет. Она готова дрогнуть перед тем, чего боится, а пули для неё — просто жалкие кусочки металла. Она просто не знает, что их надо бояться.

— У вас в Аду всё так работает? — Данила скептически поднял бровь.

— Не всё, но многое. Если сегодня выживем — напомни рассказать тебе про демона, на которого обиделась рыба. Не одна. Вся.

На всякий случай Данила снова выстрелил в Горимана. Пуля не отскочила, она просто долетела до брони, а потом упала на землю, мигом потеряв ускорение. Демон тем временем понял, что жертвы ему попались довольно ловкие, поэтому перестал бездумно махать мечом в разные стороны:

— Ну что, убедились в том, что не с тем связались? Подставляйте шеи, мой клинок мучает жажда!

Следующий выпад меча не распорол Даниле брюхо исключительно потому, что он добровольно впечатался спиной в стену. Демон вновь размахнулся бритвенно-острым клинком, чтобы располовинить наконец своенравную мишень, но Данила, мгновение назад изображавший контузию от удара об стену, неожиданно быстро подался влево. Клинок застрял в стене, и Гориман принялся его оттуда вызволять.

Воспользовавшись передышкой, Данила скинул куртку и взял в кулак всё ещё ледяной жетон. Сложные узоры татуировок, покрывавшие обе руки Данилы, тут же вспыхнули ледяным белым светом.

Гориман издал надсадный, утробный звук. Вздохнул, кажется.

— Что, приятель? Понял, с кем имеешь дело? — расплылся в коварной ухмылке Шмыг.

— Данила… Бесобой… — глухо протянул демон.

— Мог бы и сразу догадаться. С такой-то подсказкой любой дурак сможет.

— Я твой череп на шею повешу! Буду носить, чтобы все видели — вот что бывает с врагами Горимана! — демон наконец вырвал меч из плена кирпичной кладки.

Бесобой встал в боевую стойку. Тихо, чтобы демон не услышал, он шепнул Шмыгу:

— Удар волшебным кулачищем-то его броня поймёт?

— Должна, по идее, — Шмыг на секунду задумался. — В ней память всяких там античных панцирей. Кто-то из их носителей наверняка получал по первое число от богов и героев. Так что попробовать точно стоит. Но я всё равно не понимаю, чего ты хочешь добиться… Гориман почувствует удар, но броню-то ты едва ли расколешь.

— Есть у меня одна идея. Только держись от него подальше.

— Меня о таком дважды просить не надо! Нам, крысам, с тонущего корабля бегать — одно удовольствие.

Чертёнок тут же отлетел подальше, а Бесобой, в два прыжка подобравшись к демону, мощным ударом свалил того с ног. Великан в доспехах, покрытых адской копотью, заревел от боли и злости.

«Похоже, грубую силу броня в самом деле понимает. Уже неплохо…»

Пока демон, не привыкший к тому, что его вообще хоть кто-то может уронить на землю, пытался подняться, Бесобой снова вытащил пистолеты.

— Я тут подумал… Раз у тебя из доспехов торчит хвост, значит, доспех не целиковый, не монолитный… И поэтому нужно просто попытаться найти…

Выстрел.

— Слабое…

Выстрел.

— Место…

Ещё выстрел. Чавкающий звук — что-то бесформенное повалилось на асфальт.

А потом Гориман завопил так истошно, что ушам стало больно.

«Хорошо, что Печать тишины настолько простая, что её можно даже хвостом поставить… А то сюда не то что менты, сюда пол-Москвы бы сбежалось…» — подумал довольный собой Шмыг.

— Ты поплатишься… Ты… Ты… — голос Горимана изменился. Он не просто злился. Он… рыдал.

Бесобой ухмыльнулся:

— Знаешь, а я представляю, как ты эту броню заказывал. Принёс кузнецу кучу окровавленных доспехов и сказал: «Начальник, я в жизни больше всего люблю две вещи — драться и насиловать. Сделай мне что-нибудь такое, в чём и то, и другое можно будет делать одновременно, не отвинчивая никаких металлических гульфиков…»

— Паскуда… Да я твои поганые руки оторву и себе приделаю вместо… Вместо…

Демон поднялся-таки на ноги, позабыв в слепой ярости о выроненном мече, сцепил руки в латных перчатках и со всех сил обрушил их на асфальт. Ударная волна получилась такой силы, что Бесобой не удержал равновесия и повалился на спину.

— Я тебя по земле размажу! А потом и твоего прихвостня!

Шмыг был бы рад залезть от страха в ближайший мусорный бак, но сначала нужно было укрепить Печати стабильности.

«Сообщений о внезапном землетрясении в Москве нам ещё не хватало…»

Гориман тем временем набросился на Бесобоя, который так и не успел подняться. Какое-то время Бесобой пытался отбивать мощные удары демона, но сил с каждым разом становилось всё меньше. А демону, кажется, придавала мощи его незатихающая ярость.