Больше, чем любовь (СИ) - Ники Сью

— Да, я тоже. Тебе реально показалось, — отмахнулась я. — А если и нет, вполне возможно, что он принял меня за очередную фанатку. Знак любезности или типа того.

— Давыдов — законченный бабник, а Громов просто странный. От таких лучше держаться подальше, — заключила Лиля. И откровенно говоря, я была с ней согласна. На все сто!

— Поэтому такие как ты пускают на них слюни, — буркнул Вадим, покосившись на Ильину. Та вдруг зарделась, отвернулась и к моему удивлению не проронила больше ни слова.

Но самое странное произошло утром — в понедельник.

Глава 2

Утро понедельника выдалось пасмурным. Моя бы воля, я бы осталась в кровати на весь день, но школа требовала посещения, поэтому пришлось вставать.

На кухне как всегда было тихо, мама редко баловала нас вкусными завтраками. Обычно она крутилась перед зеркалом, считая, что мы с братом уже довольно взрослые и можем самостоятельно сварганить себе бутерброды с чаем. Однако в холодильнике не оказалось колбасы или сыра, а чай закончился еще вчера.

Я коротко вздохнула, разглядывая пустые полки. Когда буду возвращаться, обязательно стоит забежать хотя бы за хлопьями и молоком, иначе мы точно умрем с голоду.

Закончив с мыслями о еде, я вышла в коридор, остановилась перед зеркалом и причесала свои каштановые волосы, которые уже достигали лопаток. Намазала губы прозрачным блеском и, накинув на себя серый тренчкот, отправилась в школу. Хорошо еще, мы жили в десяти минутах от учебного заведения, не приходилось трястись в час-пик в общественном транспорте.

Последние школьные дни тоже не особо радовали. У нас практически постоянно шли проверочные тесты, а обсуждение предстоящих выпускных экзаменов не затихало ни на минутку. Правда сегодня как-то в корне отличалось… Даже чересчур.

Все началось после третьего урока, мы как раз с девчонками переодевались на физкультуру в раздевалке. Лиля закончила первой и выскочила в коридор, ей звонил отец, а я задержалась, пытаясь распутать дурацкую шнуровку на кедах. И тут неожиданно раздался вой сирены. Он был настолько громким, что сердце у меня едва не остановилось. Одноклассницы побросали вещи и выбежали наружу, а я почему-то так и застыла, сидя на корточках.

Через несколько долгих секунд сработала пожарная сигнализация, с потолка полилась вода. Я подняла голову, капли хаотично падали на мое лицо, волосы и за шиворот. Все это напоминало тропический дождь где-то в азиатской местности с вечным летом и духотой. Довольно быстро я промокла до нитки.

В коридоре послышались шаги, голоса, кажется, кричал учитель физкультуры. Я же продолжала стоять в раздевалке, словно ничего странного не происходило. Подумаешь, сирена вовсю воет. В груди даже ни разу не екнуло от страха. В рюкзаке запиликал телефон, и я двинулась к открытому шкафчику, чтобы ответить на входящий вызов. Под ногами шлепала вода, словно я ступала по лужам, а не по напольному покрытию в здании. Но, не дойдя двух шагов до места икс, я вздрогнула от неожиданного скрипа.

Дверь в раздевалку с грохотом распахнулась, на пороге вырос Громов. Да, да, тот самый! Его короткие волосы, черные, словно смоль, были мокрыми, а вдоль острых скул стекали капли тропического “дождя”, сигнализирующие о приключившейся беде в здании. Однако мой взгляд зацепило не это, а отсутствие майки на Яре. Я никогда раньше не видела его обнаженной груди, кубиков пресса на животе и широких плеч. Вблизи юный хоккеист казался большим, словно дуб, и уверенным, как настоящий король джунглей.

Мысли вмиг растерялись, к щекам моментально прильнул румянец. А уж когда Громов ступил на женскую территорию, захлопнув за собой дверь, я и вовсе смутилась. Он несколько раз оглянулся, будто его кто-то преследовал.

— Это женская, — прошептала я, пребывая в легком ступоре от происходящей ситуации.

— Плевать, — буркнул он. Голос у Ярослава был холодным, с легкой хрипотцой, но при этом глубоким с насыщенным тембром.

Правда, как следует насладиться его звучанием мне не удалось. В коридоре явно происходил какой-то движ, нервная суматоха. Судя по всему, старшие кого-то искали и планировали вот-вот ворваться в раздевалку.

Яр еще раз оглянулся, его глаза дымчатого цвета будто сделались еще мрачнее, словно в этом парне поселилась промозглая осень. Он резко шагнул на меня, а потом нагло схватил за запястье. Я и рта открыть не успела, как мы оба с ним оказались в двойном шкафчике, который располагалась в дальнем углу раздевалки. Единственный в своем роде, для чего существующий, непонятно. Громов силой запихнул меня внутрь, сам же встал напротив и захлопнул за нами дверцы.

— Ты спятил? — прорычала я, планируя выйти. Однако Ярослав закрыл проход, уперевшись ладонью о железное основание.

— Помолчи, — грубо отозвался он, чуть склонившись надо мной.

— В здании может быть опасно. Да и с какого перепугу я должна молчать?

— Нет никакой опасности, а молчать ты должна, потому что я тебя об этом очень вежливо прошу, — все в том же тоне ответил Громов. Мне захотелось его ударить и желательно с ноги, но тут в раздевалку кто-то вошел. Теперь даже если бы я выскочила, мои действия указали бы скорее на что-то запрещенное, будто я участница спланированной акции мятежа, нежели жертва, попавшая в шкаф случайно. Вряд ли бы мне кто-то поверил.

Тем более в здании, скорее всего, был не пожар, уж если Громов так говорил, вероятно, и сигнализация, и суматоха его рук дело или дружков с их класса. Все хоккеисты немного отбитые.

— Тут вроде никого, — раздался женский голос.

В темноте я плохо различала силуэт Ярослава, однако в какой-то момент он подвинул руку и случайно задел мое плечо. Воздух вмиг сделался тяжелым, горячим. В нем словно заискрили маленькие огоньки, а может то были огоньки в моей груди. И я видела этому вполне резонное оправдание: полуобнаженный парень со мной в замкнутом пространстве, мы едва знакомы, хотя нет, он вряд ли замечал меня до сегодняшнего дня. Одним словом, крайне абсурдная и нелепая ситуация.

— Эй! — прошипела я. — Ты… — однако договорить не получилось: Яр накрыл мой рот своей ладонью.

Я тактильно ощущала его недовольный взгляд, блуждающий по моему лицу. А уж когда горячее мужское дыхание коснулось моей шее и щек, по венам словно побежала лава. Это граничило с сумасшествием.

Голоса в раздевалке стихли, дверь захлопнулась, и Громов, наконец, убрал руку. Он приоткрыл дверцу шкафа, тайком выглянув наружу, словно какой-то шпион из американского блокбастера, и в этот момент я врезала ему по икроножной части ноги. Он тихо пискнул, но мне было уже