Алкоголик - Андрей Воронин

Он снова натянул штормовку, чтобы сосновые ветки не полосовали оголенные до плеча руки и не кололись через тонкую черную майку. Рюкзак он поставил в сторонке, после чего, присев, собрал в охапку хворост и выволок его из рытвины. Под хворостом обнаружился продолговатый сверток из мешковины, обернутый для надежности полиэтиленом и перетянутый в нескольких местах клейкой лентой. Абзац уже протянул руку, чтобы взять сверток, но вовремя спохватился и вынул из кармана прозрачные пластиковые перчатки, купленные накануне на бензоколонке.

Солнце пригревало все сильнее, в тяжелой штормовке было жарко. Воздух в сосняке, казалось, превратился в густую горячую канифоль. Во рту у Абзаца снова пересохло. Откуда-то налетела приставучая мелкая мошкара и принялась липнуть к потному лицу. Разрезая клейкую ленту перочинным ножом, Абзац вспомнил, что поначалу намеревался шлепнуть своего клиента в театре, до которого тот был большим охотником. Но, помимо клиента, в деле фигурировал еще и заказчик, который хотел, чтобы происшествие имело вид несчастного случая. Засевшую в черепе пулю трудно было бы списать на несчастный случай, и Абзацу пришлось пойти на эту утомительную прогулку по Подмосковью.

Он аккуратно свернул шуршащий пластик и размотал мешковину, под которой обнаружилась мелкокалиберная винтовка с оптическим прицелом. Это было несерьезное оружие, слишком легкое для стрельбы на дальние дистанции и недостаточно скорострельное для ближнего боя. Однако большего в данном случае не требовалось. Абзацу был нужен один-единственный точный выстрел, и он не сомневался, что сумеет его сделать, потому что был профессионалом.

Из рытвины открывался отличный вид на шоссе - вернее, на его небольшой отрезок перед самым мостом. Мост был перекинут через широкий и глубокий бетонированный ров, по дну которого текла ленивая струйка грязноватой воды. Ажурные бетонные перила моста не выглядели слишком прочными. Потерявший управление на большой скорости шестисотый "мерседес" должен был пройти сквозь них, как пуля сквозь картон, и красиво, как в кино, воткнуться своей широкой мордой в бетонный откос. После такой аварии живых в машине не останется, а организовать ее проще пареной репы: достаточно в точно рассчитанный момент прострелить переднее колесо. Покрышка разлетится в клочья, и клиент перед смертью успеет насладиться восхитительным чувством свободного полета. Искать пулю никому не придет в голову, а если даже и придет, то черта с два они ее найдут здесь - на лоне природы, среди травы, камней, деревьев и песка... Хмурый инспектор ГИБДД составит акт о несчастном случае, и это будет то, что требовалось доказать.

Абзац улегся поудобнее, пристроив винтовку у локтя, и стал смотреть на дорогу, делая вид, что не замечает, как слипаются веки. На дороге не было ничего интересного. Сначала в сторону Москвы, громыхая железными бортами, проехал пустой фургон для перевозки скота, за которым тянулась волна отвратительного запаха. Через десять минут в противоположном направлении, приседая на ухабах, просвистела приземистая "ауди", прозванная в народе "щукой" за длинный узкий капот. Она была нагружена так, что чуть не задевала асфальт выхлопной трубой. Со своего наблюдательного поста Абзац разглядел, что ее заднее сиденье до самой крыши завалено туго набитыми клетчатыми сумками и какими-то картонными ящиками. Вслед за "ауди" протарахтел мотоциклист в просторном брезентовом плаще и архаичном красном шлеме, похожем на божью коровку. От нечего делать Абзац поймал этот шлем в перекрестие оптического прицела, проводил его стволом винтовки до самого моста и негромко сказал "бах!", когда древний "Днепр" с коляской въехал на мост.

Как всегда во время работы, Абзац был абсолютно спокоен. Перспектива одним выстрелом отправить в мир иной сразу несколько человек его нисколько не беспокоила, словно речь шла не о людях, а о надоедливых насекомых наподобие мошек, которые продолжали бестолково мельтешить у него перед глазами. Собственно, иного отношения эти люди и не заслуживали. Пользы от них было гораздо меньше, чем от мошек, зато вреда они приносили больше, чем любое стихийное бедствие. Абзац был специалистом высокого класса и мог сам выбирать себе клиентов. Он никогда не спускал курок, не убедившись предварительно в том, что на мушке у него стопроцентная мразь, со смертью которой мир изменится к лучшему. Некоторые считали такой подход наивным, кое-кто полагал, что Абзац просто зажрался и слишком много о себе воображает, но сам Олег Шкабров по кличке Абзац не придавал этим мнениям никакого значения. Его принципы были его личным делом, как и его прическа, а соваться в свои личные дела Абзац не позволял никому, даже маме, когда та еще была жива.

Сам он считал свою позицию единственно правильной. Авторы "Декларации о правах человека" не ошибались, утверждая, что каждый человек рождается свободным и обладает при этом равными правами со всеми окружающими его людьми. Другое дело, что из этого совершенно справедливого утверждения были сделаны абсолютно не правильные выводы. Ключевым здесь было слово "рождается". Все мы рождаемся одинаковыми, вопрос в том, какими мы становимся. Кое-кому было бы лучше умереть во время родов, но эти люди продолжали жить и губить жизни других людей, которым и в подметки не годились. Здесь была какая-то ужасная ошибка, и судьба Олега Шкаброва сложилась так, что исправление этой ошибки стало главным делом его жизни.

Он посмотрел на часы. Времени у него в запасе оставалось навалом целых тридцать пять минут. Клиент был точен, как швейцарский хронометр, по его передвижениям можно было сверять часы. Через тридцать пять минут плюс-минус минута из-за поворота вынырнет сверкающий черный "мере", под завязку набитый негодяями, и выйдет на короткую финишную прямую, в конце которой его будет поджидать вечность. Вечность уже была здесь, надежно закупоренная в цилиндрической латунной гильзе, готовая вырваться из длинного черного ствола и поставить точку в затянувшейся карьере бизнесмена и политика, любившего армянский коньяк, финскую баню и русских манекенщиц.

Абзац дружески похлопал ладонью по затвору винтовки, перевернулся на спину и закурил. Мошкары вокруг сразу поубавилось. Он закрыл глаза, на ощупь отвинтил колпачок фляги и сделал экономный глоток. Он знал, что пить больше не следует, но верил в то, что все будет хорошо. Ему подумалось, что сопляк, впервые севший за руль мощного автомобиля, одержим такой же верой, когда до самого пола утапливает податливую педаль акселератора. И кретин, упрямо карабкающийся вверх по обледенелому отвесному склону, на котором угробилось уже несколько поколений профессиональных скалолазов, тоже верит в свою удачу до тех самых пор, пока его нога не сорвется со скользкого уступа.

"Каждый из нас до смешного уверен в собственной исключительности, подумал Шкабров, медленно затягиваясь сигаретой. - Каждый верит, что над его головой простерта некая невидимая длань, хранящая его от бед и помогающая справиться с последствиями совершенных глупостей. Большинство из нас даже не успевает как следует удивиться, обнаружив, что никакой длани над нами нет, а есть лишь огромный вентилятор, на который рано или поздно опрокидывается не менее огромный чан с дерьмом..."

Он приоткрыл один глаз и посмотрел вверх, словно и в самом деле рассчитывая увидеть над своей головой то, о чем только что подумал. Но ни вентиляторов, ни призрачных ладоней над ним не обнаружилось, кроме голубого неба с легкими клочьями перистых облаков да мерно раскачивающихся сосновых ветвей.

- Эй, там, наверху, - негромко позвал Абзац, салютуя флягой, - дернуть не желаешь?

Небеса равнодушно промолчали, и Шкабров выпил сам. Завинчивая флягу, он заметил, что та сделалась совсем легкой. На дне плескалось глотка три, не больше.

- Ты, главное, не бойся, - снова обратился он к небу. - В смысле, не переживай.

Я все сделаю в лучшем виде. А может, споем? Что-нибудь из "бит-лов", а? Как тебе нравится "Мистер постмен"?

Снова не дождавшись ответа, он полез в карман за сигаретами и с удивлением обнаружил, что в левой руке у него слабо дымится истлевший до самого фильтра окурок. Абзац присвистнул. "А ведь дело швах, - подумал он. - Похоже, я уже порядочно набрался. Все забываю, а главное, уже начал разговаривать с заоблачными сферами. Скоро начну петь "Мистера постмена" и доказывать всем, что Маккартни - просто хитрый паразит, присосавшийся к нашей памяти и сколотивший себе на этом капиталец. Нет, в самом деле, каков наглец!"

Он ощутил внутри сознания неприятное царапанье, словно там, в самой глубине мозга, сидела какая-то заноза. Что-то не давало ему покоя, что-то, связанное с этим сосновым лесом и временем. Помнится, у него было тридцать пять минут свободного времени, а потом... Что же потом?

Он рывком сел, бросил короткий взгляд на часы и резко развернулся на сто восемьдесят градусов, встав на одно колено и безотчетным движением схватившись за винтовку. В самое последнее мгновение его внутренний сторож поднял тревогу, заставив вспомнить, зачем он явился в этот лес. К сожалению, было поздно: черный "мерседес" был уже здесь. Он промелькнул мимо на огромной скорости - сверкающий, приземистый - и влетел на мост.