Железный класс - Альдо Николаи

Бокка. Вон он, кот-то…

Амбра. Где?

Бокка. Туда побежал…

Амбра. Значит, к дому. Благодарю вас, до свидания. (Уходит.)

Палья. Он вправду побежал?

Бокка. Кот-то? Да нет, это я так. Чтоб отвязалась. Иначе мы бы тут до завтра слушали болтовню про всю ее жизнь…

Палья. Держится молодцом… Симпатичная дама…

Бокка. Сдается мне, была изрядной шлюхой.

Палья. Ну, неужели?

Бокка. Даю голову на отсечение.

Палья. Выходит, лет пятьдесят назад мы могли с ней спать и говорить про любовь?

Бокка. Никогда не говорил про любовь со шлюхами. (Пауза.) И кота выдумала нарочно. Для прикрытия, чтобы завязать разговор. Больно уж ты ей приглянулся.

Палья. Я? Приглянулся? Да ты что?

Бокка (передразнивая ее). «Видите окно с геранью? Это моя спальня». А сама только на тебя и смотрит.

Палья. На меня?

Бокка. А взгляд-то запрограммированный. И не говори, что ничего не заметил. Не будь я рядом, увела бы тебя к себе. А что? Тебе понравится. Сам сказал: симпатичная.

Палья. Да я просто так.

Бокка. Просто так. Чего ж тогда волочился за ней?

Палья. Я? Да помилуй…

Бокка. То-то… Всё вопросы задавал, чтобы, значит, удержать. Воспитательница из сада. Тоже мне. Небось работала по ночам в городском саду. Кого только воспитывала, неизвестно, и как. Я этих шлюх за версту различаю. Бывало, за полночь выйдешь из типографии — стоят. Полный тротуар. И ведь знали, что со мной не выгорит, а все равно напрашивались.

Палья. Ты работал в типографии?

Бокка. Главным наборщиком. Заголовки делал. Помню, когда скинули первую атомную бомбу, я набрал заголовок. Во всю страницу крупными буквами: «Атомная бомба над Хиросимой». Хорошие были времена…

Палья. Чего ж хорошего? Что бомбы бросали?

Бокка. А то, что я был человеком, я что-то значил. Со мной сам директор уважительно обращался: «Господин Бокка, господин Бокка…»

Палья. А я счетоводом работал в большой фирме. Будь у меня образование, стал бы бухгалтером, сделал бы солидную карьеру…

Бокка. У себя в типографии я был человеком видным. Лучше всех верстал.

Палья. Нас трое ушло на пенсию. Двое полгода спустя умерли от тоски.

Бокка. Ну и глупо. Чего тосковать-то? Свое отработал — пускай теперь другие вкалывают. Верно?

Палья. Первый месяц все назад тянуло. На работу. Бывало, приду к проходной и жду, что заметят, скажут: ступай, мол, работать.

Бокка. А мне все едино, хотят, чтобы отдыхал, — отдыхаю. В типографию ни ногой. Кому нужно, знали, где меня искать.

Палья. А искали?

Бокка. Нет. И я тоже не искал никого.

Палья. Стоял у самой проходной, но сослуживцы, особенно из молодых, делали вид, что не замечают. И я со временем перестал рано просыпаться. Хотя работать могу и сейчас по-прежнему. Вместо этого гуляй без дела и жди, когда пройдет время, которому нет конца.

Бокка. Не пойму, дни летят, а часы тянутся еле-еле…

Палья. Так и жизнь пролетела.

Бокка. И вообще, годы мчатся, словно им кто хвост подпалил…

Палья. Угощайся.

Бокка. Что это?

Палья. Карамель, не видишь?

Бокка. Карамель не ем.

Палья. У тебя плохое зрение. Надо очки носить.

Бокка. Все одно без толку. Катаракта…

Палья. Так ложись на операцию. (Пауза.) Страшно?

Бокка. Туда как ляжешь, так и не встанешь. Это… Как тебя?..

Палья. Палья.

Бокка. Когда в больницу ложатся молодые, их лечат и отправляют домой здоровыми. А стариков, вроде нас с тобой, Палья, кладут и больше не выпускают. Чтобы там помирали от тоски.

Палья. Вовсе нет.

Бокка. Не нет, а да. Я помирать не хочу. Мне нравится жить, хоть я и плохо вижу. Нравится дышать воздухом, пить воду, есть хлеб, греться на солнце… И я еще никогда не любил жизнь так, как сейчас…

Палья. И я тоже. Не понимаю самоубийц.

Бокка. Это все молодежь. Или сумасшедшие.

Палья. Послушай, если ты слепой, откуда тебе знать, как на меня воспитательница посмотрела, а?

Бокка. Слепой, да не совсем. Кое-что вижу. Вот фонарь вижу, дерево, здания…

Палья. Понятно. Кое-что видишь, да не очень. И тебя отпускают одного? Как же ты переходишь улицу?

Бокка. Дома-то недолго и свихнуться. Одному.

Палья. Но теперь мы знакомы и можем гулять вместе.

Бокка. Конечно. Кто нам запретит?

Палья. Я гуляю каждый день — утром и вечером.

Бокка. Я тоже… Ладно. Может, пройдемся?

Палья. Только не быстро. Покажи мне твой дом, и утром я за тобой зайду.

Бокка. Зайду! Это еще зачем, если тебе трудно ходить? Думаешь, плохо вижу, что ли?

Палья. Ну и это тоже…

Бокка. Так вот послушай хорошенько… Как тебя… У меня плохое зрение, но самочувствие во сто раз лучше твоего. Я моложе выгляжу, лучше хожу, лучше слышу, у меня свои зубы, волосы и все такое прочее. И сплю с женщинами. Представь себе. Всякий раз, когда пожелаю. Из меня еще не сыплется песок, как из тебя.

Палья (дает ему выговориться. Потом мягко). Знаю. Знаю, что не сыплется песок, как из меня. И ты моложе… На целых полгода моложе. Ты октябрьский, а я — апрельский. (Бокка смотрит, обезоруженно улыбаясь. Палья берет его под руку и уходит вместе с ним.) Ты лучше расскажи, где воевал. Потому что я провел пятнадцать месяцев…

Свет гаснет.

Картина вторая

Спустя некоторое время. Бокка в плаще, накинутом на плечи, нервно расхаживает взад и вперед. Палья в большой куртке и широкополой шляпе сидит на скамье.

Палья. Да сядь ты наконец. (Пауза.) Что с тобой стряслось? (Пауза.) Ну, не хочешь говорить, так походи малость, походи. Может, полегчает. (Пауза.) Ну? (Пауза.) Скажешь что-нибудь?

Бокка (сквозь зубы). Ничего не скажу. Нам с тобой не о чем говорить.

Палья. Может, тебе моя компания наскучила? (Пауза.) Может, ты предпочитаешь ту смазливую блондинку? (Пауза.) Да что ты — туда-сюда, туда-сюда… Садись и отвечай: обиделся, что ли, на меня?

Бокка. Нет.

Палья. Тогда на кого?

Бокка. Ни на кого.

Палья. Посмотри мне в глаза. Что я тебе сделал?

Бокка. Ничего. У меня плохое настроение.

Палья. Оно просто так не бывает.

Бокка. А я вот просто так в плохом настроении.

Палья. Не иначе, ты на меня обиделся?

Бокка. Догадливый…

Палья. Да уж знаю тебя немного.

Бокка. Он меня знает! А вот я чем больше живу с людьми, тем меньше их знаю. Не понимаю людей.

Палья. Слушай, если ты обиделся, скажи прямо. (Пауза.) Не держи в себе. (Пауза.) Раз молчишь, значит, ты эгоист и больше никто.

Бокка. Я эгоист или, может, ты?

Палья. Ха! Насмешил!

Бокка. Смейся, смейся. Я места себе не нахожу, а ему смешно.

Палья. С чего это вдруг ты места себе не находишь?

Бокка (останавливается и внезапно говорит очень резко). С того, что нельзя, нельзя пропадать на три дня, не сказав никому ни слова. Я жди его тут как дурак…

Палья. Ну сколько можно объяснять!

Бокка. Если тебе со мной надоело, так и скажи. По крайней мере, я не буду сидеть и ждать, когда тебе вздумается осчастливить меня своим появлением. И встречаться с тобой, лишь когда это угодно тебе, я не собираюсь!!!

Палья. Когда ты со мной, то и я с тобой. Стало быть, мы квиты.

Бокка. Со мной ты или нет — без разницы! Мне и одному хорошо.

Палья. Хорошо-то хорошо. Однако ты как с цепи срываешься, когда меня нет.

Бокка. А я не желаю, чтобы ты вспоминал обо мне, лишь когда нечем больше заняться. И я ни у кого в рабстве не состою.

Палья. Сядь сюда и послушай. Может, я плохо объяснил. Так вот. В четверг мой старший сын Артур отвез меня к себе. И я у них заночевал. В пятницу был праздник, пришел другой сын, и я снова у них остался. В субботу и воскресенье мы ездили за город, и меня привезли обратно домой только сегодня после обеда. Ну как я мог тебя предупредить?