Проклятие Айсмора - Ольга Зима

— Ты совсем не знаешь меня, девочка, — Бэрр смотрел на нее без тени улыбки. — Я убил человека однажды. Беззащитного человека и безоружного, почти ребенка — не разбойника, не врага. Не в пьяной драке. Не спасая свою жизнь и не защищая кого-то! Я убийца, Ингрид, и то, что я действовал во имя того, что считал своим долгом — это все ерунда, отговорки, пустое. Его глаза, Ингрид, ты не представляешь, как часто они мне снятся. Мой удар… и его крик: «За что⁈»

Глава 2

Тень и свет, или Другая сторона полуночи

Я все унес,

Одежду и доспехи.

Я весь ушел! Нельзя мне оставлять

Ни вздоха, ни любви своей печать.

И будто сам себе отрезал веки…

А где-то спорят ветры с парусами,

А где-то горны все трубят — в поход!..

Но соли полон искривленный рот,

И горечь памяти моей терзает

Теперь тебя,

Оставленную в ночь.

Теперь меня…

И вовсе в мире нет.

Я весь ушел — ты провожала взглядом.

Я весь ушел.

Я весь…

Остался рядом.

Бэрр шел и шел по деревянным мостовым, все ускоряя шаг, пока не запнулся о скользкое дерево и едва не упал. Зачем он рассказал ей о себе? Эта странная ночь не желала покидать его память.

Как тяжело говорилось, и даже дышалось тяжело. Как Бэрр встал, не выпуская руки Ингрид из своих. Месяц всего минул, как ушел из города брат, было одиноко до отчаяния, а тут совершенно случайно подвернулся благодарный слушатель…

Масляная лампа давала ровный желтый свет, в котором была видна немногочисленная мебель, добротная и прочная. Пара корзин, кувшин для цветов, потертые корешки книг в шкафу… Видно, для Ингрид ее квартирка — настоящий дом. Для него дом тоже был домом, только давно, в той, другой жизни. Когда еще был жив отец, когда поздними вечерами они собирались на кухне, такой же маленькой, как и эта. Сейчас, даже если бы там все заросло плесенью, по углам завелись пауки, а в кладовке повесилась мышь, ему было бы все равно, но тогда — нет. Нынче другие времена, и сам Бэрр тоже другой. Он больше не заходит на свою, только и исключительно свою, кухню без лишней надобности.

Как он вообще оказался в том странном месте?

Ночь, испуганная девушка, двое незнакомцев. Хищники, что крадутся по городу в ночи и пропадают, лишь завидев его, хищника еще более страшного и злого. Не кинулся следом за двумя насильниками лишь потому, что страшно было незнакомку одну оставлять.

— Я провожу вас, — бросил он, не сомневаясь в ответе.

Но девушка отшатнулась, словно боясь навязываться, и потрясла головой.

— Не сметь спорить! — рявкнул он и смолк, не желая пугать и так без меры напуганную. Поправил капюшон, слетевший с ее головы.

Она подняла руки к завязкам… Бэрр коснулся взглядом синяков, проступивших на перламутрового-белой коже узких запястий. Девушка порозовела и вздрогнула так, словно он губами дотронулся, а Бэрр еле сдержал себя от никчемного желания попросить прощения за весь мужской род. А потом вновь привычно разозлился на нее и на себя. Он не любил вмешиваться в дела города, будучи сыт ими по горло на службе, но не ждать же, в самом деле… Чего доброго, нашел бы поутру очередной изувеченный женский труп. Айаз расстроится, да и собственную совесть отягощать без меры не стоит.

— Вам… вы… — заплаканные губы вздрогнули. — Стоит ли вашего беспокойства, господин первый помощник винира?

— Стоит. Пойдем уже. Как зовут?

— А вы разве… — осеклась она, отвела взгляд, а затем тихо ответила: — Ингрид.

И ведь узнала его сразу, только сейчас понял Бэрр, и думала, что он ее знает.

Ну хорошо, дальше он поднялся по скрипучей лестнице проверить, дойдет ли этот комок злосчастий, дважды чуть не рухнувший в канал, домой в целости и сохранности. Отодвинул мяукнувшую кошку, подпер дверь плечом, помог провернуть упрямый тугой замок. Потом Ингрид так доверчиво взмахнула темно-рыжими ресницами, словно пригласить на чай незнакомца в Городе темных вод самое простое дело. Словно никто не может ограбить, словно он только что не вырвал ее из лап насильников! Он сам не заметил, как согласился, завороженный то ли хрупкостью девушки, то ли ее голосом — теплым и звонким одновременно.

Пока хозяйка ловко скользила по кухне, поразился: невысокая, худенькая — а какая ладная фигурка. Волосы горят чистым золотом, в глазах июльское небо схоронилось. Такую скромницу легко не заметить, а вот если приглядеться… Брат бы тут же бросился портрет нарисовать. И этакую красоту чуть было не сгубили!

Найдет гадов и кишки на кулак намотает.

Бэрр вздохнул шумно и зло, а она подбежала сразу, встревожившись, уж не ранен ли, не плохо ли ему. Она испугалась за него! Немыслимо, невозможно.

Так просидел почти всю ночь: ее расспросы, его ответы. Почему она зашила его рубашку? Зачем⁈ Он же не просил! Он даже рявкнул вначале что-то неласковое, а она лишь улыбнулась в ответ. Попросила плащ и оружие, сказав при этом: «Не волнуйтесь, здесь вы в полной безопасности», и опять улыбнулась, словно не рыдала на его плече час назад. Он почему-то послушался и отдал, хотя редко это делал: и слушался кого-то, и расставался с мечом и луком…

Ни звездочки, ни огонька не светилось снаружи, словно и нет ничего там, никакого Айсмора с его скрипящими и гнилыми улицами, с постоянно снующими злыми детьми, с его сыростью и неприветливостью, что отпечаталась на лице каждого жителя.

Есть только тишина, ночь и это доверчивое золото.

Ингрид! Сидит себе, не сводит с него взгляда. Словно знает о нем что-то, чего он сам о себе не знает. Ухватилась теплыми пальчиками за его кисть и улыбается мягко; а ему почему-то тревожно. Сейчас вот сольется с легким лучом, бродящим по кухне, и пропадет навсегда из этого потерянного, позабытого всеми богами города. И из его рук тоже пропадет. Айсмор, Город темных вод — неподходящее место для подобных созданий, вот и пропадают такие во мраке, или уходят на свет.

Бэрр прикрыл веки.

«Я давно разговариваю лишь со своим отражением и с братом, которого нет. И еще вот с тобой, водный змей знает, зачем. Девочка, светлая, чистая девочка, ты знаешь теперь, кто такой Бэрр, что у меня в прошлом и что у меня нет будущего, ты же знаешь,