Между жизнью и жизнью - Станислав Былич

Каждый раз, глядя в это зеркало, он задавал себе один вопрос – «Зачем?» Зачем он всё это делает, зачем он находится сейчас в этой квартире, зачем он каждый вечер ужинает с женщиной, которую любит не так, как должен любить. Он не находил ответа, и, как всегда, успокаивая себя фатальностью своего бытия, вытирал лицо полотенцем, не торопясь. Ему некуда было торопиться…

Трагичность ситуации заключалась в том, что Сэм хотел прожить интересную и насыщенную жизнь, успеть, если не всё, то многое, очень многое, но при этом обстоятельства не позволяли ему спешить. Они складывались так, что жизнь становилась всё неинтереснее и неинтереснее. Уезжая с работы, он не торопился, ему некуда было торопиться, а он так хотел… Заходя в квартиру, он переодевался и шёл ужинать не торопясь, и всё его нутро кричало и рвалось наружу, но внешность сохраняла спокойствие и неторопливость. Сюзанну устраивала такая жизнь. Для неё счастье было в стабильности. Она чётко знала границы своего мира. Мир Сэмуэля не имел границ…

– Сэм ну где ты? Остывает! – не выдержала Сюзанна.

Ничего не отвечая, Сэм вышел из ванной и направился на кухню. Там его ждала тарелка горячего рагу, бокал тёплого пива и любящий горящий взгляд очаровательной Сюзанны Робертс.

Сэм поблагодарил Бога за эту пищу, затем взял руку жены и нежно приложился к ней губами, исподлобья стрельнув в неё страстным взглядом, как он умел. Ей этого хватило, чтоб сомнения в любви мужа растворились как туман над Эри. Всё вернулось на круги своя. По крайней мере внешне.

Супруги, мило беседуя о насущных проблемах, наслаждались трапезой. Допив пиво, Сэм, немного захмелев, властным и бравым движением поставил бокал на стол и встал, вытирая пену с воображаемых гусарских усов ладонью. Сюзанна в ожидании замерла на секунду, и Сэм протянул ей руку. Она тут же схватилась за неё и, вскочив с места, бросилась к нему в объятия. Они настолько страстно и искренне устремились друг к другу, что и не скажешь ни о каких проблемах в их взаимоотношениях. Что нашло на Сэма? Может быть, хмель делает своё дело, а может тот самый «гуманизм». Он не знал этого, он отдавался обстоятельствам без остатка. Они кружились по кухне в объятиях, как два лебедя по глади озёрного зеркала, они обжигали друг друга поцелуями, и руки их не останавливались ни на мгновенье до тех пор, пока халат и рубаха с брюками не стали путаться у них под ногами, и пока манящий будуар уютной спальни окончательно не увлёк их в свой опьяняющий полумрак. Как сказали в одном фильме, отношения, основанные на сексе заканчиваются, когда секс перестаёт доставлять удовольствие. Если так, то отношения этих людей должны были длиться вечно. Но будь трижды прокляты это бесчеловечные законы человеческой природы! Секс для Сэма Робертса не был основополагающим. Скорее он был приятным дополнением. Женщина для Сэма должна была в первую очередь быть музой, быть источником вдохновения, объектом поклонения, если хотите. Он должен был восхищаться ею, а она рождать стихи в его сердце. Без этого никак, без этого нет смысла в существовании.

Нет ничего приятнее для женщины и ничего противнее для мужчины, чем утро после горячей ночи. Женщина порхает как бабочка, суетиться на кухне, звонит подругам, чтобы передать им интонациями в голосе своё состояние, и чтобы «они неудачницы завидовали». А мужчина просыпается с мыслями о работе, о проблемах. Ему-то надо быть сильным и строгим, ни в коем случае не демонстрировать свою удовлетворённость, да и вообще демонстрация чувственности и эмоций, как-то традиционно не мужское занятие. А может напрасно? Может это и вынуждает мужчин умирать раньше женщин.

Как бы то ни было, Сэм и без этого не особенно откровенничал с женой, и не часто она видела на лице его какие-то чувства, только серьёзную и холодную маску уважаемого адвоката, которую он снимал крайне редко, или, точнее сказать, вообще не снимал. Лишь раз или два в неделю она имела удовольствие насладиться живым и настоящим Сэмуэлем. Таким, каким он был десять лет назад в период их знакомства, свадьбы и начала совместной жизни. Она с нетерпением ждала его дома, когда он говорил, что заедет по дороге в магазин купить что-нибудь из еды. Она-то знала, что под этими словами он подразумевал покупку чего-нибудь не совсем нужного и пива! Сюзанна обожала пиво, которое покупал её муж, не потому, что оно было вкусным, она даже не пробовала его, а потому, что оно возвращало ей прежнего Сэма, того парня, в которого она без памяти влюбилась когда-то. И вот как раз вчера был такой день, и сегодня такое счастливое утро для Сюзанны и такое отвратительное для Сэма.

Услышав жизнерадостную суету на кухне за пару минут до омерзительной мелодии будильника, уважаемый адвокат очень нехотя и неуклюже оторвал себя от постели и, сунув ноги в мягкие домашние тапки, шаркающей походкой и с абсолютным безразличием на лице, понёс своё бренное тело в ванную комнату. Проплывая мимо кухни, он увидел Сюзанну, готовящую завтрак и что-то напевающую себе под нос. Соотнеся свой абсолютно непрезентабельный вид с абсолютно художественной внешностью жены, адвокат поспешил выйти из поля её зрения и неловко, но сохраняя конспирацию, ввалился в ванную. Чистя зубы и приводя себя в порядок, Сэм попытался в который раз спросить у стеклянного визави о смысле собственного бытия, но состояние его настолько не соответствовало интеллигентной кондиции, что от философской беседы он воздержался.

На тарелке уже остывал бекон с яичницей, когда он появился на кухне. Сюзанна сидела за столом, как бы, не замечая мужа, листала журнал. Однако, не выдержав, она бросила ему что-то вроде «Ну где ты ходишь?», и продолжила вдумчиво читать какую-то, наверняка бессмысленную, женскую статью. Сэмуэль, не скрывая сонного состояния, занял своё место за утренним столом. Поглядывая то в окно, то на жену, он с неподдельным удовольствием поедал горячую и аппетитную яичницу с хрустящим беконом. Облизнув вилку по окончании трапезы, Сэм на пару секунд сделал потерянное выражение лица, после чего нехотя поднялся из-за стола, поблагодарил Сюзанну за, как всегда, превосходный завтрак и уже направился было к двери, но был остановлен резким и твёрдым вопросом жены:

– Как дела? Всё хорошо?

– Да, всё нормально… – пробормотал Сэм, всё же остановившись и повернувшись в сторону Сюзанны.

Общение Сюзанны и Сэма было таким, что любой даже самый невинный и обычный вопрос всегда невольно приобретал какой-то подтекст и заставлял не просто отвечать на него, а думать по поводу того, с какой целью он был задан. Это, конечно, плохо, когда супруги ведут себя как шахматисты. Наверное, это уже не любовь…

Сделав Сюзанне абсолютно искренний и заслуженный комплимент по поводу её обаятельной внешности, Сэм направился в спальню одеваться. Иногда у него было такое неприятное ощущение ненависти ко всему прекрасному, что его окружало. Как будто жизнь это алкоголь и он так много выпил, не закусывая, что теперь его тошнит. И вроде ничего такого в его жизни не было, да и добрая её половина только ещё предстояла, но «тошнило» его последнее время всё чаще. Как будто душа предчувствовала что-то, подготавливала себя к переходу на какой-то новый уровень, что ли. Вот и сейчас, надевая свой дорогой костюм, Сэм чувствовал какую-то душевную тошноту и омерзение от всего этого порядка и гармонии. Одевшись, он посмотрел на себя в зеркало маникюрного столика жены и, глубоко вздохнув, как в последний раз, вышел в коридор. Сюзанна ждала в прихожей, чтобы как обычно проводить мужа на работу. Лицо её выражало то расслабленность, то какую-то настороженность. Она была не менее загадочной, чем Сэм.

Глава 2. Не торопись, всё равно не успеешь…

По пути на остановку Сэм купил в киоске свежую газету и пачку «Лаки Страйк». Это были не самые дорогие и не самые лучшие сигареты, но они напоминали ему о юности. О пыльном и сером Бостоне начала и середины девяностых с его дорогими небоскрёбами финансового района и окрестностей Бек-Бэй, элитными университетами, бухтой с катерами и яхтами и простыми кварталами, в одном из которых вырос Сэм Робертс.

Такие города, как Бостон, делятся, как бы, на два города. Первый – это, когда ты смотришь прямо и под ноги, а второй – когда вверх и по сторонам. Сэм старался жить во втором. Он часто бывал в Норт-Энд, обедал там в одном из итальянских ресторанчиков, часто гулял по его улицам. Периодически посещал ТД Бэнкнорт-Гарден, который во времена его юности носил имя «Флит-центр» и всей душой болел там за Селтикс. Сэм искал красоту во всём: в небоскрёбах, в дымящих трубах, в потрёпанных временем зданиях. Он любил смотреть на вечерний город с моста Лонгфелло, и пыльный рабочий Бостон казался ему сказочно красивым. Сэмуэль часто по работе бывал в Нью-Йорке, Чикаго и Торонто, иногда летал на юг в Майами, но сердце его оставалось в столице Новой Англии. Здесь в каждом кирпичике старых зданий, в каждой капле солёной воды и в каждом кубическом сантиметре пыльного воздуха жило его детство. Здесь жили его родители, здесь он в первый раз влюбился, выпил первую бутылку Миллера, и выкурил первую сигарету из белой пачки с красным кругом и позитивной надписью «Лаки Страйк».