Я тебя никогда не прощу - Елена Борода

же нам студенческий билет предъявил! Думал на испуг взять.

– Да ну! – снова не поверила я.

– До меня тоже сначала не дошло. А потом я свою мысленную фотографию прочёл. Ну, может, не студенческий, но вроде того. Клеймо правовой Академии я точно видел. Никакой он не следак, а Инкин друг какой-нибудь. Наверняка, – Тим кивнул, соглашаясь сам с собой.

– Зачем это всё?

– Напугать. Ты же вот напугалась!

– За тебя, дурак!

Тим ухмыльнулся. И побрёл к себе в класс. С таким видом, будто ему всё смертельно надоело.

Тимофей

Мне правда всё смертельно надоело. Леська сегодня спросила, с чего бы я разбирался в правовых вопросах не хуже юриста. А как тут не будешь разбираться, когда твой любимый родитель на условном сроке за мошенничество, и ты вместе с ним под контролем, потому что папочка несмотря ни на что умудряется ввязываться в какие-то подозрительные авантюры. Когда приходишь домой, а у тебя в прихожей, ну, допустим, огромные коробки.

Да. Сегодня прихожая была полна коробок. Больших и маленьких. Разных. И не только прихожая. Коробки громоздились в кухне, частично заполнили комнату близнецов, даже у Нютки стояли две штуки. На пороге, правда. Нютку так просто не потеснишь.

Я прошёл к Стёпке с Пашкой, осторожно двигаясь в этом картонном лабиринте. Да, осторожно, потому что внутри могло скрываться что угодно. Я как-то уже разбивал дорогое оборудование для химлаборатории, и мне за это, разумеется, здорово досталось.

Близнецы сидели на втором этаже двухъярусной кровати, одинаково поджав ноги. На меня посмотрели знакомым страдальческим взглядом. Они всегда так смотрят, когда отца захватывает очередная идея фантастического обогащения.

– Что на этот раз? – я легонько пнул ближайшую коробку.

Она, к слову, оказалась лёгкой.

– Почечный камень, – отозвался Пашка.

– Че-го?

– Почечный камень, извлечённый из организма свиней, – пояснил Стёпка.

– Зачем?!

– Говорят, он целебный.

– И что же он исцеляет?

– Всё, – мрачно произнес Пашка.

– Это вот всё – он? – я кивнул назад, имея в виду коробки.

– Не-е, – близнецы замотали головами. – Камень у отца, как самое ценное. Там всего шесть коробок. А это всё тарелки.

– Тарелки?

– Ага. Ещё ложки и стаканы. Деревянные.

– Зачем нам деревянные стаканы? И чашки с ложками?

– Деревянная посуда – это тренд, – заявил Стёпка. – В каждом уважающем себя доме должен быть сервиз с хохломой.

– Это тебе папка сказал?

– Ага.

Я покачал головой. Что тут добавить? Хохлома и почечный камень. Который исцеляет всё.

Я отправился на кухню. Уже не осторожничал с коробками: что может случиться с деревом?

Еды, конечно, не нашлось. Я нашёл в недрах холодильника пару яиц, разбил их на сковородку, соорудил яичницу. Конечно, братья смели её со скоростью света.

Для меня яиц не хватило, зато нашелся майонез. Я намазал его на хлеб и съел. Потом намазал ещё и снова съел. Потом хлеб кончился.

Я посмотрел на часы. Скоро придёт Нютка из своей гимназии, может, купит чего-нибудь съестного по пути.

Сестра младше меня на год, но ужас до чего независимая. Я в её годы не разговаривал с родителями так, как она, не выбирал самостоятельно школу, в которой хочу учиться, и не имел собственной комнаты.

Впрочем, я и сейчас её не имею. Сплю в гостиной на раскладном кресле, а тусуюсь чаще всего у близнецов. Или на кухне, когда Степану с Пашкой пора на боковую.

Ещё Нютка нас всех ненавидит. Она этого даже не скрывает. Ждёт не дождётся, когда закончит свою гимназию и пойдёт учиться на переводчика. И свалит отсюда навсегда. Будет снимать квартиру. И строить свою жизнь, совсем не похожую на сегодняшнюю.

Я её понимаю. Я бы уже сейчас свалил, ну и что, что школа. У меня, в отличие от Нютки, никакая не гимназия. Так, обыкновенная школа. Словом, я бы ушёл и не оглянулся, если бы не Стёпка с Пашкой. Пусть хотя бы чуток подрастут.

До прихода Нютки оставался примерно час. Я подумал, куда бы девать это время. Братья попросили включить мультик. Ни один детский канал, конечно, не работал. Но мне повезло: на одном из каналов показывали аниме. Я усадил близнецов поудобнее, пусть смотрят «Мой сосед Тоторо». Сам улёгся рядом и не заметил, как уснул.

– Остолопы! Идиоты! Кретины!

Нютка ругалась вдохновенно, со страстью. Всю душу вкладывала. Я особо на неё не реагировал, лежал и смотрел, как она носится между коробками, собирая что-то с пола. Смотрел сквозь ресницы. Ну её! Увидит, что я проснулся, прицепится. Я не боялся, конечно, просто лень было с ней собачиться.

Близнецы сидели притихшие. Мультфильм они давно досмотрели и теперь лепили из пластилина. То есть, лепили до того, как Нютка пришла и разоралась.

Бусы они у неё рассыпали. Чёрные бусы, лежали в прихожей на тумбочке. А нечего разбрасывать где попало! Надо же соображать, что дети в доме. Они у нас ещё сравнительно безвредные. Другие вообще бы дом вверх дном перевернули. Хотя у нас и так всё вверх дном.

Приглядевшись, я увидел, чем занимались Стёпка с Пашкой, и понял, зачем им понадобились эти клятые бусы. Братья налепили разных размеров Тоторо и Котобусов, а чёрные шарики-бусины – это, конечно, сусуватари, пугливые пушистики, которые живут в заброшенных каминах.

Очень подходящий братья выбрали материал, потому что бусины у сестры не глянцевые, а как раз такие, как надо, пушистые. Но Нютке не понять, она не любитель фильмов Миядзаки и вообще японской анимации.

– Ну почему! Почему! – стенала сестрица. – Ничего нельзя оставить без присмотра! Как на вокзале! Даже хуже! Никакого уважения к чужой собственности и чужому личному пространству!

Я хмыкнул. Нютка моментально появилась в дверном проёме.

– Проснулся наконец! Не можешь за детьми присмотреть, как надо! Они у тебя весь дом спалят, а ты так и будешь дрыхнуть!

Я со вздохом поднялся. Куда деваться.

– С пробуждением! – язвительно произнесла Нютка.

– Полегче, систер! Я, между прочим, тоже из школы пришёл. И у меня был тяжёлый день.

– Это у тебя тяжёлый?