Целую руки матерей (сборник) - Расул Гамзатов

Две матери

перевод Ю. Нейман

Трех дочерейУдрученная матьНа дочерейПринялась гадать.

Младшая – девушкаЗрелых лет.Муж есть у средней,А счастья нет.

Третья – не мужняя,Не жена:С мужем нелюбящимРазведена.

Трех сыновейИзможденная матьНа сыновейПринялась гадать.

Странствует где-тоСтарший джигит.Средний джигитНа войне убит.

МладшийЖеною покинут давно.Годы идут,На душе – темно.

«Казалось мне: всю жизнь я плачу…»

перевод В. Коркина

Казалось мне: всю жизнь я плачу,Осиротевший, по отцу.Как жалки, как смешны удачи,Когда и сам идешь к концу.

Не вспомнить, чем я так казнился,Метался птицею в огне.Сегодня ночью мне приснилсяОтец. Он плакал обо мне…

Казалось мне: всю жизнь стенаю,Зову, осиротевший, мать.«Прости за все меня, родная!»Когда б ребенком снова стать.

Дай мне, Аллах, такую милость —Я верю, маму бы сберег.Сегодня ночью мне присниласьМать: «Не печаль себя, сынок!».

«В горах джигиты ссорились, бывало…»

перевод Н. Гребнева

В горах джигиты ссорились, бывало,Но женщина спешила к ним и вдругПлаток мужчинам под ноги бросала,И падало оружие из рук.

О женщины, пока в смертельной злостиНе подняли мечей материки,Мужчинам под ноги скорее бросьтеСвои в слезах намокшие платки.

«Слеза, что по щеке твоей стекла…»

перевод Н. Гребнева

Слеза, что по щеке твоей стекла,Речь обретя хотя бы на мгновенье,Наверно б, строго упрекнуть моглаМеня в моем невольном появленье.

Твоей косы поблекшей сединаНе может и не хочет скрыть упрека,Давая мне понять: моя вина,Что пряди стали белыми до срока.

Родная, не тумань слезами взгляд,Жизнь не одними бедами богата,Тебя прошу я, оглянись назад,Ведь было много светлого когда-то.

Во имя прошлого, всего, что свято,Прости меня, хоть я и виноват.

«В далеких странствиях написанные мной…»

перевод Е. Николаевской

В далеких странствиях написанные мнойСтихи сжигаю я теперь без сожаленья.И вот сквозь дым плывут в нечеткости ночнойДва женских облика, два лика, два виденья.

Одна из женщин ты, которой рядом нет,В другой же – облик всех, кого встречали взоры.Ты – столб опорный, ты – очаг: тепло и свет.В других же воплощен мир, что лишен опоры.

Вертись, крутись, как мяч, мир – с холодом,с жарой, Крути материки и облики в пространстве.Снег – на одной горе, дождь – над другой горой:Таков подлунный мир в своем непостоянстве…

О милая, когда пред взором в некий часВдруг облики встают, и лица, и блужданья,Смеется всякий раз слеза, что пролилась,А смех не отличить от горького рыданья…

Последнее свидание с мамой

перевод Ю. Мориц

Ее лицо изрыто морщинами глубокими —По ним, по ним когда-то бурлила жизнь потоками.А волосы на темени – травинками качаются,Такой трава становится, когда пожар кончается.

Опущенные веки она поднять не в силах —Старается, бедняжка, но тяжкий холод – в жилах.Шепнуть мне что-то хочет, пока я жив и молод,Но губ разнять не может – такой сжимает холод.

Твои худые руки в моих ладонях, мама,—Как два листочка в глуби широкого кармана,Как два листка опавших, прозрачных, легких, чистых,Как в крапинках, в прожилках два листика пятнистых

Стою у изголовья. Вокруг прозрачной мамыВисят сынов портреты – струится скорбь за рамыНо мама их не видит… И вот глядят из тениОчки, которых мама уж больше не наденет.

Если б моя мама песен мне не пела…

перевод Ю. Мориц

У меня бы не было языка родного,Собственного имени, голоса, лица,В странствиях далеких я давным-давно быЗаблудился, словно в космосе овца…Я б не знал, как сильно, нежно, страстно, смелоТы, любовь, способна вспыхивать во мне, —Если б моя мама песен мне не пела,Колыбель качая, как лодку на волне.

Эти песни птичьи в океанах неба,Над ущельем – струны скрипок дождевых,Запах свежих листьев и родного хлеба,Снятого с горящих угольков живых, —Где бы взял я силы для такого дела:Этим всем наполнить сердце, что во мне, —Если б моя мама песен мне не пела,Колыбель качая, как лодку на волне.

Разве стал бы этот мир таким родимым,Жизнь такой бесценной, чтоб над ней дрожать,Человек бы разве стал таким любимым,Чтоб его хотелось к сердцу вдруг прижать,Вечное с мгновенным разве бы сумелоТак нахлынуть, слиться, так бурлить во мне, —Если б моя мама песен мне не пела,Колыбель качая, как лодку на волне.

Песня, которую поет мать своему больному сыну

перевод Н. Гребнева

Наполняй весь дом табачным духом,Пей бузу, вина захочешь – пей,Можешь не жалеть меня, старуху,Только выздоравливай скорей!

В край далекий уезжай, сыночек,И оттуда писем не пиши,В жены выбирай кого захочешь,С городскими вдовами греши.

Я тебя баюкала когда-то,Согревала на груди своей.Пей вино, кури табак проклятый,Только выздоравливай скорей.

Мать пестует детей и в зной и в стужу,—Один – получше, а другой – похуже,Но верит мать, что времена настанут —Хорошими плохие дети станут.

Земля их кормит в щедрости извечной —Плохих, хороших, злобных и сердечных,Надеется, что времена настанут —Хорошими плохие дети станут.

На это же надеются и звезды:Исправиться, мол, никогда не поздно…И солнце в небесах – источник света,Да и луна надеется на это.

Дороги, реки, и леса, и горыИ верят, и надеются, что скороСовсем иные времена настанут —                      ХорошимиПлохие люди станут.

И песнь моя царит мечтой свободнойВ надежде, что получит хлеб – голодный,Что грянет радость в синеве бездонной,Что обретет пристанище – бездомный,

Что доктора больным вернут здоровье,Но – все возможно при одном условье:Что все безумцы вдруг преобразятся,В людей благоразумных превратятся,

Что станут вдруг хорошими плохие —И нас минуют времена лихие…На это я надеюсь непреложно:Поймите, жить иначе невозможно!

Должно так быть – Хоть по одной причине:Чтоб не погибнуть Кораблю в пучине.

У очага

перевод Н. Гребнева

Дверцы печки растворены, угли раздуты,И кирпич закопчен, и огонь тускловат,Но гляжу я на пламя, и кажется, будтоЭто вовсе не угли, а звезды горят.

Звезды детства горят, звезды неба родного,Я сижу у огня, и мерещится мне,Будто сказка отца вдруг послышалась снова,Песня матери снова звенит в тишине.

Полночь. Гаснет огонь. Затворяю я дверцу —Нет ни дыма, ни пламени, нет никого.Что ж осталось? Тепло, подступившее к сердцу,Песня матери, сказка отца моего.

Любимых женщин имена

перевод Я. Козловского

Встревожены земные шири,Но знаю способ я один,Как укротить в подлунном миреВоинственность его мужчин.

Когда б мне власть была дана,Вершинам всем,         являя разум,Я даровал бы в мире разомЛюбимых женщин имена.

Чтоб опустились руки вдругПред картою у бомбардира,Пусть лучшей половины мираГлаголют имена вокруг.

Когда б мне власть была дана,Неся ответственность пред веком,Я матерей бы именаПрисвоил пограничным рекам.

Еще дух рыцарства в чести,И, может, власть его опекиПереступить такие рекиУдержит воинов в пути.

В честь просветления очей,Издав указ антивоенный,Назвал бы звезды воВселенной я именами дочерей.

И сразу бы на небе мираНе стало б в далях грозовыхНи одного ориентираДля самолетов боевых.

И, обретя покой, планетаЖила бы, радости полна…Звучат всегда в душе поэтаЛюбимых женщин имена.

Матери

перевод Я. Козловского

Мальчишка горский,         я несноснымСлыл неслухом в кругу семьиИ отвергал с упрямством взрослымВсе наставления твои.

Но годы шли,        и, к ним причастный,Я не робел перед судьбой,Зато теперь робею часто,Как маленький, перед тобой.

Вот мы одни сегодня в доме,Я боли в сердце не таюИ на твои клоню ладониСедую голову свою.

Мне горько, мама, грустно, мама,Я – пленник глупой суеты,И моего так в жизни малоВниманья чувствовала ты.

Кружусь на шумной карусели,Куда-то мчусь,         но вдруг опятьСожмется сердце:«Неужели Я начал маму забывать?»

А ты, с любовью, не с упреком,Взглянув тревожно на меня,Вздохнешь, как будто ненароком,Слезинку тайно оброня.

Звезда, сверкнув на небосклоне,Летит в конечный свой полет.Тебе твой мальчик на ладониСедую голову кладет.

«Изрек пророк…»