Ветер вернётся - Нина Сергеевна Дашевская

Не могли же они уехать в четыре, оставить его… ужас, как это могло пройти три с лишним часа?!

А если он сейчас опоздает?

Ну нет… не оставят же его здесь!

Костя мчался, уже не стараясь огибать лужи, — ноги давно промокли. И оказалось — совсем близко, вот уже и вереница машин на погрузку. Остановился, пошёл шагом, стараясь отдышаться. Одно непонятно — если тут идти всего минут пятнадцать, то где он болтался всё это время? На аэродроме он был полчаса максимум… Ну час. Сейчас должно быть четыре, а не шесть! Куда делось время?

Может, сейчас уже и день другой? Послезавтра…

А, вон и малиновая голова той девушки из группы и… Мама!! Папа!!!

Всё в порядке. Тот же день, только пара часов куда-то делась. Подумаешь. Что он сейчас им скажет? Но почему они его так бросили?!

…Удивительно, но они не сказали ничего. Совсем ничего. Прошли рядом с ним на паром, показали билеты — и всё.

Костя стоял на корме и смотрел, как отдаляется берег. Фермы аэродрома… ничего таинственного — просто разрушающийся бетон.

И тут он заметил на берегу мальчика. Этот мальчик был в такой же зелёной куртке, как Костя… и даже хохолок на макушке такой же.

Мальчик поднял руку и помахал вслед парому. Костя несмело поднял руку и ответил ему.

Почему-то они с родителями совсем не разговаривали об этом дне. Как будто его не было. Костя уже приготовил было защиту — да вы сами меня бросили! Я пошёл вас искать, телефон сел… Но никто и не думал его ругать за отсутствие. Потом стало странно: что же они, совсем за него не волновались?

И только в Москве, когда разбирали фотографии на папином ноутбуке, Костя всё же спросил об этом.

— Подожди, Костя. Какой аэродром… Когда это ты туда ходил? Ты же всё время с нами был!

— Как это с вами?! — опешил Костя. — Вы… вы со мной говорили? — Ну как такое может быть, а? Раздвоился он, что ли?

— Нет, вы с Олесей разговаривали всё время, и мы с папой подумали — отлично, что ты нашёл себе компанию, вы так хорошо общаетесь…

— С какой ещё Олесей?!

Кто бы мог подумать, что у девушки с малиновой чёлкой и черепом в ухе такое нежное имя.

Папа листал фотографии. Живописные руины форта, море, птица… Длинный пирс, и вот правда — Олеся, а рядом с ней стоит… Костик. Зелёная куртка, хохолок на макушке… Смотрит в сторону, но всё равно видно — это он. Как это?!

Костя достал свой телефон, но фотографии аэродрома не сохранились. Никаких доказательств… кроме того, что он видел это место, может описать его в подробностях! Хотя… хотя эти подробности можно и в интернете посмотреть.

Может быть, он просто заснул и ему всё приснилось? А про аэродром насмотрелся в интернете…

Да нет. Ерунда это всё — они были вместе в кафе, потом он разглядывал на стенах старые фотографии. А потом все исчезли, и он пошёл их догонять… где он тогда заснул? И почему совсем не помнит, как ходил с родителями, разговаривал с Олесей?

Как будто реальность раздвоилась. И папе с мамой досталась удобная её версия — мальчик с ними, всё в порядке. А Костик в это время… Ой.

А эта реальность потом воссоединилась сама с собой? Как река, которую остров делит на два рукава, а потом она течёт себе дальше целая.

Или нет? Или тот, другой, отслоившийся Костик так и остался там навсегда?…

…Есть нормальное, логическое объяснение — там живёт мальчик, похожий на Костю. И он пристроился к группе именно на выходе из кафе. Может, они знакомы с Олесей. Или познакомились прямо там.

Но родители! Они за три часа не увидели, что это другой мальчик?!

Правда, он действительно очень похож, куртка из того же магазина, и хвостик этот на макушке…

Да, значит, тот мальчик потом махал Олесе, а не Косте.

Надо бы найти её и спросить. Но как? Кроме имени, мама о ней ничего не знает.

— Костик, вытащи всё из карманов, я стирку ставлю!

Костя сунул руку и достал из джинсов фантик, ржавую гайку, билет на паром и камень.

Стоп. Он хорошо помнит, что положил тогда в карман обычный камень, коричневый.

А этот какой-то удивительно лёгкий и…

Костя повертел его в руке, поднял повыше, посмотрел на солнце.

Просвечивает.

Да, всё можно объяснить логически. Придумать разгадку и мальчику-двойнику, и вылетевшим из жизни двум часам времени — задумался, бывает.

Но кто и когда положил в его карман этот корявый тёмно-матовый кусочек янтаря?…

Молчание

Гермомешок был странной формы; и Архип подумал — неужели гитара? Все-таки да, все-таки взяли! Хотя Ульяна говорила — берите, если она вам совсем больше не нужна. Промокнет, испортится… А если лодка перевернётся? Не перевернётся, ответил Терехов. Но гитара у него была хорошая, и он вроде бы решил не брать, пожалел инструмент.

А тут, когда стали грузиться в байдарки, Архип увидел — точно, гитара!

Обрадовался. Хотя, если честно, Архипу казалось, что вся эта романтика — петь песни у костра — осталась в прошлом, в юности его дедушки, когда лохматые очкарики-программисты пели там «Лыжи у печки стоят» и всё