Особенное лето - Наталья Моисеева

гречишный мед ближе к чашке деда, надеясь, что он поможет от кашля. Поэтому о трех странных фигурах он решил промолчать.

– Как-то неуверенно, – прищурил глаза дедушка.

– Видно, с непривычки, – улыбнулась бабушка, – первая ночь на новом месте почти всегда бессонная.

– Но это не новое место. Это его дом, такой же, как и в Бергене с родителями.

– Да, но такой перерыв, – бабушка потрепала волосы Оливера. Уже второй раз за время его присутствия здесь. Мальчик не был против. Ему нравилось, когда бабушка улыбалась, а раз ей доставляло удовольствие трепать его волосы, то он потерпит.

После завтрака каждый занялся своими делами. У Оливера дело было одно – отправиться в сад к месту, где стояли ночные гости.

Оливер обошел дерево. Никаких следов. Будто никого здесь не было вообще, а эти странные фигуры привиделись ему. Наверное, то же самое сказала бы бабушка, расскажи он ей о них. Это странно. Даже очень странно. Земля мягкая и от кед мальчика остаются отпечатки. А их было трое и ничего.

III

Следующей ночью Оливер тихо спустился вниз, спрятался за сараем, откуда хорошо видно весь сад и злополучный ясень. Сегодня он разглядит их лица и узнает, кто из соседей приходит на их участок по ночам.

Время шло, а фигуры все не появлялись. Оливер уже собирался идти спать, как неподалеку мелькнула тень. Мальчик резко прижался к деревянной стене сарая и осторожно выглянул из-за него, стараясь не шуметь. Главное сейчас – оставаться незамеченным.

Три высокие фигуры вновь стояли под деревом. Женские. Оливер увидел их руки с тонкими изящными пальцами. Такие бывают только у женщин. Они, как и в прошлый раз, указывали на дом бабушки и дедушки. Фигуры оказались выше, чем Оливер себе их представлял. Со второго этажа они выглядели хоть и высокими, но не настолько. Сейчас же их рост был раза в три больше роста мальчика.

Он пытался вглядеться в их лица, но не смог ничего увидеть. Низко опущенные капюшоны тщательнейшим образом скрывали их. Фигуры постояли неподвижно несколько минут, а потом развернулись и сначала медленно, а потом, ускоряясь, покинули сад.

Оливер подбежал к ясеню, но вновь ничего не обнаружив, решил проследовать за ними. Фигуры быстро скрылись в темноте. Они проскользнули в рощу, и мальчик тоже побежал туда. Ночью здесь было совсем неуютно. Деревья больше напоминали костлявых монстров, а крапива жгла сильнее, чем днем. Или так только казалось?

Он окончательно потерял из виду женщин, прячущих свои лица под капюшонами балахонов, и шел наугад, привыкая к темноте. Он двигался быстро, как только мог, но запнулся о ветку старого дуба и упал, больно поцарапавшись растущим повсюду сорняком и торчащими прутьями.

Со злости Оливер ударил кулаком о землю, опустил на мгновение голову, но сразу поднял ее, почувствовав свет. Этот свет просачивался из окон заброшенной охотничьей избушки. Ее давно уже никто не использовал. Да и охотников в деревне совсем не осталось. Покосившийся домик порос мхом, а крыша его того и гляди – завалится.

Мальчик поднялся с земли, отряхнулся и подкрался чуть ближе. Свет был настолько ярок, что причинял боль. Оливер зажмурился и снова открыл глаза. Свет не гас. Но в окнах ничего нельзя было разглядеть. Яркие лучи света не давали даже полностью открыть глаза, не то что различить хоть какое-то движение внутри избушки.

Оливер решил, что вернется сюда днем, когда в электрическом свете не будет необходимости. Но откуда, здесь электричество? Впрочем, этот вопрос его мало беспокоил. Мальчик отряхнул от травинок острые коленки и пошел в обратную сторону. Он шел быстро, каждый раз оглядываясь, не идет ли за ним по пятам одна из трех фигур. Но он был совершенно один в роще. Если не считать птиц и насекомых.

Оливер забежал в комнату и оперся руками в ноющие коленки. Ссадины было видно даже в свете луны, проникающей в окно. Стоит ли говорить, что до утра они не заживут. И бабушка обязательно спросит, где он поранился. Мальчик спустился вниз на кухню, промыл раны водой и лег в постель. Но этой ночью уснуть ему не удалось. Еще бы! Такое приключение запомнится ему надолго.

С утра дедушка чувствовал себя лучше, но все же они с Оливером решили покопаться в саду – надо было побелить стволы яблонь и груш – и отремонтировать загон для ослика. Оливер подносил доски и помогал их придерживать, пока дедушка вбивал гвозди. Ослика на время привязали, а пес лениво поглядывал на все это, приподнимаясь, и опять ложился спать, когда наступала тишина между забиванием гвоздей и поиском подходящих досок.

После плотного обеда дедушка сел в кресло и задремал, бабушка занялась уборкой, а Оливер отправился в рощу, к полуразвалившемуся охотничьему домику. Днем он не испытывал страха. Скорее, это чувство теперь можно было назвать любопытством и детективным интересом.

Света в окнах не было. Вокруг стояла тишина. Только изредка стрекотали цикады. Мальчик толкнул дверь, и она со скрипом открылась. Оливер вошел внутрь. Каково же было его удивление, когда он увидел внутреннее убранство. Светлые ровные стены, аккуратные стулья и стол. На окне стояла чистая глиняная посуда. И ни пылинки. Повсюду чистота и порядок. Только на столе немного крошек. В доме никого не было.

Оливера привлекла лестница, ведущая вниз. Он осторожно прошел по дому, спустился на несколько ступеней, потом еще и еще. И попал в подвал. Здесь не было окон и лампочек. Но в подвале было светло, как днем. Взгляд мальчика устремился к противоположной стене, исчерченной нитками. Разных цветов, разной толщины и разной длины. Рядом стояла прялка, на прямоугольном столе лежало веретено и клинок. Острый и блестящий.

Оливер обернулся назад, убедившись, что в доме он один. Приблизился к стене из переплетенных нитей. Он присмотрелся и увидел надписи с именами: Клаус Форстер, Аманда Льюис, Йозеф Фишер, Матиас Хансен, Люси Кок. Стоп! Матиас Хансен. Мальчик присмотрелся пристальнее, не ошибся ли он? Нет. На стене и впрямь коряво кто-то написал имя дедушки. Почерк был неаккуратным. Будто этот «кто-то» едва научился писать.

Оливер коснулся стены из ниток, но тут же услышал скрип входной двери наверху. Сердце его быстро забилось, казалось, его слышно даже за пределами этого странного подвала и дома в целом. Это пришли они. Три фигуры в балахонах. Шаги приближались, и мальчик не знал, куда ему спрятаться. Здесь кроме стола, прялки и стены не было ничего такого, что могло бы служить укрытием.

– Кто? Кто? Кто? – говорили они в унисон.

Их