Невероятные гигаприключения Родиона Пузо - Тимур Евгеньевич Суворкин

гермодверью и даже портрет В.Ы. Желенина. Закончив с этой работой и наведя в выгрызенной бетоноедами жилъячейке уют, ты выбираешь все семена из соцветий борщевика, перетирая их для знаменитых токсичных лепешек, рецепту которых тебя научил Бокоплав Христофорович Кукурузинштерн.

Токсичные лепешки оказываются очень сытными, и абсолютно не вредят организму. Об этом ты ночью рассказываешь Алексею Петровичу, очень сильно обрадованному таким поворотом. Всю ночь напролет вы с бетоноедом беседуете о вкусовых преимуществах бетона марки М350, жизни после смерти и декадентской поэзии.

На утро ты с трудом отпиваешься ржавой водопроводной водой, стараясь перебить вкус бетона во рту. Понимаешь, что с лепешками надо завязать.

Проходит несколько семисменков. Выживание идет привычно и однообразно, пока наконец прополка борщевика не нарушается воем сирен. Косясь на появляющийся из-за угла коридора фиолетовый туман, ты спешно загоняешь граблями стадо одомашненных бетоноедов в свою ячейку и заворачиваешь вентиль. Настает время вынужденного безделья.

Слушая вполуха крики мертвецов за гермой, ты блаженно попиваешь горячий чайный напиток, покуриваешь набитую борщевиком трубку и читаешь одну из книг, что нашлась в библиотеке погибшего лифта. Книгу о жизни и смерти величайшего лифтового пирата во всем Гигахруще. Книгу о капитане Бетонная борода.

Ты узнаешь, как его стапятидесяти пушечный лифт бороздил просторы лифтовых шахт, подвергая огню и разорению целые гигаблоки. Как его команда уничтожала элитные ликвидаторские корпуса и величайших воинов Чернобога. Как капитан грабил торговые лифты и продавал жителей захваченных блоков в рабство. Ты читаешь про то, как он с командой, спрятавшись внутри деревянной аберрации, хитростью проник за гермоворота неприступного центрального распределительного склада самого товарища В.В. Самосборова, а вскоре ограбил главный храм Чернобога в гигаблоке ЧРНБГ-66/6.

По легендам, богатств у капитана было столько, что он создал целый этаж сокровищ, наполненный самыми дорогими вещами в Гигахруще, включая даже ящики с партбилетами.

Но богатство лишь распаляло жадность капитана. И тогда Бетонная борода созвал всех пиратов Гигахруща, и непобедимая армада из многих тысяч лифтов ушла далеко-далеко вверх, туда, где находились блоки занятые чистыми.

Напав врасплох, пираты разграбили этажи чистых, под завязку наполнив сокровищами лифтовые трюмы своей эскадры. Но жадность не давала им покоя. Перебив вставших на их пути воинов и жрецов, пираты ворвались в главное святилище чистых. Там они захватили величайшую реликвию, что на языке чистых не называется никак – настолько она священна, а на языке остальных жителей Гигахруща носящую название «Светоч коммунизма».

Лишь после этого нагруженная богатствами пиратская армада легла на обратный курс. Однако, когда грабители уже подходили к Этажу сокровищ, пиратов неожиданно настиг лифтовой флот чистых. И в каждом лифте чистых стоял облаченный в кипучий свет жрец, непогрешимый точно наука диалектика и сильный как учение Маркса и Энгельса.

Семь семисменков длился бой. Уйти из всей пиратской армады удалось лишь изорванному, пробитому снарядами лифту капитана Бетонная борода. Уйти лишь для того, чтобы быть настигнутым страшным девятибальным самосбором. И до сих пор мертвый капитан по преданиям бороздит шахты на лифте из плоти и железа, охраняя свой этаж сокровищ.

Ты так зачитываешься, что даже не замечаешь, как стихает самосбор за гермой. Утерев пот от прочитанного, ты нехотя откладываешь книгу и, взяв грабли, идешь ликвидировать последствия самосбора. Образы прочитанного все еще стоят в твоей голове. Тебя охватывает тоска, тоска от того, что тебе никогда не увидеть Этаж сокровищ в живую. Печально вздыхая и все еще представляя несметные богатства капитана, ты продолжаешь уборку, не глядя сбрасывая в шахту лифта кидающиеся на тебя аберрации.

Семисменок проходит за семисменком. Ты питаешься арахнами, приручаешь все новых бетоноедов, лепишь из их жидкой отрыжки диван себе в ячейку, тумбочку, тарелки, горшки, полки и бетонного Бокоплава Христофоровича Кукурузинштерна. Когда ты уже думаешь начать лепить из жидкого бетона анатомически точную женщину, ты понимаешь, что так дальше жить нельзя. Время убираться с этажа.

Простукав забетонированные проходы на этаже и все прикинув, ты создаешь Б.У.Р. - бетоноедную упряжку Родиона. Тридцать прирученных бетоноедов в сбруе из проводов возглавляемые Алексеем Петровичем жадно вгрызаются в забетонированный пролет – ты же идешь сзади, натяжением кабелей направляя ведущих тебя на волю хрущезверей.

Две смены бетоноеды жадно жрут бетон, а ты стоя по колено в их бетонных выделениях указываешь им путь. На третью смену ты замечаешь, что Алексей Петрович внезапно сильно ускорился, начав рваться вперед всех и такое поведение смертелюбивого бетоноеда тебе не понравилось. Одернув упряжку, ты аккуратно заглядываешь в появившееся в бетоне отверстие.

Тебе в нос бьет запах крови и сырого мяса. Настоящего сырого мяса. По ту сторону стены, в полутьме освещенных коптилками коридоров на ржавой арматуре корчатся люди с вываленными на пол, белыми от бетонной пыли кишками. Тенями между ними ходят воздающие славу Чернобогу жрецы и сжимающие костяные копья воины. Старый жрец, чавкающий беззубым ртом, отрывается от поглощения содержимого желудка распятой девушки и вдруг поворачивает голову в твою сторону, смотря во тьму белесыми глазами. Он слеп и не может видеть тебя, но заделывая дыру жидким пометом бетоноеда, ты чувствуешь, что как его бельма ставят на тебе тяжелую, жгучую печать.

Что-то изменилось. Ты чувствуешь это идя по своему этажу. Тьма стала гуще. Намного гуще и ее больше не разгоняет свет лампочек на потолке. Что-то невесомое мечется теперь в тенях, а Алексей Петрович теперь дрожит словно холодец и жалобно булькает у тебя на руках.

Ко всему этому добавляется звук. Тонкий и неуловимый, не громче звона в ушах, он заполняет теперь весь этаж. Ты долго пытался найти его источник пока наконец с ужасом не понимаешь, что его издают сирены самосбора.

Звук не исчезает. С каждой минутой он становится немного, неуловимо громче. Будто то, о чем они силятся тебя предупредить медленно, но неотвратимо движется в твою сторону преодолевая на своем пути мириады этажей.

Когда ты доходишь до своей ячейки, горящие на потолке лампы захлестывает темнота, а стадо твоих бетоноедов разбегается, начиная прятаться в коридорах. Пища от страха бетоноеды рыгают жидким бетоном, старательно заделывая выходы из своих нор.

Не зная чего ждать, окруженный темнотой, ты почти на ощупь спешно укрепляешь герму железными листами, садя их на мощные болты, и пытаешься забаррикадировать коридор кусками бетона и арматурой.

Сирены переходят на оглушительный вой. Фиолетовый туман, густой словно вода врывается в коридоры сметая выставленную тобой баррикаду. Ты швыряешь Алексея Петровича в ячейку и ныряя за гермодверь спешно заворачиваешь вентиль на все обороты. За пределами твоей ячейки начинается девятибальный самосбор.

Самосбор длится смену. Затем вторую. Затем третью. У тебя сперва кончается еда. Потом вода. Затем из воздуховода начинает сочиться черная слизь, но после того как ты затыкаешь его своими семейными