Двадцать копеек. Сборник рассказов - Григорий Родственников

Я издал вопль восхищения.

– Это кукла из Германии. Тебе нравится?

Я быстро закивал головой, ибо от переполнявших меня чувств лишился дара речи. Мама засмеялась и ушла готовить обед.

Целый день я ликовал. Брал куклу на руки и ходил по комнатам.

А на другой день ко мне пришел Мишка. И Грета, такое имя было написано на коробке, лишилась своих волос…

Ибо для всех окружающих она была Гретой, но мы с Мишкой тот час распознали в ней злобного генерала Дугласа.

Мы сняли с нее скальп! А как же иначе? Ведь мы играли в индейцев!

Во времена моего детства очень популярны были фильмы про мужественных краснокожих и их нелегкую борьбу с белыми завоевателями. Я прочитал всего Майн Рида и Фенимора Купера, и считал, что знаю об индейцах все!

Я стоял на середине комнаты, разрисованный губной помадой и потрясал скальпом генерала Дугласа – притеснителя всех североамериканских индейцев. Лицо мое было надменным, а речь напыщена.

– Бледнолицые собаки! – вещал я, – Вы гоните нас с нашей земли, но все мои братья уже отрыли томагавк войны! Карающая длань Маниту обрушится на вас, белые склизни, как гордый орел на трусливую мышь! А скальп вашего вождя я приторочу к крупу моего коня в нашем священном походе!

– Хо! – воскликнул сидящий у моих ног Мишка, раскрашенный в такую же устрашающую боевую раскраску и с торчащими из волос гусиными перьями, – Ты хорошо сказал, Маленький Бизон!

Мишка был почти на полторы головы ниже меня, но почему-то называл меня Маленьким Бизоном. Себе он величал Большим Медведем.

Ответить я не успел. За нашей спиной раздался жуткий вопль.

– А-а-а-а-а!

В дверях стояла тетя Люба, мама и племянница тети Любы Светлана.

Вопила тетя Люба. Лицо ее раскраснелось, глаза вылезли из орбит, а подбородок дрожал.

Мы с Большим Медведем пятились вглубь комнаты, а тетя Люба надвигалась на нас с неотвратимостью цунами.

– Идиоты! Варвары! Сломали куклу! Ох, и дурак же у тебя сын, Галина! Смотри что он сделал! – ее указательный палец с длиннющим ногтем указывал на скальпированного генерала Дугласа, привязанного к ножке кровати и истыканного стрелами, которые мы соорудили из пустых стержней от шариковых ручек.

– Это же садист! Смотри, кого ты воспитала!

На маму было жалко смотреть. Казалось, что она вот, вот расплачется.

Потом продолжающую вопить тетю Любу увели на кухню отпаивать валерианой. Мы с Мишкой понуро сидели в углу и прислушивались к разговору взрослых. Хорошо, что тетя Люба приехала не одна, а с племянницей. Свете было уже много лет – почти девятнадцать и она казалась мне жутко умной. Вот и сейчас она заступалась за нас. Рассказывала, что в какой-то стране проводили эксперимент, изъяли все военные игрушки и дети выросли грубыми и агрессивными. Мальчишки должны играть в войну.

Вроде бы, многомудрая Светлана сумела успокоить свою тетушку, потому что нас с Мишкой позвали на кухню.

Взрослые обнаружили мою композицию слепленную из хлеба. Композиция располагалась на коробке из под торта и являла собой целый восточный караван. Лошади, верблюды, люди.

– Как ты здорово лепишь, Гриша! – похвалила меня Светлана. – Все как живое!

Лепил я действительно неплохо и на всех конкурсах неизменно занимал только первые места.

– И что это за народное творчество? – угрюмо спросила тетя Люба. – И почему это стоит на кухне?

– Потому что здесь балкон. – буркнул я.

Тетя Люба посмотрела на меня как на полного кретина и даже возмущенно закатила глаза.

– Это караван. – вступил в разговор Мишка. – Они идут и не знают, что в здешних местах водятся гигантские птицы Рух! А потом эти птицы как нападут!

– Какие еще птицы? – нахмурилась тетя Люба.

– Гигантские! – лучезарно улыбнулся Мишка. – Как в Симбаде! – не дожидаясь моего разрешения, он схватил коробку, выбежал на балкон и установил композицию на балконном столе. Затем вернулся на кухню и заговорщически прошептал:

– Тихо! Птицы Рух уже почуяли добычу…

Ждать пришлось недолго. Очень скоро захлопали крылья и на балкон приземлились два сизаря. Минуту они сидели, потом словно по команде накинулись на караван.

– Смотрите, смотрите! – орал Мишка. – Как тому всаднику откусили голову! Гришка, гляди – Рух уносит осла!

Но что было потом, мне даже вспоминать не хочется. Оказывается, подруга моей мамы сразу не поняла из чего вылеплены фигурки.

Мы с Мишкой убегали на улицу, а тетя Люба рычала нам вслед:

– Войну на вас надо! Я вам покажу, как издеваться над хлебом! Мы в детстве крапивой и лебедой питались, а вы над хлебом мудруете! Да вас пороть надо день и ночь! Пороть! Пороть! Пороть!

Весенний дождь

В соавторстве с Сашей Веселовым

Дурацких историй на свете множество. Ну, так пусть эта будет самая дурацкая. Наша жизнь нам только кажется воплощением греческих трагедий, но на самом деле обо всем можно рассказывать смешно, если, конечно, заранее договориться о жанре. Теперь вы всё знаете – это просто дурацкая история.

Итак. Солнце. Весна. Офис – прибежище великовозрастных балбесов. Сергей, устав руководить отделом корпоративных продаж, оторвался от монитора, закрыл свою страничку в сервисе для микроблогов, и громко сказал:

– Ни черта не вижу! Уважаемые коллеги, вам солнце не мешает?

На его замечание никто особенно не отреагировал. Сергей решил конкретизировать просьбу:

– Петенька, будь человеком, задерни шторки.

Худосочный очкарик, будущий юрист, по штатному расписанию напрямую Сергею не подчинявшийся, бросил на него испепеляющий взгляд и буркнул:

– Мне не мешает. Тебе надо, ты и задергивай!

– Грубо, – рассмеялся Сергей, – рабочий день только начался, а вы уже испачкали его негативом, как пачкает забор неприличными словами малолетний хулиган. Стыдно, Петя. Вы должны радоваться жизни и вырабатывать гормон радости – эндорфин. А вы не вырабатываете и другим не даете!

Очкарик стиснул зубы, и сосредоточенно задолбил пальцами по клавиатуре, создавая очередной ответ на письменную претензию клиента, вероятно, обделенного эндорфином по вине их компании. «Злится, – злорадно отметил Сергей, – Светку простить не может. А в этом деле он мне точно не соперник. Побеждает не тот, кто сильнее, а тот кто привык побеждать».

– Пётр Иваныч, у вас от злости очки запотели.

Сергей бросил взгляд на Светку. Офис-менеджер делала вид, что работает, но глазки-то как возбужденно сверкают. Губки намеренно сжала, но видно – с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться. Хороша. Кофточка в обтяжечку, сисечки, как два острых холмика, на щечках румянец. Сергей заерзал на стуле, взял со стола лист бумаги, разорвал на несколько частей, скатал шарики и принялся швырять ими в Светку. Один не долетел, другой ударился рядом о стол, зато третий угодил точно в лоб.

– Андрей Кириленко, – радостно завопил Сергей, – звезда НБА!

Светка подняла на него свои изумрудные глаза.

– Сергей Витальевич, вам что делать нечего?

– Нечего, Света! – развел руками Сергей. – Совершенно нечего! Отчёт свой еще вчера сделал, а новый фронт работы шеф не определил.

– Везет вам. – Девушка встала из-за стола, повернулась к нему спиной и принялась неторопливо подбирать с пола бумажные шарики. Она медленно наклонялась, демонстрируя Сергею умопомрачительную попу, обтянутую черной юбкой.

Губы Сергея пересохли, а пульс участился до предела.

Света бросила обрывки бумаги в мусорную корзину и, покачивая бедрами, направилась к двери.

– Пойду, выброшу.

– А я пойду, покурю! – вскочил на ноги Сергей.

За дверью он притянул Светку к себе, поцеловал, притиснул к пожарному ящику.

Когда руки его заскользили вниз, девушка вырвалась.

– Ты с ума сошел! А если увидят?!

– Их проблемы! Я хочу тебя прямо сейчас!

– Сейчас нельзя! Давай подождем до вечера?

– Да я сдохну до вечера! Слушай, Светик, внизу машина! Весна зря пропадает. Махнем в лес? Там красотища.

– Ты чего? До конца работы еще пять часов!

– Ерунда! Шефа все равно еще часа три не будет! Давай на часок махнем?

– Ну, не знаю…. Все же поймут…

– Все и так всё понимают. Скажем, что к япошкам пошли. Через час обед.

Они приехали в лес. Отъехав довольно далеко от Москвы по Каширке, минуя множество мест, где прекрасно могли бы исполнить задуманное. По крайней мере, до этого случая, для короткой любви их вполне устраивали гостиницы, съемные квартиры, клубы, в укромных закутах которых, стояли кожаные диваны, целомудренно отгороженные от остального мира занавесками, тонированный салон его Tianы предусмотрительно трансформировавшийся в «двухкоешный нумер» или, на худой конец, кабинет генерального с тяжелой мебелью и отличной звукоизоляцией. Нет нужды до бесконечности множить список мест пригодных, и на первый взгляд не очень пригодных, для того чтобы делать ЭТО. Для этого не нужна большая фантазия, только ваше желание. И тогда весь мир становиться спальней.