Грешная и желанная - Джулия Лонг

Она даже подумывала позволить ему проделать с ней парочку тех вещей, каких он якобы хотел. И с каждым новым днем на корабле губы нанятой для нее компаньонки миссис Горхэм становились все тоньше, тоньше и тоньше, а предостережения, что она бормотала себе под нос, все мрачнее и мрачнее. Но Тэнзи уже не могла остановиться. Она была виртуозом флирта, которому слишком долго не давали совершенствовать свое искусство, и в конце концов события стали развиваться очень стремительно.

Вероятно, ей повезло, что корабль наконец прибыл на место.

Тэнзи потянулась на маленьком балконе и всмотрелась в английское небо, но не нашла того созвездия, которое хотела увидеть. И хотя понимала, что это нелепо, почему-то именно этот пустяк заставил ее снова почувствовать себя обделенной, словно она бесцельно неслась в небесах, как пух одуванчика, как пылинка, обреченная никогда не достичь земли.

Где-то там, во тьме Суссекса, находился дом, который она знала и неистово любила прежде, в раннем детстве. Лилимонт. Проданный, когда отец увез семью в Америку. Интересно, кто владеет им сейчас. Дом в Нью-Йорке теперь тоже продан, как того требовало завещание отца, и хотя она по нему скучала, каким-то странным образом испытывала и облегчение. После смерти родителей все, бывшее когда-то знакомым и любимым – начиная с мебели и заканчивая цветами в саду, стало казаться чужим, даже слегка зловещим, как реквизит в покинутом людьми театре.

Ей нужен собственный дом. Но она не обретет его – настоящий дом – до тех пор, пока не выйдет замуж.

Теперь тишина казалась всеобъемлющей и напряженной, как после выстрела, а тьма вокруг не была темнотой густых лесов, окружавших их нью-йоркское имение. Даже звезды по эту сторону Атлантики казались странными и выглядели непривычно. Здесь, в Англии, называют созвездия по-другому, вспомнила Тэнзи. Большой Ковш тут зовут Большой Медведицей. Насчет остальных она точно не знала, но ведь и королевский английский она учила не так, как итальянский. Все, что Тэнзи знала точно, – это то, что ей не нравится тьма, и не нравится тишина, и не нравится быть одной.

Она взяла пеньюар, сунула руки в рукава и завязала на шее бант, и это ей понравилось. Теперь казалось, что она готова выдержать все что угодно, словно сейчас тут может возникнуть что-то или кто-то – чудища, драконы, принцы, призраки. Титания почти хотела, чтобы что-нибудь эдакое появилось, просто для разнообразия. А бояться она какое-то время назад перестала совсем.

Инстинкт привел ее в кухню, будто кухня была сердцем дома и она пришла туда, прислушиваясь к его биению. Ломтик хлеба, может быть, чашечка чего-нибудь горячего. Ее осведомленности в домоводстве вполне хватало, чтобы согреть чайник.

Как и следовало ожидать, в центре кухонного стола стояла ваза с цветами, уже подвядшими из-за жары. Ради всего святого! Тэнзи надменно тряхнула головой. Совсем недавно вокруг нее собирались букеты с той же легкостью, что и кавалеры.

Мальчик, спавший у камина, негромко всхрапнул, пошевелился и забормотал что-то во сне. Тэнзи предположила, что его работа – вращать на вертеле над огнем здоровенный говяжий бок. Вот-вот его лизнет пламя, и бок подгорит.

– Пссст, – позвала она.

Мальчик подскочил, перебирая конечностями, как перевернувшийся на спину паук, затем выпрямился и потер кулаками глаза.

– Ой! Я чуть не обмочился, так вы меня напугали!

– Извини.

Он какое-то время молча смотрел на незнакомку, а затем заключил:

– Вы ангел?

Голос его прозвучал почти обвиняюще.

– Далеко нет.

– Я уснул?

– Да.

– Значит, вы ангел, миледи, вы меня спасли, а то мясо сгорело бы.

Тэнзи негромко рассмеялась. Что-то в мальчике – скорее всего, ощущение с трудом подавляемого озорства – напомнило ей брата, бывшего всеобщим любимцем.

– Думаю, тебе просто был нужен отдых, и если ты немного вздремнул, значит, все будет хорошо. Я мисс Дэнфорт, приехала погостить. Я слегка проголодалась и…

– Джорди! Мне кажется, я слышала голоса!

Мальчик и Тэнзи подскочили одновременно. Голос принадлежал маленькой женщине, выглядевшей такой же мягкой, пышной и домашней, как буханка свежего хлеба. Рыжеватые кудряшки выбивались из-под ночного чепца и подпрыгивали на лбу. Она явно чуть не бегом бежала в кухню.

– О, мисс, должно быть, вы мисс Дэнфорт. – Она присела в реверансе, сжимая отвороты широкого белого халата. – Миссис Маргарет де Витт, к вашим услугам. Я здешняя кухарка.

– Я в самом деле мисс Дэнфорт и рада познакомиться с вами, миссис де Витт. Простите, что побеспокоила вас. Просто я немного проголодалась и…

Миссис де Витт, услышав это, просияла. Она жила ради того, чтобы утолять чужой голод и суетиться вокруг бесконечных кастрюль.

– Да что же вы, мисс Дэнфорт, вы просто сядьте, а уж я вам быстренько сооружу чего-нибудь поесть и сделаю чашечку чаю. Вы такая худенькая. Нужно было просто позвонить, и вам бы все принесли наверх.

Она была доброй, Тэнзи почувствовала это; все говорило о том, что это женщина, хорошо знает это место и любит его. И Тэнзи невольно потянулась к ней, как цветок тянется к солнцу. Ее доброта была безопасней и надежней, чем изысканный прием, оказанный ей герцогом и герцогиней.

– О, я не могла позвонить. Не хотела никого беспокоить, и в доме было так тихо, и…

– Какое же беспокойство, если тебя и разбудят? Некоторые из нас и ночами никак не угомонятся. Как не стыдно, Джорди, докучать мисс Дэнфорт.

Тэнзи улыбнулась, вообразив себя мышью в ночном чепце, с чашкой чаю в лапах, бегающую перед крохотным камином в крохотной норке, не в силах уснуть. Порой, особенно в последнее время, она не отказалась бы пожить в норке, в которой можно укрыться.

Ну, то есть в тех случаях, когда она не могла быть кому-нибудь полезной, потому что заботиться о ком-нибудь ей очень нравилось.

– Джорди мне вовсе не докучал! Он как раз собирался сказать, где найти хлеб. – Она подмигнула мальчику.

Тот просиял в ответ, покоренный навеки.

Миссис де Витт немедленно приступила к своего рода кухонному ритуалу, доставая хлеб и нарезая щедрые ломти того и другого, выкладывая их на тарелку и передавая ее Тэнзи вместе с горшочком джема. Она налила воды и поставила чайник на плиту, и Тэнзи едва не закрыла глаза, прислушиваясь к успокоительному, знакомому домашнему звуку закипающей воды.

– Вы же приехали, чтобы замуж выйти, да? – весело спросила миссис де Витт.

Тэнзи не удивилась тому, что слуги все о ней знают. Прислуге в любой части света свойственно знать все обо всех.

– Полагаю, да.

Миссис де Витт кивнула.

– Герцог – он вроде бы ваш кузен – хороший человек, просто самый лучший.

«И самый устрашающий», – чуть не добавила Тэнзи.

– Ради него я пошла бы на край света. На край света!

Тэнзи начала подозревать, что кухарка просто хочет ее подбодрить.

– Несмотря на то, что некоторые о нем говорят, – добавила та твердо. – А вы ни словечку не верьте.

Она так и знала!

– А что о нем говорят? – небрежно спросила Тэнзи.

– А герцогиня, наша мисс Женевьева, ну, она просто ангел, сошедший на землю, – продолжала миссис Витт, словно не услышала слов Тэнзи, в чем девушка очень сомневалась. – Красавица леди и такая добрая и справедливая.

Женевьева – герцогиня – в самом деле была красавицей. Крохотная, черноволосая, голубоглазая, излучающая спокойствие и безмятежную уверенность человека, не сомневающегося, что его любят, знающего свое место в этом мире и являющегося частью этого мира.

Тэнзи едва не передернуло, будто на нее внезапно повеяло холодом, но тут же подавила это ощущение.

– Герцогиня прелестна, и она так дружелюбна и приветлива, – проговорила девушка. – Право же, меня просто Господь наградил родственниками.

Миссис де Витт одобрительно улыбнулась ей.

– Чай… или… – она проницательно посмотрела на Тэнзи, – …или лучше глоток шоколада, мисс?

– О, шоколад, пожалуйста! – И против воли по-девчоночьи захлопала в ладоши.

Еще несколько секунд суеты, и перед ней оказалась чашка исходящего паром шоколада, а миссис де Витт слегка пнула ногой Джорди, голова которого опять свесилась набок, и опустила свое пышное тело на стул напротив Тэнзи.

– Большое вам спасибо, миссис де Витт. Как раз этого-то я и хотела.

Улыбка кухарки сделалась триумфальной.

– Я знала! Всегда вижу, кто из девушек любит шоколад, голубушка моя. Обычно это самые хорошенькие.

Тэнзи почувствовала, что самоуважение вернулось на положенное место.

– Давно вы работаете на семейство Эверси?

– Я знаю мисс Женевьеву, ну, то есть ее светлость, с тех пор, как она была совсем малюткой. И звали ее тогда мисс Женевьева Эверси. И заметьте, Женевьева, конечно, красавица, но еще она всегда была очень спокойной; да вы и сами хорошенькая, как ангел, – поторопилась заверить Тэнзи кухарка.

– Так мне и гово… гм… В смысле, вы очень добры.