Заказчик - Натиг Расул-заде

- Что?! - крикнула она. - Я "скорую" вызову! - она кинулась к телефону.

- Нет, - остановил он ее. - Уже проходит. Не надо "скорую". Я сам вызвал врача... Мы с ним вечером встречаемся

- Но может, сейчас лучше, все-таки...

- Ничего не надо, - перебил он ее. - Уже прошло. Не бойся.

- Я не могу тебя так оставить, - сказала она. - Я не уйду.

- Говорю тебе, у меня встреча с врачом, - несколько раздраженно повторил он.

- У тебя встреча? Но уже половина одиннадцатого.

- Правильно. В одиннадцать он за мной приедет.

- Но почему так поздно? Что за врач такой? -подозрительно спросила она.

- Он так поздно освобождается,- пояснил он.- После операции. Не бойся. Со мной все в порядке.

- Ничего с тобой не в порядке, - тихо произнесла она. - Я хочу помочь тебе.

- Я знаю. Спасибо - стараясь, как можно мягче, произнес он.

- Ты мне уже помогла, что согласилась придти через столько лет.

- Послушай, - взволнованно проговорила она. - Никакого врача нет? Да? Ты придумал? Разреши мне остаться. Я боюсь за тебя.

- Есть врач, есть, честное слово, - сказал он, - и ты не можешь здесь остаться. Я уеду вместе с ним.

- Хорошо, - сдалась она, помолчала, - У нас есть еще время.

- Да. Еще пол-часа.

- Я немного выпью. Не возражаешь? А то у меня голова трещит, когда не допью.

Пожалуйста, - сказал он, налил ей в фужер, почистил апельсин, придвинул к ней.

Она выпила и как-то сразу без перехода, тяжело и безобразно захмелела. Вытаскивая из пачки сигарету, сломала ее, долго копошилась, доставая другую. Он отнял у нее пачку, помог ей, дал прикурить. Она жадно, несколько раз подряд затянулась и вдруг заплакала.

- Боже мой, как я тебя любила! - громко рыдала она. -Боже ты мой... На всю жизнь... На всю жизнь!..

Потом, отдышавшись, она стала сыпать пьяными глупостями, что-то неразборчиво бубнила о каких-то непонятных, далеких от него делах, неприятностях, ругала кого-то, называя облезлую, обрубленную фамилию, тоже, естественно, незнакомую ему, а он мрачно слушал весь этот пьяный бред и тут почувствовал, что теперь он по-настоящему одинок... Стало страшно.

Ее внезапно стошнило. Она, пока он помогал ей дойти до ванной комнаты, успела испачкать коврик в прихожей и ударилась головой о косяк двери ванной. Он тщательно умыл ее, заставил встряхнуться, подержал немного перед распахнутым окном, чтобы свежий морозный воздух взбодрил ее, при этом вдруг мелькнула мысль, что сам он может простудиться, подхватить воспаление легких, эта мысль развеселила его, он даже издал короткий смешок, на что она никак не отреагировала занятая собой. Наконец, кое-как приведя ее в нормальный вид, он помог ей надеть шубу, оделся сам и вышел проводить ее, крепко поддерживая под руку. Он запер дверь и положил ключ под резиновый половик, где ему и следовало лежать в ожидании хозяина. На лестничной площадке вдруг запела пошлую разухабистую песенку, и ему стоило немалых усилий заставить ее замолчать. Но в кабинке лифта, где они одни спускались на первый этаж, она снова запела, лукаво подмигивая ему. Он улыбнулся и подхватил популярную в этом сезоне песню глупенькими недозрелыми словами.

На улице он довел ее до такси, усадил, заплатил таксисту и назвал ему адрес. А ей сказал:

- Ну, счастливо. Прощай, Соня,-он не хотел говорить это пошленькое слово "прощай", как-то само вырвалось. Впрочем, теперь он многое делал и говорил, чего бы не хотелось ему говорить и делать.

- Прощай, прощай,-весело отозвалась она, по-видимому забыв весь их разговор и захлопнула дверцу машины прямо перед его носом.

Он посмотрел вслед такси, видел, как машина увозящая ее, доехала до светофора на перекрестке и остановилась на красный свет. Он слегка напрягся в ожидании, в надежде. Ему показалось, что сейчас она должна выскочить из машины и побежать к нему, или, по крайней мере, что-то крикнуть, что-нибудь теплое, человеческое, не такое безликое и шутовское, как это вымученно-пьяное, двойное "прощай!".

Но машина, задержавшись у светофора, благополучно тронулась с места, как только включился зеленый. "Прощай-прощай!"-звенело у него в голове, из которой как ветром сдуло напряжение мыслий последних недель. "Прощай-прощай!" И это было правильно, подумал он, ничего не кончается с ним, жизнь вокруг продолжается.

Подходя к условленному месту, недалеко от памятника Тимирязеву, он посмотрел на часы. До встречи оставалось еще шесть минут, часы его показывали без шести одиннадцать, но маленький белый "жигуленок" весь дрожа от холода, стоял уже на месте. Он посмотрел на номер, хотя был уверен, и убедился, что тот самый. Он открыл переднюю дверцу и сел рядом с водителем, мужчиной лет сорока в дорогой песцовой шапке.

- Я готов, доктор, - сказал он весело.

Теперь, после прощания с ней, что прошло совсем не так, как он много раз себе представлял, ему на самом деле сделалось безразлично, все по-настоящему опостылело.

- Вижу, что готовы, - ухмыльнулся мужчина вполне благожелательной улыбкой здорового человека, у которого ничего не болит. - Водкой пахнете... Деньги при вас?

- При нас - он самодовольно похлопал себя по груди.

- Но сначала - дело.

- Это как же - сначала дело? - хмыкнул удивленно, мужчина. - Давайте деньги. Как и договаривались, деньги вперед.

- Ладно, ёшка-маёшка; черт с вами, грабьте, - он достал из кармана и протянул деньги мужчине. Приподнятое безпричинно-веселое настроение держалось.

Мужчина угрюмо пересчитал купюры, надежно поклал их в самый глубокий карман, на самое дно. Он проследил за этими манипуляциями удовлетворенного хозяина машины и спросил:

- Что, можем ехать, или дадите мне сдачу?

- Шутите? - прогундосил мужчина. - Все тютелькя в тютелку никакой сдачи не требуется.

- Еще бы ,не тютелька, такие деньги заграбастали за ерунду, - деланно возмутился он и вдруг захохотал.

Мужчина подозрительно покосился на него и проговорил:

- Это хорошо, что вы в настроение.

И тронул машину с места.

Ехали долго. Он успел подремать в теплом салоне машины и в чутком неглубоком сне увидел красные маки на зеленой солнечной лужайке, и проснулся как раз вовремя. Машина остановилась. Он огляделся, почистил рукавом запотевшее стекло: огромный, занесенный снегом, темный пустырь. Он моментально все вспомнил, встряхнулся, чтобы прогнать остатки сна и проговорил.:

- Смотрите же, если не исполните последнее желание, бог вас накажет. В бога верите? То-то... Я не хочу валяться в морге бесхозный...

- Думаете, под землей лучше? - сострил мужчина.

- Смешно, - сказал он без тени улыбки. - У вас какая система. Я не хочу умирать от какого-то дешевого "макарушки"...

- Все честь честью, - улыбнулся мужчина такой привередливости клиента. Выходите.

Он вышел и стал возле машины, но мужчина в шапке, подойдя к нему отвел его подальше от "жигуленка".

- А тут чем плохо? - спросил он, продолжая привередничать.

- Машину мне забрызгаете, - пояснил мужчина, - Мне еще в город возвращаться.

- А, - сказал он. - Да, да...

Мужчина посмотрел на него в упор, именно так, как он не любил.

- Что? - заносчиво спросил он.

- Шапку бы сняли, - попросил мужчина.

- Холодно, - нерешительно сказал он. .

Мужчина хмыкнул. Тогда он снял и отбросил от себя шапку.

- На колени станьте, - вежливым голосом попросил мужчина.

Он стал на колени на снег пустыря, почувствовал, как моментально брюки на коленях вобрали в себя колючую морозную влагу, и тут же ощутил на затылке у себя холодное дуло пистолета. Щелкнул затвор.

- Нет! - вдруг резко обернулся он, не поднимаясь с колен и хватая мужчину за руки. - Нет! Погодите...Я не совсем... Я сейчас...

Мужчина молча озверело отбивался от него, ударил его по лицу рукояткой пистолета, но он с удясетеренными силами повалил мужчину на землю, вцепился ему в горло и, не соображая, что делает, защищая свою жизнь, стал изо всех сил душить его, будто в самом деле ему следовало защищать свою жизнь. Оба молча, остервенело дрались, хрипя катались по снегу, били и душили друг друга, вкладывая в каждый удар первобытное желание уничтожить противника, а самому выжить. Наконец, мужчине удалось оторваться от него, ударив его по голове и на минуту оглушив. Он торопливо вскочил на ноги, поискал в снегу свой пистолет, и не найдя, плюнул, поднял шапку и быстро, чертыхаясь, забрался в машину, стал отъезжать. Залитый кровью, он лежал в снегу, негромко охая, но как только услышал шум отъезжающей машины, тут же приподнялся с холодной земли и крикнул след удалявшимся красным огонькам, однако, из горла его вырвался неразборчивый хрип, еле слышный даже ему самому. Он поднялся и на неверных ногах пробежал несколько шагов за стремительно удалявшейся машиной, протягивая к ней руки и, внезапно обретя голос, закричал что было мочи.

- Эй! Куда вы?! - истошно кричал он вслед машине. -Вернитесь! Это нечестно! Вернитесь, я прошу!..

Но машина уже растаяла вдали. Тогда он упал на колени посреди занесенного снегом пустыря и страшно, по звериному завыл, уже на середине этого воя почувствовав, что кажется, делает не то, что ему сейчас хочется. Он перестал кричать, встал, пошатываясь и, забыв про шапку, поплелся прочь от этого места. Мысли медленно возвращались к нему.