Ротшильды. История династии могущественных финансистов - Фредерик Мортон

Золотое безмолвие

Тем не менее, именно буржуазный прагматизм лежал в основе этого имперского самосознания и имперского благосостояния. Сохранился, к примеру, любопытного покроя предмет одежды, принадлежащий барону Филиппу, который, возможно, был на нем и во время свадебных торжеств. В силу своей склонности вставать очень рано Филипп также очень рано ложился и очень быстро засыпал. Поэтому его портному пришлось сшить барону шелковую рубашку с мягким воротником, которая одновременно была рубашкой для смокинга и ночной рубашкой. Такое остроумное решение позволяло Филиппу сохранять элегантность, пребывая фактически в пижаме.

Тот же дух буржуазного прагматизма присутствовал в замках и поместьях, из которых родственники Филиппины съезжались на свадьбу. Огромные барочные постройки были обставлены таким количеством мебели эпохи Людовиков (XIII, XIV и XVI), которого не было у всех этих королей, вместе взятых. На протяжении десятилетий в дизайнерской среде возник термин «ротшильдовский стиль», который подразумевал наличие мебели Бурбонов, массу ренессансных безделушек, изобилие позолоченных элементов, изготовленных из ормолю (то есть сплава меди, олова и свинца), и непременно деревянную обшивку стен. Этот стиль имел также другое название, придуманное Сесилем Битоном: «Грандиозный французский стиль Ротшильдов». Галльское великолепие сочеталось с еврейской склонностью к практичности. Например, в огромном парижском доме баронессы Эдуард великолепная ванная комната была отделана лучшими сортами мрамора, и только один из находящихся там предметов диссонировал с общим фоном. При ближайшем рассмотрении оказывалось, что это была миниатюрная телефонная трубка, благодаря которой баронесса пользовалась быстрой и конфиденциальной телефонной связью, не прибегая к услугам многочисленных секретарей.

В распоряжении семейства были не только замаскированные средства телефонной связи, не случайно главные свадебные торжества Филиппины были организованы в винных погребах замка Шато-Лафит-Ротшильд, еще одного фамильного замка неподалеку от Пойака. Ротшильды оберегали свою частную жизнь от посторонних глаз и предпочитали блистать в узком кругу родных и друзей, даже в ущерб своим социальным амбициям.

Эта традиция сохранялась и крепла от поколения к поколению.

Интересы семьи были многообразны и подчас неожиданны, но результаты их деятельности всегда впечатляли. И примеров тому множество.

Зоологи знают о существовании в Новой Гвинее гигантской бабочки, размером с небольшую птицу, Ornithoptera Rothshildi и южноамериканского страуса Rhea Rothshildi, обнаруженных в ходе спонсированных Ротшильдами экспедиций. Знатоки вин ценят и знают два лучших кларета, «Мутон Ротшильд» и «Лафит Ротшильд», а ботаники и цветоводы – многочисленные сорта рододендронов, азалий и фантастических орхидей, выведенных в Эксбери.

Золотой след Ротшильдов хорошо различим, во всяком случае для специалистов. Но когда в Лувре, в Британском музее и в десятке других музеев по всему миру историки искусства и студенты склоняются над витринами, где разложены сокровища мировой культуры, будто высыпанные из рога изобилия, они вряд ли осознают, что когда-то эти предметы служили украшением гостиных Ротшильдов или хранились в их библиотеках.

По сравнению с дарами Ротшильдов, которые были сделаны за все время существования династии, коллекции Медичи кажутся жалкими и скудными.

Венский Дом Ротшильдов исчез под пятой вермахта в 1938 году, но память о нем жива и в Вене, и по всей Австрии. О нем напоминают огромные коллекции произведений искусства, переданные Домом в музеи истории искусств и художественных промыслов, о нем каждую весну напоминают тысячи ароматов, когда в парках и скверах Вены расцветают миллионы цветов, выращенных в построенных Ротшильдами теплицах пригорода Хох-Варт.

Каждый день в главный кафедральный собор Святого Стефана собираются австрийцы со всех концов страны. Во время Второй мировой войны он был разрушен, и на его реконструкцию присылали средства и материалы все австрийские провинции. Австрийская ветвь семейства Ротшильд, которая была своего рода муниципальным образованием, предоставила для восстановления собора превосходные камни, из которых был когда-то построен семейный дворец на Принц-Юджин-штрассе. В 1956 году для него не нашлось нового хозяина – он был слишком монументален для послевоенной эпохи, и поэтому, когда для венского собора потребовался мрамор, семья приняла решение разобрать дворец и предоставить мрамор на восстановление собора. Таким образом камни, из которых было построено жилище ортодоксального иудея, стали частью одной из стен католического собора.

Среди городов, сыгравших важную роль в судьбе династии Ротшильдов, только в одном-единственном городе мы практически не встречаем осязаемых свидетельств их присутствия. И как ни странно, этот город – Франкфурт, откуда начался победоносный путь семьи. В городе есть парк Ротшильдов, а в городских архивах можно найти несколько пожелтевших документов, свидетельствующих о первых шагах Майера Ротшильда на деловой и финансовой арене, и это – все. Семейный дом Ротшильдов был разрушен во время Второй мировой войны в результате бомбардировки, а спустя несколько лет развалины разобрали, а на их месте возвели новое офисное здание. Немногое теперь напоминает о Ротшильде в этом городе на Майне.

Но именно здесь, в тесном еврейском гетто, и началась та история, частью которой стали свадебные торжества в Пойаке. Здесь два столетия тому назад Майер Ротшильд, с желтой звездой на сюртуке, вел дела своего небольшого магазинчика, здесь он женился на Гутеле Шнаппер, и отсюда он вывел в жизнь пятерых сыновей, которым удалось впоследствии подняться к вершинам славы и состоятельности. Они оказались более искусными и хитроумными завоевателями, чем многие прошлые и, возможно, будущие цезари.

Отсюда, из этого дома, их сага, и их имя вошли в историю.

Глава 2

ЕВРЕЙСКАЯ УЛИЦА

Сиротка Майер

Было бы непростительным упущением начать рассказ о ныне живущих Ротшильдах, не рассказав сначала об их предках. В холлах их особняков и офисов вы непременно увидите множество живописных работ, бюстов, барельефов и маленьких памятников, изображающих предков. Во всех этих пантеонах всегда чего-то недоставало. Например, портрет основателя династии отличался скромностью и отсутствием какого-либо сходства с оригиналом, хотя Майер Ротшильд мог себе позволить к концу жизни заказать свое изображение у любого, самого дорогого художника.

Тем не менее, мы не найдем парадного прижизненного портрета родоначальника семейства. Портрет Майера Ротшильда резко отличается от бесконечной череды традиционных портретов его потомков, чью практичность и бьющую через край энергию прекрасно передали художники. С портрета на нас смотрит высокий невозмутимый человек с характерной осанкой ученого, слегка втянувшего голову в плечи. Его мечтательная улыбка совсем не напоминает сухую ухмылку делового человека. Какая-то возвышенная идея увлекла этого человека и побудила его предпринять совершенно необычайные действия. И самым странным его поступком было, возможно, то, что однажды, весенним днем 1764 года, он вернулся в свой родной Франкфурт-на-Майне.