Игра II - Павел Михайлович Пуничев

— Ай, семь бед, один ответ, в этот раз положительный.

Хлыст основательно вздрогнул и начал преобразовываться: оплетающие его полосы вздыбились, десятками змеек метнувшись к моей руке, подтягивая рукоять хлыста к моему плечу и закрепляя там его десятком прочнейших шнуров, те обвили руку на миг привстали над ней рассерженными змеями, а зачем впились в кожу, наполняя тело пульсирующим огнём, протиснулись глубже меж мышечных волокон устремляясь всё глубже, перетекая с руки к лопатке и продвигаясь дальше к спине, пока не замерли, кажется, вонзившись там в сам позвоночник.

Прошло не меньше пяти минут, пока я смог подняться с пола, на который меня швырнуло непередаваемой болью, и с хлюпаньем втянул в себя в воздух.

— Сука, твою мать, нужно срочно придумывать новые матерные слова, старые явно со своей ролью сейчас не справляются…

Поднялся на колени, уставился на руку: никаких потоков крови никакого отслоившегося от костей мяса, которые, судя по ощущениям, обязательно должны были быть, обычная рука, внутрь которой уходит с десяток пульсирующих шнуров.

— Ладно, пусть будет так. И что ты такого можешь, чтобы стоило терпеть такие муки?

Хлыст ничего не ответил, только поднялся над полом, и начал раскачиваться из стороны в сторону, будто выискивая противника.

— Отбой, — попробовал я, и хлыст обернувшись вокруг моего предплечья замер, наконец, угомонив свою наэлектризованную голову.

Теперь осталось только два насущных вопроса, как это хреновина действует в реальном бою и будет ли этого достаточно, чтобы противостоять элитному воину арахнидов? Зубра тот захомутал в долю секунды, мне такого допускать никак нельзя.

— Ну что ж, пойдём проверим, как ты работаешь, а заодно попробуем добыть недостающие энергоблоки, при схватке с боссом никакое усиление не будет лишним.

Наметив для себя хоть какой-то план, я попытался сориентироваться в пространстве, а затем твёрдым шагом пошёл к намеченной цели, по пути то и дело взмахивая потрошителем, рассекая до чёртиков надоевшую паутину. Надеюсь, она здесь нужна для чего-то важного и после того, как мы с Зубром отсюда умотаем, тут всё навернётся к чёртовой матери. Я чувствовал, что времени у меня остаётся немного, но и дорога не была слишком длинной, два десятка шагов, и вот я уже прижимаюсь ухом к упругой стене, за которой отчётливо слышны взрывы местных гейзеров, поддерживающих нужную температуру в паучьем родильном отделении, а вот и коридор, ведущий из него куда-то туда, в не знаю куда, но куда неугомонные пауки таскали свои телеги с яйцами. Я, прорубая себе ход, отошёл подальше от комнаты, туда, где коридор сворачивал, и где не будет видно моей вылазки множеству пауков, работающих в родильном отделении. Я уже поднял потрошитель, чтобы вспороть стену и выбраться внутрь коридора, когда из вышеупомянутого зала в мою сторону поплыл довольно яркий огонёк.

Сначала я на секунду замер, но потом до меня дошло, что это одна из тележек, наполненная светящимися яйцами, и она приближается ко мне. Упускать такой шанс мне не хотелось и действуя чисто на инстинктах, я прижал хлыст к упругой стене и активировал его, запустив по всей его поверхности змейку пульсирующих огней. Стена между нами была достаточно толстой, но окружающая тьма выявляла любой источник света, давая шанс на то, что мой экстренный план сработает. И он-таки сработал: ярко светящиеся тележка уже пролевитировала мимо меня, когда мой огонёк был замечен. Тележка остановилась и даже подалась немного назад, а затем свет от тележки загородил восьминогий волосатый силуэт, с любопытством подползший к стене и начавший постукивать по ней теми самыми лапками.

— Да пошёл ты, — тихо прошептал я, и выстреливший из запястья клинок потрошителя пробил и стену, и голову этого тёмного силуэта.

Тот задергался, заскреб по стене лапами, из последних сил оттолкнулся, снимая себя со смертоносного жала. Я тихо выругался и, больше не мешкая, вспорол стену, вывалившись в коридор. Ругался я зря: паук никуда не убежал, чтобы там наябедничать на меня своим старшим собратьям. Он лежал тут же, подёргивая лапами в предсмертных конвульсиях.

Ну что же, лучшего пациента чтобы проверить на нём живительное воздействие электрических разрядов и не найти.

— Фас! — скомандовал я, и хлыст освобождённой пружиной метнулся вперёд, впиваясь в поверженное тело.

Я ждал, что тот окутается россыпью цепных молний, но не тут-то было, тело просто содрогнулось от пронзившего его затвердевшего кончика хлыста. На поверхности волосатого хитина образовалось еле заметное облачко из слабо переливающихся блёсток, а затем оно с отчётливо слышимым причмокиванием всосалось внутрь ожившего оружия, которое, ярко вспыхнув, опять обвилось вокруг моей руки, а вмиг окоченевшая тушка паука потемнела и стала матовой, как будто жизненные силы оставили это тело много недель назад.

— Неплохо, этот таракан, конечно, был уже не жилец, но прибило его основательно. Теперь надо опробовать эту хреновину на ком-нибудь более резвом, но сперва…

Я огляделся по сторонам, схватил тушу паука, запихал его в проём в стене, туда же затолкал тележку с яйцами, тихо выматерился, глядя как они ярко горят в темноте, спихнул их на пол и начал давить ногами. Лопались те почти беззвучно, выплёскивая флуоресцентную жидкость на пол и начиная медленно гаснуть. Никакой жалости к ещё не рождённым членистоногим у меня не было, но во время этой экзекуции у меня буквально шерсть на спине стала дыбом, настолько мерзкие ощущения зародились у меня в организме, будто что-то внутри завибрировало, сбивая сердце с ритма, нарушая дыхание и будто заволакивая мозг ватой. Пришлось приложить титаническое усилия, чтобы закончить начатое до конца, только после чего я позволил себе судорожно рухнуть на пол и заняться разделкой паука. Ничего необычного на нём не нашлось: те же две поднадоевшие пластины, одна на силу, другая на ловкость, добавляющие к этим параметрам по единичке. Что значила эта прибавка, мне было не понять, но, думаю, для тех, кто не сталкивался с пауками, такие артефакты будут представлять большую ценность.

— Если нам ещё удастся с кем-то из них увидеться, — не весело усмехнулся я, вырывая из тележки очередной малый энергоблок.

Интегрировать его в плеть я не успел. Не знаю, что заставило меня поднять взгляд, никакого шума, ни шевеления, не порыва ветра, но, когда я поднял глаза, в разрез в стене уже протискивались первые волосатые лапы здорового паучары. Это явно был никакой не грузчик, и не сборщик яиц, а стражник или воин и не из маленьких.

И я едва успел вскочить на ноги, как он был уже