Супермен III - Уильям Котцвинкл

— Смотри лучше, куда идешь!

— Ты будешь меня учить, как… как… Ой, ой!

— Берегитесь! Эй, вы, внизу!

Мешок с драгоценным металлом уже летел вниз и казался сверху смутным пятном. Нянька, все еще старавшаяся уравновесить ногой второй конец качелей, находилась прямо на траектории его полета. Ее жизнь была спасена только благодаря недостаточной точности этого трудного маневра.

— Сейчас, Натаниэл, мы немного покачаемся… вверх и вниз…

Мешок ударил рядом с ней по качелям, опустив ее конец вниз и отправив маленького Натаниэла в воздух со скоростью ракеты. Малыш вопил в экстазе, он не мог и ожидать такой прекрасной игры — взлететь так высоко в воздух!

Дети никогда не задумываются о том, как спустятся. Если их вдруг подбросят вверх на сотню футов, это хорошо. И поэтому, достигнув вершины кривой своего полета, маленький мальчик засмеялся. Но потом он уже падал, и это видел только СУПЕРМЕН!

Стальной Человек, конечно, подхватил малыша, но его пролетевшая мимо тень привлекла внимание двух маляров, работавших на другой стороне здания.

— Майк, посмотри, кто здесь!

— Эй, Супермен, как дела?

Поток воздуха от летящего Супермена отбросил одного из маляров к его подмости, так что он повис, обвитый канатами.

— Не раскачивай… Ни в коем случае не раскачивай…

— Я не раскачиваю. Давай понемножку… освобождайся… держись за мою руку…

Качающийся маляр медленно дополз до своего товарища.

— Этому ублюдку нравится так летать!

— Ну, не ворчи, он спасал ребенка.

— А я должен висеть на своем ремне?

— Теперь все в порядке. Успокойся… бывает…

Маляр восстановил свое равновесие на дальнем конце подмостей, отряхнулся, пристегнул ремни.

— За четырнадцать лет такого не было!

— Ладно, все в порядке.

Ни тот, ни другой не заметили, что пока они воевали с подмостями, одно из ведер с краской сдвинулось к краю. Несчастливое ведро решилось прыгнуть вниз; пока оно раскачивалось взад и вперед, с него скатилось несколько капель краски.

— Похоже, дождь начинается…

Далеко внизу мужчина предусмотрительно открыл зонтик, но, не видя продолжения дождя, закрыл его. И тогда ведро краски вылилось ему на голову.

Замечательная цепь событий могла бы на этом и закончиться, но время еще не настало, ибо человек с ведром краски на голове был склонен что-нибудь предпринять. После нескольких бешеных оборотов вокруг своей оси, он смог наконец стукнуть по машине, изготовляющей резиновые мячики. Это его немного утешило, но из машины выскочило и покатилось по тротуару довольно много мячиков.

Как всем нам известно, катящиеся мячики опасны.

— А теперь, леди и джентльмены, я хотел бы вам представить моего коллегу, любимого уличного мима Джо-Джо Молчаливого!

Посетители соседнего кафе, хотели ли они того или не хотели, вынуждены были теперь смотреть на пантомиму Джо-Джо, с раскрашенными щеками, болтающимися штанами и самодовольной ухмылкой.

Можно терпеливо взирать на любые зрелища в ожидании своего утреннего кофе, но терпеть мима Джо-Джо с его претензиями было уже слишком. Шуршали газеты, нервно звенели чайные ложечки, а один посетитель уронил голову на руки и пытался поспать. Но любимый мим Джо-Джо продолжал свое блистательное представление: шляпа летала, руки двигались так, что если наблюдать за ними во время завтрака, начинала кружиться голова. Он был так поглощен тончайшими оттенками своей техники, что не заметил подкатившихся ему под ноги резиновых мячиков.

— Что за черт… черт… черт!

Потеряв равновесие, Джо-Джо Молчаливый заговорил, покатился вниз и упал на спину.

— Эй! Вот это неплохо!

— Да, покажи это еще раз, Джо-Джо!

Пущенные дальше в ход летящими ногами Джо-Джо, резиновые мячики продолжали свободно катиться вниз по улице. Всякий, кто знаком с нравом резиновых мячиков, знает, что они не остановятся, пока не встретят разносчика с лотком, полным горячих пирожков.

— У меня была адская ночь сегодня, голова раскалывалась.

— Правда? Сколько тебе пирожков?

— Давай дюжину.

Эта беседа между усталым разносчиком и подручным булочника происходила в доме, находившемся как раз рядом с катящимися резиновыми мячиками. Разносчик взял лоток с двенадцатью пирожками и вышел на улицу; он мог бы обойти мячики, но, как уже говорилось, прошлой ночью у него раскалывалась голова, и утром он был сам не свой. Он наступил на мячик, и его пирожки разлетелись.

Летящий пирожок — это превосходная вещь.

Лорели Амброзиа с ее свежей, естественной, земной красотой — тоже превосходная вещь. Вообразите ее ужас, когда она увидела летящий прямо на нее по воздуху пирог.

— Я целые часы занималась этим макияжем, — сказала она себе, когда пирог устремился к ней. — Если он попадет в мои накладные ресницы, то все пойдет прахом!

Но рядом с ней появилась ловкая рука, сверкнула синяя шерсть рукава. Это был Кларк Кент, как обычно безупречный джентльмен, всегда готовый защитить молодую леди от прямого попадания пирожка в ее глазки. Так молниеносно двинулась эта рука, так быстро она отбросила прочь пирожок, что Лорели была уверена, будто все это ей примстилось. Потому что если не так, то где же теперь этот пирожок?

А он попал прямо в лицо человеку, стоявшему позади Кларка Кента.

— Что та-та-та-кое?

Человек в отчаянии оторвал от себя пирог.

— О, — сказал Кент, — простите, пожалуйста…

— Простить? Ты, ссукин ссын!

Человек попытался швырнуть злосчастный пирог в Кента, но тот отскочил на угол, где ожидал теперь зеленого цвета светофора.

— Ужасно, конечно, с моей стороны залепить пирожком в лицо этому человеку, — размышлял Кент в спокойном уединении под желтым светом. — Подумать только, что он должен был чувствовать с начинкой на носу…

Светофор замигал, и Кент готов был уже шагнуть на мостовую. Но в тот же миг вперед рванулся грузовик, стараясь проскочить до перемены светофора. Зрение водителя было малость нарушено тумаком в левый глаз, полученным им за завтраком от жены, и он промчался по грязной луже, окатив с ног до головы Кларка Кента, которого заметил лишь тогда, когда тот уже был весь мокрый.

— Извини, парень, — сказал, ухмыляясь, водитель грузовика, но сама эта ухмылка свидетельствовала, что на самом деле этот шофер и не думает раскаиваться.

Подумайте: если бы вы были самым могущественным человеком на Земле и безмозглый грубиян окатил вас грязной водой, разве вам не захотелось бы поучить его хорошим манерам? Например, сунуть его сигару ему же в ухо? Или разорвать на мелкие кусочки его майку с надписью: «Пей пиво!»?

Такие желания у Кента бывали. Но он подавлял их, что, как вам известно, вредно для здоровья.

— Все это подавление эмоций сказывается на тебе, Кларк. Сколько ты еще сможешь глотать обиды? Когда-нибудь ты взорвешься…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В сердце делового центра Столицы человек играл со своим йо-йо[2], колесико игрушки крутилось на полу в Бюро по безработице. Он отметил свое продвижение в очереди и продолжал крутить йо-йо.

— Что ты делаешь, братишка?

Другой человек, из соседней очереди, тоже остро нуждающийся во внимании правительства, приводил в порядок дырки в карманах своих штанов. Человек с йо-йо повернулся и запустил колесико по более широкой орбите.

— Крутится и крутится, — сказал он, сверкнув золотым зубом, единственным на всем пространстве своей широкой улыбки, ослепительной на фоне его темно-ореховой кожи. К тридцать шестой неделе он далеко продвинулся вперед по очереди. Те, кто наблюдал вблизи его манипуляции с йо-йо, могли заметить, что он слегка пошатывается. Впрочем, это случается со всеми безработными на тридцать шестой неделе.

Очень скоро он стал перед сотрудницей Бюро, сидевшей за стойкой. Она слышала тысячи историй, овладела искусством вертеться во всех возможных направлениях и теперь ее уши, как и ее сердце, были из камня.

— Имя?

— Гас Горман.

Перед глазами женщины вертелась и жужжала йо-йо. Гас следил за тем, как она раскрывала свою папку. Она нахмурилась, как будто обнаружила там доказательства заговора с целью украсть ее детей.

— Вы искали работу, мистер Горман?

— Искал день и ночь.

Игрушка Гаса за его спиной налетела на маятник стенных часов, продолжала тихонько жужжать под звуки большой конторы и скользнула к носкам его рваных ботинок.

— Какую работу?

— Кухонного рабочего. Мойщика посуды.

Женщина перелистывала дело.

— Мистер Горман, согласно нашим документам, вы уже тридцать шесть недель без работы.

— Тридцать пять.

— В прошлом июне вас наняли на должность курьера и уволили на следующий день.

Она посмотрела на него, брови ее медленно поднялись; заговор о похищении детей был теперь дополнен намерением отравить ее собаку и истоптать клумбу с тюльпанами.