Гача-игры до добра не доводят - Loron Li

Уменьшение времени бесплатного призыва 010 уровне: 12 часовСтоимость-10 эфиров

Расширение инвентаря 010 уровня: +50 слотовСтоимость-10 эфиров

Слоты призывов 110 уровня: +2 слотаСтоимость-10 эфиров

Так, кажется, я многое что пропустил, я не заметил, что, оказывается, раз в неделю я могу бесплатно призвать себе одно животное и еще непонятное снаряжение. Судя по таймеру, что был под сейчас серой иконкой, для призыва мне оставался еще час.

Когда я поднялся и отряхнул штаны, только сейчас заметив, что они из той же грубой ткани, что и рубаха, а обувью мне служил по виду кусок какой-то кожи, грубо стянутый по форме ноги подобием бечевки.

Подошвы как бы не было, отчего в такой обуви по-любому не стоит не глядя бегать по лесу, а то какой-нибудь острый камень или ветка — и можно будет поранить стопу.

И теперь, возвращаясь в сторону деревни и теперь уже моего дома, теперь смотря, куда ступаю, и надеясь, что ко мне под штаны не забрался какой-нибудь клещ, я дошел до деревни, попутно замечая, что я точно просидел в лесу около получаса, и сейчас, почесывая покусанную комарами руку и щеку, я направлялся к дому, видя, что явно недавние соперники гоняют по проселочной дороге что-то похожее на мячик.

Судя по тому, как он иногда подлетал, и то, что его старались не слишком сильно пинать. Возможно, это даже что-то сплетенное из веток, и когда я хотел подойти к ребятам и рассказать, что я чуть ли не поймал лису, как довольно грузная женщина, что являлась мне как бы тетей, грубо ухватила меня за ухо.

Глава 2

Думал тут будет прогресс? Нет только работа!

— Ты где пропадал, негодник! Небось снова в лесу гулял! Сколько мне тебе раз говорить, чтобы ты за пределы деревни не уходил, а то вдруг хищник или не дай боги бандиты! — кричала она в то же ухо, за которое держала.

Начала она причитать, дергая меня за ухо, пока я принялся ойкать и охать, чувствуя, как невольно слезы брызнули у меня из глаз. Когда боль казалась такой сильной, что даже если был в прошлом взрослом теле, то точно так же разревелся, как и полагается мальчишке.

— В кого ты такой бездельник, твои братья и сестры уже с самого утра помогают, а ты единственный дурака валяешь! — заводила тетя Марта всё сильнее.

Теперь к дёрганию за ухо прибавились еще унизительные удары по попе, а рука у тети Марты оказалась тяжелая, и от ударов я даже я сильно выгибался вперед, и если бы та не держала мое ухо, то точно бы в пыли валялся от таких ударов.

Самое неприятное, что соседки, как и ребятня, не могли не обратить внимание на бесплатное представление, как меня по двору перед бревенчатом доме тетя Марта таскает меня за ухо, которое уже покраснело до ярко-алого цвета, из глаз невольно текли слезы, а из носа пузырились сопли.

А что я мог поделать, если тётя Марта в обхвате как здоровый мужик, причём она была не толстая, а скорее коренастая, чёрные волосы были уложены под косынку, а крупная грудь явно уже начала обвисать. В то время как её пальцы с грубой кожей зажимали моё ухо не хуже клещей кузница.

— Я понял! Понял! Я-я-я не буду так делать! — после чего она в очередной раз дёрнула меня за ухо, от чего я полетел вперёд, когда она резко отпустила моё ухо, от чего я болезненно ударился локтем об утрамбованную землю и, немного подвывая и трясясь от боли, унижения, прикрыл так же второй рукой голову, а то вдруг начнёт ещё меня ногами по рёбрам отрабатывать.

— Будешь знать, как на нашей шее сидеть, дармоед! — сказав последние слова, она, разгорячённо фыркнув, сказала: — Возьми вёдра и воды натаскай в бадью, а то, когда кормилец вернётся с поля, чтобы он обмылся!

Я всё ещё не в силах перестать хныкать и дрожать затряс головой в согласии, когда, поднявшись, я, смотря в землю, схватил вёдра и быстро пошёл к реке, хоть в центре деревни был колодец, река к нашему дому всё же была ближе.

Тем более мне сильно не хотелось смотреть кому-то в глаза, чувствуя себя сейчас слишком униженным. Быстро добежав до реки, меня так же догнала теперь уже злость.

— Вот же стерва жирноватая! Чтоб твои любимые дитятки и дальше навоз из-под свиней убирали! — в бессильной злобе я хотел уже ударить деревянное ведро.

В последний момент остановился, ведь сломать себе палец на ноге стало бы вообще замечательно. Когда я по-быстрому плеснул себе в лицо воды, только сейчас обратив внимание на свою внешность.

Вода вскоре успокоилась, и мои покрасневшие от слез карие глаза смотрели наивно и широко на мир вокруг. Прямой нос, явно еще ни разу не сломанный, что было удивительно, учитывая, как часто тут могут врезать просто так, ради забавы.

Лицо выходило симметричным и правильным, скорее всего, когда подрасту, то точно популярным среди девушек, мелькнула такая мысль, после внимание сместилось выше.

Явно отросшие черные волосы, которые слегка вились, и я машинально зачесывал их на правую сторону, не любя, когда волосы лезут в глаза и мешают видеть. В моих кудрях явно застряло пару веточек, и теперь отчетливо чесалась. И я надеялся, что это не вши, а просто давно я голову не мыл.

Когда по телосложению мало что можно сказать, хотя я явно рос не высоким и мускулистым парнем, скорее, как и в прошлом мире, стану худым и жилистым. Поняв, что стоит поторопиться и быстрее натаскать воды, я быстро наполнил ведра и потащил их к бадье, и, видимо, до вечера мне придется попотеть.

Все же я успел натаскать нужное количество под смешки матрон, что переговаривались и обсуждали, как тетя Марта меня хорошо воспитывает, словно родного сына, хотя материнской заботой тут и не пахло.

Как нагулянный сын ее сестры, что умерла от ран, когда моя мать на последнем месяце беременности внезапно решила пойти собирать ягоды, в итоге на нее напал явно старый и выгнанный из стаи волк, даже, скорее всего, чем-то болеющий.

Волк успел мою мать немного погрызть, пока деревенские не сбежались на крики, отогнав, а после и забив оголодавшего волка. В итоге мать при родах и скончалась, и не то, чтобы тетя Марта совсем плохо ко мне относилась, все же