Неизвестный - Корней Песчанный

только то, что не всегда можно было понять, где заканчивается одно и начинается другое, пока до меня не дошло. Я вижу очертания, силуэты. И очертания сквозь очертания. Проекцию трехмерных контуров на свои глаза. Трудность же была в том, что я фактически не видел, а лишь выстраивал картинку в сознании по росчеркам и выстраивал не правильно.

Стало понятно, что придется начинать практически заново, потому что нельзя построить трехмерную картинку из одной точки. Глазами, это почти возможно, но и то, только потому, что их два, а это уже две точки, да и тут есть нюансы, иначе бы не работали оптические иллюзии. Для уверенного построения трехмерной картинки нужны как минимум две, а лучше три точки наблюдения вокруг объекта построения.

Так началась моя новая эра. Я смотрел, запоминал и изучал. Очень долго смотрел и очень долго изучал. Но за это время я ни разу не сошел с ума. Никогда в жизни даже на миллионную часть, я не концентрировался ни на чем так сильно. Причем, чем дальше, тем больше я стал замечать этих проявлений. Даже не больше, скорее чаще. Доходить начало до того, что я начал запоминать их, двигаясь совсем понемногу по окружности вокруг того, что хотел разглядеть, даже при условии, что сквозь этот объект я видел другие контуры, которые необходимо было отделить. Отдельная трудность состояла в том, что не всегда было понятно, что именно нужно отделить, а что оставить.

Спустя Время, я взял отпуск. Надоело. Сел на серую поверхность, посмотрел в серое небо. Снова пересобрал в сознании свою память и все события, которые со мной происходили. Немного отвлекло.

Когда снова прошло Время, решил что отпуск затянулся. Теперь снова можно поработать, ведь уже так хорошо отдохнул.

* * *

Я шел по улицам, которые существовали только у меня в голове. Медленно шел, чтобы не сбить, не знаю что, синхронизацию восприятия и памяти, наверное. Синхронизацию росчерков с точками, которые вижу и памятью, в которой эти улицы хранились. Постепенно достраивая их в своем сознании, что получалось уже довольно быстро. Проблески я воспринимал уже на столько часто, что трудность вызывало не разглядеть и запомнить, а именно отделить дальний план от ближнего.

Это было прекрасно, просто потому что это было. Я был уже не в пустоте, где не за что ухватиться взглядом. Вокруг меня выстраивался мир, пусть и только в моём же сознании. Это был уже мир, уже осознаваемая реальность, уже что-то, что я могу изучать.

Время шло, но кого оно вообще может волновать? Я был счастлив проснуться в знакомых местах, посмотреть на новые, вернуться в понравившиеся больше других. Задумывался о прошлом, было ли оно на самом деле или нет. Наверное, все таки было, иначе бы как я мог его помнить? Если не придумал, конечно, как и то что меня сейчас окружает. А если было, то здесь должны быть жилые дома, иначе для кого эти строения? Должны быть места, где люди живут или жили. Интересно, кто это всё строил? Должно быть всякое, что нужно тем, кто создаёт улицы, дома, большие дома и очень большие дома.

Как ни странно, сколько бы я ни ходил и ни искал, картина была достаточно однообразной. Одно высокое здание, напоминающее вытянутую вверх пирамиду со стелами по углам, окруженное зданиями поменьше, внешне похожими на Сталинские высотки, а уже их по периметру окружали, похожие на огромный кирпич, небольшие строения. Все вместе эти постройки, если посмотреть сверху вниз, образовывали правильный квадрат с прямыми улицами по бокам. Через дорогу располагался почти такой же «квартал» и так в любую сторону. Почти такой же, но были небольшие отличия, почти не различимые по началу, но чем дольше я вникал и концентрировался, тем больше деталей мне открывалось. Вот эти детали и создавали отличия. В одних кварталах была немного другая форма крыш у «сталинок». В других, на внешних прямоугольных домах присутствовали выступы, возможно, это барельефы, но на данный момент не могу точно сказать.

Изучая все это, я заметил один интересный момент. В центральных огромных строениях мне не хотелось спать. Даже наоборот. Чем больше я там находился, тем сильнее хотелось двигаться. Энергия так и распирала. Остальные «дома» никакого эффекта не производили.

Странно было понимать, что глазами я вижу два серых оттенка, а живу уже почти в мегаполисе, хотя, возможно, это просто городок. Возможно и весь мир это один мегаполис. Кто может это знать?

Я уже очень давно привык ловить тончайшие ощущения, которые вообще способен осознать. Не могу сказать, сколько времени так существую и изучаю то, что могу изучить, но заметил, что стал различать новые искры. По началу, думал, это просто маленькие точки, пока не присмотрелся к ним внимательнее. Если достаточно сильно на них сосредоточиться, можно понять, что это просто очень маленькие росчерки и петельки, которые раньше я просто был не способен уловить.

Так началась еще одна моя эра.

Я стал вглядываться во все, что казалось мне точками. Сложнее всего было понять, где точка, а где то, что уже является частью общей картины, которая уже сформирована в голове. Так я начал различать детали. Здания стали не просто прозрачными проекциями покинутого мира, как я их воспринимал, а имеющими в себе наполнение. Мебель, картины, шкафы, книги в них, рисунки на стенах.

На дома и улицы у меня ушло гораздо меньше времени. В разы. Понять точки, которые уже не точки, а просто очень маленькие знаки (как я уже начал воспринимать эти петли с росчерками) было гораздо сложнее. Даже на понимание простого маленького домика усилий уходило, как на часть улицы.

А с описанием картин, с силуэтами и уж, тем более, книгами, в которых смог даже разглядеть символы, толку было просто ноль. Разглядел символы в одной книге. В одной закрытой книге. Рукописной книге. Где символов очень много, которые я не знаю, как разделять между друг другом. Они десятками наслоены один на другой и между разделениями других символов. Всё это на неизвестном языке. Когда в очередной раз сойду с ума, попробую разобраться.

В моём распоряжении вечность, но даже так, я не уверен, что мне ее хватит хотя бы на одну книгу, просто потому что параллельно с этим нужно