Ночная Мышь, или Первый полет - Мария Кондратова

Почему Нечаянный Лес назвали «Нечаянным» в точности не знал никто, но у всякого его жителя было по этому поводу своё особое мнение. Животные, чьи мнения совпадали, объединялись в партии.

Самые большие партии в Лесу были «чайники» и «речники». «Чайники» полагали, что на самом деле Лес должен называться «Не-чайным» — потому что в нём не растёт чай. И это была правда, чая в здешних краях отроду не водилось, разве что только ИВАН-ЧАЙ.

«Речники» же считали, что на месте Бобрового ручья когда-то текла речка Нечайка, прозванная так за то, что на её берегах жили зимородки, щурки и ласточки, кто угодно, но только НЕ ЧАЙКИ.

Время от времени «чайники» встречались с «речниками» и устраивали долгие многочасовые дискуссии.

— Кому он нужен, ваш чай?! — негодовали сторонники речки Нечайки.

— А чайки ваши — кому нужны? — не оставались в долгу любители благородного напитка.

Ночную Мышь чрезвычайно занимало, кто же из них прав. И как-то раз она спросила об этом Зайца.

— Видишь ли, — ответил Заяц, — вопрос, конечно, сложный. И я не знаю. Но мне почему-то кажется, что довольно глупо называть речку или лес по тому, чего НЕТ, когда столько всего ЕСТЬ.

— А наш-то Лес всё-таки назвали НЕчаянным, — резонно возразила Ночная Мышь.

— Да, конечно… Знаешь, — задумчиво продолжал Верёвочный философ, — сдаётся мне, дело в том, что когда в Лес пришли самые первые звери, он оказался гораздо лучше, гораздо богаче всего, что они только могли себе представить.

Редко кто переселяется от хорошей жизни. Возможно, они бежали от какого-нибудь бедствия, от засухи, наводнения или пожара. И вдруг, нежданно-негаданно — нечаянно — оказались в нашем Лесу. Нечаянный Лес! Вслушайся, пожалуйста, в это название — сколько в нём удивления и радости!

Ночная Мышь внимала, затаив дыхание. Когда Заяц умолк, она убеждённо сказала:

— А мне твоё объяснение нравится. Может быть, оно и не самое правильное… Зато — самое лучшее.

Раньше всех в Нечаянном Лесу просыпалась Печальная Икка. Просто удивительно, когда она успевала выспаться? Старый Филин, пролетая над Лесом в полночь, видел, как между чёрными деревьями мелькает серая тень, и слышал звон медного колокольчика, а на заре, когда самые ранние пташки только-только принимались чистить пёрышки перед первым вылетом из гнезда, она уже паслась на Большой Поляне, на границе соснового бора и берёзовой рощи. Романтическая корова появилась в лесу лет этак семь назад. Изрядный срок. За эти годы она сделалась привычной частью пейзажа, и мало кто вспоминал, что было такое время, когда Нечаянный Лес и Печальная Икка существовали отдельно друг от друга. Ещё меньше, даже среди старожилов, было таких, кто знал что-то о жизни романтической коровы до того, как она поселилась в Лесу. Сама Икка об этом говорить не любила. Она вела себя так, словно жизнь её началась с появлением в Лесу. В конце концов расспрашивать о прошлом её перестали.

Печальная Икка была убеждена, что утренняя роса необыкновенно благоприятно влияет на цвет её рогов. Она окунала голову в мокрую траву и протяжно мычала от удовольствия. Нежное долгое «му-у-у…» было тем самым первым звуком, что возвещал Нечаянному Лесу о наступлении нового дня. Потом лёгкой неторопливой трусцой Печальная Икка бежала к Дальней Поляне. Это называлось у неё «совершить утренний моцион»[1]. Солнце тем временем подсушивало траву, и воздух в Нечаянном Лесу становился мягким и душистым. Романтическая корова трусила хорошо известными ей тропинками, прикрыв глаза, и чутко прислушивалась, поводя мягкими бархатными ушами.

Печальная Икка ждала Берёзового Слона. Что это за Слон такой, никто в Нечаянном Лесу толком объяснить не мог, но все сходились на том, что он — необыкновенный. Печальная Икка прочитала о нём в книге… Или услышала на вечеринке… (тогда она была ещё не романтическая, а просто молодая глупая корова, носила серёжки в форме серебряных сердечек и обожала бегать на вечеринки). Или сорока принесла ей весть о скором приходе Берёзового Слона на своём длинном хвосте… Икка не помнила. Да и не важно это. Известно лишь, что она приняла эту новость очень близко к сердцу.

В Нечаянном Лесу мамы обещали непослушным детям — если будешь себя хорошо вести, то к тебе на День Рождения придёт Берёзовый Слон и принесёт целый мешок чудесных подарков. И дети из года в год шёпотом передавали друг другу, что где-то, далеко-далеко, у Берёзового Слона есть волшебная страна: трава там мягкая и сладкая, точно пастила, грибы — как небольшие пеньки, и орехи вдвое крупнее и в сто раз вкуснее обычных. А чтобы её найти, надо подняться на рассвете, выйти в берёзовую рощу и постараться услышать голос Берёзового Слона. Если идти вслед за ним — непременно попадёшь в эту замечательную страну. Нужно только, чтобы он сам позвал тебя, окликнув по имени.

Проходило время, бельчата и зайчата вырастали и начинали догадываться, что подарки на День Рождения дарят им родители, а вовсе не таинственный Слон (да и где ему было поместиться в дупле или норе?!). «В жизни есть дела поважнее, чем прятаться поутру в берёзовой роще и трястись от страха и холодной росы», — решали они, повзрослев.

И всё же… И всё же… Даже самые взрослые, самые степенные мамы-белки и папы-зайцы шептали на ночь своим непослушным чадам, — засыпай скорее, а то Берёзовый Слон станет сердиться и не принесёт тебе обещанные подарки под Новый Год…

Когда Печальная Икка в первый раз услышала эту историю, её словно палкой по голове ударило. «А вдруг ОН придёт за МНОЙ?» — сразу же подумала она. Не то, чтобы Икку не устраивала жизнь в Нечаянном Лесу. Напротив! Но, несмотря на это, в глубине загадочной коровьей души продолжало жить смутное, но неодолимое желание чего-то большего… Желание это, которое романтическая корова едва ли могла выразить словами, сделало её беспокойной и чуткой. Икка ожидала и дождалась. Весть о Берёзовом Слоне оказалась для неё откровением.

«Слон — огромное животное, глупо полагать, что его может заинтересовать общество кролика или белки, — продолжала размышлять Икка. — Нет, я ничего не имею против белок, но, если задуматься, слоны ведь совсем… ДРУГИЕ…. И, по правде говоря, мне кажется, они должны быть гораздо ближе к нам, коровам, чем ко всякой прочей мелюзге… К белке может прийти Ольховая Белка… или даже Липовый Енот… Но я никогда не поверю, что к ней придёт сам Берёзовый Слон… Я — единственная корова в лесу. Здесь никогда не было ДРУГИХ коров. Нет никаких сомнений, это известие предназначено мне одной и никому другому».

От подобных мыслей она почувствовала что-то вроде головокружения, и именно с той минуты Печальная Икка стала тем, кем стала — романтической коровой с широкими взглядами на жизнь.

«Конечно, есть ещё медведь… Но разве кто-нибудь слышал что-нибудь о медведе, ожидающем чего-то БОЛЬШЕГО, чем хороший урожай мёда?» — последний довод убедил её окончательно.

Вот потому-то Печальная Икка так старательно плескалась в росе, прежде чем войти на рассвете в берёзовую рощу. Она хотела стать самой красивой коровой, какую только возможно себе представить, чтобы Берёзовому Слону не пришлось пожалеть о сделанном выборе, когда они наконец встретятся. Икка всецело поверила в своё высокое предназначение и теперь стремилась ему соответствовать.

— Мы, коровы, должны быть на высоте… — объясняла она какому-нибудь нахальному зяблику, который бойко и звонко интересовался, почему она бесцельно шляется по лесу с утра до ночи и всех поучает вместо того, чтобы строить гнездо и высиживать птенцов или — КАК ТАМ ЭТО называется у коров — телят?

— У меня есть идеалы, — хрустально вздыхала Икка и уходила искать Берёзового Слона на другом краю Нечаянного Леса. Что ж, такое, говорят, бывает не только с коровами…

Глава 4,

в которой бегают, вредничают и стреляют из пушки

Когда-то, а по меркам Нечаянного Леса так и давным-давно, Печальная Икка, замечтавшись, споткнулась о коряжку и обронила глиняный колокольчик. Ну, обронила и обронила, да вот беда — он так неловко ударился о землю, что от гладкого красно-коричневого бока отлетел осколок. Колокольчик сразу лишился всей своей звонкости и «колокольчатости». Теперь вместо весёлого перезвона в нём раздавался глухой, невнятный перестук — «бум-дум-гум».

Несколько недель Икка была безутешна.

— Корова без колокольчика — всё равно, что лысая ёлка! Просто верх неприличия! — жаловалась она всем и каждому на свою беду и заливалась слезами. То здесь, то там в Нечаянном Лесу возникали мелкие лужицы и небольшие болотца. В одной такой лужице успела даже поселиться лягушка. Целую ночь она радостно распевала, радуясь обретённому (собственному!) болоту, но на следующий день Икка, оглушённая звонким кваком, отправилась плакать в другое место, болотце мгновенно пересохло и незадачливой квакушке пришлось подыскивать себе новое место жительства.