Цветник бабушки Корицы - Елена Соловьева

ГЛАВА 1

Если верить гороскопам, то день, который подходил к концу, не годился для начала путешествий по воде. Вот только путешествовать по воде никто и не собирался — должно быть, гороскоп составляли в других краях. Здесь люди ждали первого снега. Свистел ветер. И девочка Маргарита, ежась от сквозняка, влезла в своей комнате на подоконник, чтобы не пропустить момент, когда с темного неба полетят первые белые хлопья. И они полетели. Сперва редко и будто нехотя, потом быстрее и гуще.

В окно Маргарита видела, как облепленный снегом трамвай забирал с остановки последних пассажиров, больше похожих на компанию грустных снеговиков. Они стряхивали снег с курток и пальто, лица их хмурились. Двери за пассажирами бесшумно закрылись. Давно замечено — первый снег ощутимо приглушает все звуки. Укутывает точно ватой улицы, скверы, деревья. Чем дольше длится зима, тем больше к этому привыкаешь. Потом как-то совсем перестаешь замечать, пока не придет время гулкой капели, и мир опять не переменит звучание.

«Почему они не улыбаются? — подумала Маргарита. Лично ей всегда хотелось петь и немножко плакать, если вокруг что-то ощутимо менялось. — Разве не чудо, — размышляла она, — когда начинается первый снег? Вылетает первая сонная бабочка? Появляется весенняя трава или открывает желтый глаз одуванчик? Да мало ли? Еще сирень, черемуха, еще…»

Закончить перечень девочка не успела: снежинки в свете ближайшего фонаря повели себя вдруг совсем неправильно. Без всяких видимых причин они закрутились маленьким смерчем и сбились в плотное облако, которое зависло над серым льдом не припорошенной до конца лужи. Спустя минуту облако стало осыпаться веселыми блестками, да так ярко, что Маргарита зажмурилась. А когда открыла глаза, на сером льду лужи уже стоял — человек-человечек. Невысокого роста, не молодой и не старый, в веселых круглых очках, большом шарфе и берете набекрень.

Вслед за ним, кувыркнувшись в воздухе, шлепнулась на лед под фонарем скромная по размеру собачка. Она бодро вскочила на кривые короткие лапки и превратилась в мохнатого, как георгин, пекинеса. Пока человечек сбивал снежную пыль с темной курточки, песик, встряхнувшись, поднял над собой облако мерцающей взвеси. Помотал лупоглазой мордой. Чихнул. И резво попытался ухватить языком пролетавшую мимо снежинку. Но та — Маргарита видела — ловко увильнула в сторону.

«Не может быть, — подумала девочка. — Наверное, померещилось». Тем временем у человечка в руках появились саквояж и совсем неуместный при такой погоде зонт. Человечек зачем-то оперся на него, будто собирался танцевать, но едва не поскользнулся. Засмеялся, шагнул за кромку света и исчез в темноте. Пекинес еще какое-то время понаблюдал за нахальной снежинкой, а затем, гордо подняв пушистый хвост, засеменил прочь, сделав вид, что ему абсолютно наплевать на посторонние сгустки снега.

— Ну и дела-а-а-а! — сказала вслух Маргарита и осторожно сползла с подоконника. Пора подогревать ужин. Скоро придет из театра бабушка Женя, которую давным-давно прозвали в городе бабушкой Корицей. Вернее, сперва она была просто Корицей. А бабушкой стала со временем.

«Хотя какая она бабушка, моложе многих», — подумала Маргарита. Как тот человечек, который вывалился только что из снежного облака с собакой в придачу. Она еще раз представила себе его веселые очки, забавный берет и легкую походку. Нет, назвать его стариком Маргарита никак не могла.

ГЛАВА 2

Маргарита жила с бабушкой уже больше полугода. А перед этим папа с мамой чуть не затискали ее до обморока на огромном вокзале Большого города. Они то и дело поправляли запотевшие от слез очки, повторяя: «Милая, это всего два года! Такой шанс нельзя упускать! Он изменит всю нашу жизнь!» Часто звучали слова «стажировка» и «Африка», «экспедиция» и «лихорадка». Мама с папой были учеными-биологами. Мама носила модные очки с титановыми дужками, папа — очки с толстыми стеклами в роговой оправе. Жили они втроем в небольшой комнате, которую преподавателям-аспирантам дали в общежитии при институте.

Поэтому трехкомнатная квартира Корицы, пусть и в Маленьком городе, показалась Маргарите настоящим волшебным царством. К тому же маленьким город, где жила бабушка, казался только в сравнении с городом Самым Большим. А так вполне себе ничего: имелся и свой аквапарк, и два пруда, и театр, в котором Корица работала костюмершей.

Бабушкина квартира была полна самых удивительных вещей. И Маргарита совсем не тосковала по крошечной каморке родителей, где ей был отведен уголок между компьютером и столом с микроскопом. Тем более что ни к тому, ни к другому ее не подпускали, приговаривая: «Это не игрушки, дочка, а рабочие инструменты». Когда же Маргарита начинала канючить, что «ребенку пора гулять», устало поправляли очки и отвечали — «диссертация».

Бабушка Корица таких скучных слов не произносила. И позволяла внучке заглядывать во все шифоньеры, секретеры и большой сундук с тяжелой крышкой. Разрешала примерять треуголку и три дамские шляпки — с вуалеткой, страусовым пером и деревянными вишенками. Играть с ридикюлями, шелковые внутренности которых пахли корицей и мятой. Да разве можно вот так сразу описать, сколько чудес скрывалось в укромных уголках этой квартиры?! Иногда бабушка и сама забывала, где и что у нее припрятано.

Например, однажды, едва не свалившись со стремянки, Маргарита забралась на антресоли. В свои девять лет росточка она была небольшого и телосложения самого хрупкого, а потолки в квартире Корицы отличались изрядной высотой. Так что некрупным третьеклассницам на антресолях смело можно было оборудовать себе Штаб. Сидеть в нём, правда, получалось только согнувшись — зато… Да что тут объяснять, особенно взрослым, которые мало того, что на антресолях уже лет сорок не были, но и давным-давно забыли, для чего это надо.

В общем, Штаб — так Штаб. Но сперва пришлось отвоевать себе место у старых ламп, пыльных связок журналов, виниловых пластинок и облупившихся, очень смешных коньков. Потом Маргарита принялась потрошить коробку, стоявшую в самом дальнем углу. Спустить ее по стремянке на пол не получалось — слишком тяжело. Пришлось на ощупь доставать одну вещь за другой и «конечно, очень аккуратно» (как потом было доложено Корице) отправлять в планирующем полете на пол: зеленую бархатную накидку с золотыми кисточками, черную вельветовую шляпу с белым запылившимся пером.

Еще на самом дне коробки лежала смешная сбруя из тоненьких ремешков, скрепленных пряжками и цветными камушками. Тут Маргарита не на шутку озадачилась, соображая — а какому животному она впору? Конечно, лошади бывают маленькими, но не до такой же степени. Может, кошке или ежу? Она даже хихикнула, представляя себе это зрелище — ежика в сбруе. Повертела ремешки, потрогала пряжки и совсем не заметила, как домой вернулась Корица. Поначалу бабушка даже нахмурилась. Но, задержав внимательный взгляд на испуганном личике Маргариты, — улыбнулась. Та, справедливо рассудив, что гроза миновала, голосом «очень воспитанной девочки» спросила:

— Из какого это спектакля, бабушка?

— Это не из спектакля, Рита, — ответила Корица, уже направляясь на кухню. — Это из настоящего, только слегка подзабытого. Я уже и запамятовала, где это хозяйство пылится. Надо привести вещи в порядок, сложи-ка мне все в отдельный пакет.

— А ремешки для кого? — имея в виду сбрую, не унималась Маргарита.

— Когда-нибудь узнаешь, — пообещала Корица. Но в тот вечер, после чая, рассказывала внучке совсем о другом.

Они сидели на кухне, уместившись вдвоем в большом кресле под теплым пледом.

— Посмотри на подоконник, — сказала бабушка, — видишь эти замечательные маргаритки? Я начала их выращивать в день твоего рождения. Мне нравится характер этих цветов. Они просыпаются с первыми лучами солнца, не боятся ни жары, ни заморозков. Всегда готовы прийти на помощь тому, кого любят. И никогда, никогда не зазнаются. За это маргаритки во все времена уважали и королевы, и дети, и рыцари.

— Значит, я могу их встретить? — почти засыпая, пробормотала девочка.

— Кого? — не поняла Корица.

— Рыцарей.

— Неожиданный вывод, — засмеялась бабушка. — Хотя, — она погладила внучку по голове, — судьба человека напрямую зависит от того, о чем он мечтает. Хочешь встретить рыцарей — встретишь.

ГЛАВА 3

Кухня, где Маргарита подогревала ужин для Корицы, была местом достаточно серьезным. Здесь повсюду — в шкафах и ящичках — скрывалось несчетное количество бабушкиных секретов. А вся утварь имела собственный характер. Даже вентили газовой плиты: один — тугодум, другой — холерик, вечно прокручивается без толку. Что уж говорить о ножах и кастрюлях! Или об одной, особенно вредной, сковородке, которую бабушка называла «блинной».