Чалдонская тетрадь. Стихотворения и поэмы - Анатолий Вершинский

Ягодки

Летний мир – как на ладони.За полями, за борами…Помнишь, были молодыми?Землянику собирали.

День в лесу – веселья на год.Нам лесные сласти любы.Только чаще спелых ягодя твои встречаю губы.

Завлекала земляника,мягче пуха листья стлала…В очи дочек загляни-кабез уныния и страха.

Не жалей о вольном лете:зелены его поляны,и не мы – так наши детимиру летнему желанны.

А когда цветы полягути листва сойдёт в ложбины,кинет горстку терпких ягоднам в ладони куст рябины…

Ноябрь – декабрь 2007

Пичуги

Одну восточную странутревожил щебет птичий,и против птиц вести войнув стране вошло в обычай.

Кричать все жители взялисьот мала до велика —и улетали птицы ввысьот яростного крика.

Им придавал отваги страх,но силы их иссякли,и гибли птицы в небесах…А мы живём, не так ли?

А мы летим на шум и гами о любви щебечем,хоть наших слов не слышно вам(да вам и слушать нечем).

И вы – за то, что наш напевзвучит для вас невнятно, —браните нас, рассвирепев,и гоните обратно.

Но нам нельзя умчаться прочь:внизу гнездовья наши,для них поём мы день и ночьу края звёздной чаши.

Ведь если в небе замолчитпоследняя пичуга —расколется небесный щит,сойдут планеты с круга.

25 мая – 9 июня 2007

Город юности Уяр

На слюдфабрике – на «Слюдке» —тётя, мамина сестра,здесь трудилась. На попуткеприезжал я к ней с утра:из деревни – автостопом.И с лотка у проходнойводу с клюквенным сиропомпокупал и в дождь, и в зной.Мне казалось, что едва лиможет быть вода вкуснейи что Клюквенной прозвалиэту станцию – по ней.(Лишь недавно был нагугленв продолженье двух минутинженер-путеец Клюквин:он провёл чугунку тут…)Эта станция! Отсюданачался мой дальний путь.И возврата нет: лишь чудоможет время вспять вернуть.Это чудо – память сердца.Из потёмок забытьяв светлый мир открыта дверца —к вам, родные, к вам, друзья.На стальных путях Транссиба,в центре всех моих дорог,город юности, спасибо,что со мною не был строг,что районная газетас верным именем «Вперёд»к виршам сельского поэтаприохотила народ…

Июль 2004; июль 2008

«Когда небесный конвоир…»

Когда небесный конвоирпридёт за мною в грешный мири возвестит, одернув китель:«Пора. На выход, сочинитель!»,хотел бы я сказать в ответтому, кто служит в райском войске,что, хоть и портил много летя домочадцам кровь по-свойскии крал при помощи чернилдосуг читателя-страдальца,я ничего не сочинил,то бишь не высосал из пальца;лишь пересказывал навзрыд,косноязычный поневоле,что глухо сердце говоритна языке любви и боли.

11—17 апреля 2007

III. Озарилась душа…

«В этом парке лет на двести…»

В этом парке лет на двести(а быть может, навсегда)время замерло на месте,в небеса течёт вода!

Под струей фонтана вымок —так на солнышке постой.И на память сделай снимокс «императорской четой».

Ходят ряженые в шёлке,тешат публику в джинсе.Приобщайся подешёвке,попозируй, будь как все!

Апрель 2008

На торгу

Наипростейшей из безделицони вовек не смастерят,но то, что сделает умелец,продать сумеют. Всё подряд.

Игрушки, шмотки, иномарки.Народу – пряник, власти – кнут.Они и мёртвому припаркис большою выгодой толкнут.

Их ум особенного сорта:у них на мысленных весахЗвезда Героя, звёзды спортаи просто звёзды в небесах!

Я сочинять умею книжки,а продавать их не могу.Но не завидую барыжке,что так удачлив на торгу.

Набив кредитками бумажник,к словам утратил он чутьёи диким именем «продажник»зовёт занятие своё.

8—11 апреля 2008

Имплантация

Не храбрый Тиль, не гордый Прометей,не датский принц, не русский авиатор —в героях нынче маг, и лиходей,и чудища, с которыми детейс младенчества знакомит аниматор.

Мы учим их, что нет любви конца,что мудрых надо чтить, а слабых нежить.Но волею киношного дельцавживляется в открытые сердцабездушная рисованная нежить.

– Ребятушки, неужто любы вамсварливый тон, дикарские замашки,звериный навык бить по головам? —Кивают молча в такт моим словамоблёкшиеся в плоть и кровь мультяшки…

12—15 апреля 2008

Зимняя рыбалка

– Из-за шашней Змея с Евоюнас лишили рая всех…– Но Марией Приснодевоюбыл искуплен Евин грех.– Непорочность Божьей материдля плутовок не указ:хоть и спит вулкан, а в кратережар подземный не угас.– В тихом омуте заводитсякое-кто ядрёней жаб.Далеко не Богородицадаже лучшая из баб!– Так и вы отнюдь не голуби,согласитесь, мужики, —кое-кто сказал из проруби.Протрезвели рыбаки.

Июль 2000; апрель 2008

Послание

«О людях по богатствусудить вы не должны.Какому быть тут братству,где люди не равны,где знатному порокипрощают наперёд?»

Кто пишет эти строки?Куда посланье шлёт?

Бумага и пергаментправдивее легенд…Не Томас Мор – в парламент,не Робеспьер – в Конвент,не Пушкин – в рудоносныйострожный край Сибирь.

Иван IV Грозный —в Кириллов монастырь.

12—31 декабря 2008

Чалдонская тетрадь

Поэма на одном дыхании

…уходя в иные дали,завещал свои медали,всё добро фронтовика,чья Победа – на века,но для чьих стараний ратныхв прейскурантах аппаратныхне нашли цены вождис триколором на груди, —им челом не бил: присягудал чалдон иному стягу,хоть и был его кумач,как лесной пожар, горяч,хоть пришлось крестьянским детямжить не так под флагом этим,как трубил на целый светпервый ленинский декрет,но герой моей поэмыне касался этой темыни в беседе, ни в письме(даже в пору «перестройки»),лишь всегда держал в уме,до чего чалдоны стойки:род, прореженный на треть,всё же смог не захиреть(кто своих не помнит близких —поищи в расстрельных списках,только выжившей родниза молчанье не брани),и герою было ясно,что из дома не напрасносвёз отец семью – и сталдомом ей лесоповал,обрубив работой адскойсвязь её с роднёй «кулацкой»;а покуда рос герой,рос и креп колхозный строй,и хорошие отметкив аттестате семилеткида еще терпенье (в мать)помогли мальчишке статьпедагогом сельской школы,выпуск вышел невесёлый —началась война в тот год,а потом пришёл черёди ему примерить китель:стал механиком учительи обрёл свой новый дом —фронтовой аэродром;на тяжёлых, но покорныхбомбовозах двухмоторных,сокрушив тылы врага,долетел их полк до Польши(показавшейся не больше,чем чулымская тайга),и весною на Рейхстагезацвели, зардели стягипобедившей смерть земли,и, учебники подклеив,ждали школы грамотеев,чтоб сирот учить могли;и ждала его невеста,и нашла у тёщи местоновобрачная семья,он учил детей в артели,а потом свои поспели:как и чаял, сыновья,и они служили тоже,оба с ним усердьем схожи,долг армейский был тяжёл:старший так и не пришёл,та беда их надломила,и жену взяла могилараньше мужа, младший сынзвал его к себе, но тщетно:старый воин сдал заметно,да не сдался – жил один;с той поры, как дом фамильный,вековой крестовый домброшен был семьёй, бессильнойизбежать гонений в нём,с той зимы, когда подростком,увезённый в леспромхоз,обвыкался в мире жёстком,полном тягот и угроз, —где он только не жил: в хатке,крытой чуть ли не ботвой,и в брезентовой палатке,и в землянке фронтовой,и в избе послевоенной,маломерке пятистенной,что сдавал совхоз ему,а вот собственной усадьбызаводить не стал (понять бывам, читатель, почему),и не дом, а домовинада суглинка два аршинарядом с верною женой —весь его надел земной;от судьбы единоличнойк цели общей, утопичной,но благой, держал он путьи с него не мог свернуть —так, до неба возвышаянад деляной за окном,пролетела жизнь большаяна дыхании одном,человек с лицом эпохи —уходя за нею вслед,он сберёг до малой крохивсё, что помнил с детских лет,и в конце доверил сыну,кроме бронзовых наград,золотую сердцевинуобретений и утрат —о своей любви и болипостарался рассказать,плод его последней воли —аккуратная тетрадь,под её обложкой плотнойсто историй, сто имён,но особенно охотновспоминал тайгу чалдон:край урочищ диковатых,мир, где не был он чужим;там играл на перекатахпёстрой галькою Чулым,в омутах жирели щуки,долгожители реки,на угоре у излукирыли норы барсуки,лось выпрастывал из чащисучковатые рогаи дразнился пень, торчащийводяным из бочага,а в Чулым текли, вертлявы,Агата́ и Аммала́,Бо́рсук-левый, Бо́рсук-правый —в тех местах родня жила;с быстрых рек тайги-дикаркиувела судьба потомк речке медленной – Уярке,с тихой рощей за прудом,у болотистого долаоседлало холм село,наверху стояла школа,в ней полжизни протекло,но помимо школьных правилпомнил он лесной урок —и силки на зайца ставил,и готовил сено впрок:отбивал он косу ловко —и послушная литовкана лугу, что мёдом пах,пела птицею в руках,он плетёную корчажкуснаряжал на карасейи варил на праздник бражкудля соседей и гостей;он любил заботы эти,он зимой мечтал о лете,он устал от школьных пут,но к нему тянулись дети:завтра осень, значит ждут,и опять в костюме строгомон входил к ребятам в класс,был он сельским педагогом —на земле, забытой Богом,был он совестью для нас;командир небесной рати,позаботься о солдате:жил он честно до конца;Отче наш, прими отца…

Красноярск – РаменскоеИюнь – июль 2009

Метро