Опыт критики буржуазной морали - Матвей Васильевич Головинский

для человека, напр., музыкальный ощущения, ощущение тела и пр. Легко, однако, представить себе и такое положение вещей, при котором одна защита трудящегося от вредной обстановки условий производства будет считаться недостаточной, такое положение, при котором но только всякая вредная, по и тягостная для личности деятельность, (если общество ставит своей задачей интегральное развитие индивидуума), будет рассматриваться, как проступок общества против личности.

В обществе, имеющем целью счастье своих членов, труд должен быть организован не только, как полезная для всего общества деятельность, но и как полезное и приятное для отдельных единиц, — для индивидуумов условие сосуществования.

Мы не будем указывать здесь, как организовать труд, как приятную для организма человека деятельность; об этом нельзя говорить мимоходом с достаточной основательностью, так как такие указания должны быть основаны на полном и тщательном изложении законов деятельности человеческого организма и на согласовании этих законов с подробным планом организации будущего общества. Принципы такой организации труда, в их целом, не могут быть установлены ранее, чем создадутся экономические условия, который их вызовут и который и суть истинные факторы прогресса: Идеи являются только запоздалым указателем. Если мы уже предвидим, что счастье возможно лишь благодаря труду, то это значит, что истинное счастье — недалеко, так как идеи, т.-е. формулы не могут опережать фактов, т.-е. действительность, выражением которой они являются.

В подтверждение только что сказанного мы снова можем сослаться на христианский идеал.

Нет сомнения, что экономические условия буржуазного общества выковали этот идеал, как моральное оправдание всей современной безнравственности. Нет сомнения, что экономические условия, которые пересоздадут общество и экономическая эволюция найдут свою формулу и в новом идеале, который мы стараемся здесь наметить.

О собственности.

Мы не будем давать определения понятию собственность и указывать здесь на источник ее происхождения. Этот вопрос затемняется слишком большим количеством всевозможных ненужных наслоений, и по необходимости, мы ограничимся лишь беглым изложением вопроса.

Как отдельный человек, так и соединения людей не только должны добывать трудом все необходимое для существования, но им приходится также и охранять продукты своего труда и самое свое существование. Нельзя пахать одной рукой, а в другой держать мочь — отсюда неизбежна была и дифференциация занятий.

Часть представителей ручного труда специализировалась на защите, другие посвятили себя труду в тесном смысле этого слова. Часть продуктов труда передавалась защитникам, другая — работникам.

Но эти «защитники» были наиболее сильными вооруженными людьми, а доводы наиболее сильного — всегда лучшие доводы, вследствие чего защитники и стали господами.

На ряду с питающимися трудом работников представителями защиты, быстро возникают и различные учреждения, так называемого общественного порядка. Все эти учреждения, в целом, т.-е. правительство, государство, ни разу еще не брали на себя задачи удовлетворять личные индивидуальный потребности: частные интересы считались слишком сложными для того, чтобы быть объектом правительственных попечений. Но имея возможности удовлетворить индивидуальные потребности, государство и все первоначальный общественные ячейки вынуждены были уступить индивидууму право заниматься личными делами и стали охранять то, что государство не могло отнять у отдельного лица. Таково происхождение собственности, как единственно возможного средства удовлетворить личные, находящийся вне области правительственного попечения, потребности. До сего времени не было еще государства, которое бы считало себя обязанным доставлять пищу всякому умирающему от голода гражданину. Гражданин сам обязан помогать себе; помощь со стороны государства не являлась публичным правом, но все государства признают гражданина обязанным отдавать им часть продуктов своего труда или часть своей собственности.

Хотя нравственное чувство буржуазии и может возмущаться фактом смерти от голода в центре богатого города какого либо несчастного, но все таки многим покажется нелепой мысль о том, что жена или дети умершего от голода могут начать на этом основании процесс с государством. До такой точки зрения очень еще далеко. Даже самые смелые требования не идут дальше требований права на труд. Современный правительства очень еще далеки от того, чтобы принять на себя организацию доставки необходимых каждому отдельному человеку благ, каковая организация сделала-бы правительство ответственным перед каждым индивидуумом.

Тем не менее создание такого положения вещей является прямо таки логическим и неизбежным. В связи с этим каждый день увеличиваются ограничения области собственности.

Индивидуалистический способ удовлетворения человеческих потребностей путем собственности уже в самом начало был дефективен; в настоящее время этот способ с осложнением общественного механизма приобрел еще более резкие недостатки, став в прямое противоречие с интересами громадного большинства.

Даже поверхностный взгляд на экономический строй указывает, что сохранение собственности не является необходимым; собственность даже вредна не только для интегрального развития общества, по даже интегрального развития индивидуумов, самих собственников. С каждым днем собственность все более становится тем, что римляне называли „privilegium odiosum“. Не прибегая к общественному аппарату, даже самый богатый человек не может удовлетворить в настоящее время своих потребностей. Самый бедный человек имеет в этом смысле значительный преимущества перед любым миллиардером, который не захотел-бы воспользоваться услугами общедоступный общественных служб. Нельзя допустить чтобы даже Вандербильт мог позволить себе роскошь посылать ежедневную почту из Парижа в Пекин, не пользуясь железными дорогами, телеграфом и пр., а наряду с этим каждый бедняк заплатив несколько копеек, может послать письмо в Пекин. Этот-же самый миллиардер, пожелав, например, найти ответ на какую-либо научную проблему, заняться тщательной разработкой которой ему мешает управление громадным богатством, может почувствовать себя беднее многих бедняков.

Собственность не только но полно обслуживает интегральное развитие собственника, во и создает для него больше опасности и неудобства. К докучным заботам об управлении собственностью присоединяется и полная опасностей необходимость во что бы то ни стало, — иной раз ценою человеческой жизни ее защищать. С каждым новым днем положение собственника может только обостряться; становится все труднее отстаивать институт собственности во всей его неприкосновенности. Сами пророки буржуазии (напр. Рузвельт в своей речи 24 апреля 1910 г. в Сорбонне) признают уже, что права человека иной раз выше (для них в теории, конечно), прав собственника.

Это признание никому не мешает, однако, с револьвером в руках безнаказанно защищать свой кошелек (кошелек дороже жизни человека) или убить свою застигнутую во время «измены» жену (защита «чести» особого рода, т.-е. той-же собственности).

Мы не должны забывать, однако, что собственность в современном общество ни что иное, как средство к интегральному развитию личности путем пользования для этого материальными благами. Если это сродство несовершенно для личности и вредно для общества (большинства), то мы можем и должны искать более удовлетворительного способа пользования благами счастия интегрального развития индивидуумов в обществе).

Такой новый способ уже намечается: он состоит в общественной организации производства и потреблений и сводится к распоряжению вещами,