Цианид по-турецки (сборник) - Мишель Александр

— О времена, о нравы!

— Ничего, детка. Кое с кем иначе нельзя… Это я тебе как адвокат говорю.

— Надеюсь, на празднике не будет никаких ритуальных жертвоприношений?

— Ты чего? Это тебе твой любимый босс наплел? Ничего такого, детка. У нас это не принято с ветхозаветных времен.

Я с трудом сдержалась, чтобы не пустить в ход скалку: миллион раз просила Макса не называть меня деткой.

— Но ты должна быть начеку, детка, — продолжал Макс. — Все-таки это маскарад, множество людей, скрывающихся за масками, кто знает, что у них на уме… Маскарад — самое подходящее место для сведения счетов.

— Ты специально пытаешься напугать меня, Макс? У тебя ничего не получится. Мне хватило пророчеств Генри.

— Ладно, детка. Конечно, я шучу. Будет вкусная еда, небольшой спектакль и танцы. Кошерному еврею полагается напиться так, чтобы Амана не отличать от Мордехая, но к тебе это не относится, а я за рулем.

— Помнится, ты обещал мои любимые булочки с маком. Я уже решила, что завтра у меня будет «разгрузочный» день.

— Ты забыла, что завтра мы обедаем у мамы?

— Ох. Мне придется выбирать между булочками с маком и фаршированным карпом.

— Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор.

Мы выехали на Рамбам-авеню и оказались почти у цели. Еврейский квартал мало чем отличается от остальных, разве что странными названиями улиц, наличием синагоги и большого количества религиозных евреев, перепутавших время и эдак лет на триста отставших от современной моды.

Макс нашел парковку недалеко от общинного дома. Мы надели маскарадные маски, я взяла Макса под руку и, образовав весьма экстравагантную пару, мы двинулись в сторону общинного дома, из которого уже доносился веселый шум празднества.

Для прогулки в хитоне было довольно прохладно, я накинула плащ и попросила Макса прибавить шаг. Общинный дом, занимавший двухэтажный старинный особняк из когда-то красного кирпича, с облупившимися и закопченными стенами, как две капли воды походил на здание общественной бани, куда в детстве мама силком водила меня по четвергам. Я даже засомневалась, как в таком мрачном строении, отродясь не знавшем ремонта, можно организовать веселый праздник. Зато внутри общинный дом являл собой полную противоположность. Мраморные полы и колонны, персидские ковры с восточным орнаментом, обилие зеркал, витражи в окнах. Все свидетельствовало о респектабельности его владельцев.

Первый этаж занимали гардероб, буфет, комнаты для занятий и различные служебные помещения. Зал для торжеств располагался на втором этаже.

Когда мы поднялись по широкой мраморной лестнице в зал, у меня закружилась голова от мелькавших разноцветных костюмов и масок. Взад и вперед без конца бегали перекрикивавшие друг друга дети и подростки. Взрослые, отвыкшие от шумных детских забав, жались к стенам.

Кого здесь только не было: царица Эстер, ее дядя Мордехай, царь Ахашверош, Аман. Макс оказался знатоком древнееврейской истории и с удовольствием во всех подробностях представил мне героев Пурима. Хватало и современных аманов: легко узнавались бин Ладен, Саддам Хусейн, Ясер Арафат.

А между ними сновали традиционные маскарадные персонажи: индейцы, японцы (или китайцы), матросы, мушкетеры, арлекины и разные животные от гризли до кроликов.

Стены зала украшали разноцветные воздушные шары, хотя назвать их шарами можно лишь условно: какие только формы они не принимали! Шары крепились нитками к рамам картин, украшавших стены. Максимилиан, проследив мой заинтересованный взгляд, пояснил, что это лучшие работы детской художественной школы при общинном доме.

В дальнем конце зала немного возвышалась сцена, перед ней расположились стулья, составленные рядами, как в театре, а справа вдоль окон привлекал всеобщее внимание длинный стол (или несколько сдвинутых столов), накрытый простой синей скатертью и уставленный сладостями, одноразовыми тарелками и стаканами. Тут же стояли электрокипятильники и подносы с сахаром, чаем, кофе…

На почетном месте расположились батареи бутылок красного вина. Саддам Хусейн подмигнул мне и радостно сообщил, что вино специально по случаю Пурима выписано из Израиля. Макс принялся угощать меня «ушками Амана» — смешными треугольными пирожками с молотым маком. Я с трудом остановилась, вела себя неприлично, хрюкала от удовольствия и облизывала пальцы, но что взять с древней гречанки?

Какой-то Пиноккио вырвал у меня из рук скалку и с криками пустился наутек. Но далеко утечь ему не удалось — Макс повел себя как мужчина и бросился вдогонку. Пиноккио остался с носом, а скалка вернулась к своей законной владелице.

Спустя с полчаса, когда урны для мусора переполнились грязной посудой, а от пирожков с маком остался лишь слой крошек и сахарной пудры на скатерти, началось движение на сцене, и сам царь Ахашверош призвал присутствующих занимать сидячие места перед сценой.

Представление шло на идиш и не заняло много времени. Макс понимал чуть больше моего, но зато хорошо ориентировался в сюжете. Самодеятельные артисты разыгрывали историю праздника Пурим, не смущаясь шума в зале. Угомонить детей, без всякого вина не отличавших Амана от Мордехая, никто и не пытался.

Аман долго лелеял коварные замыслы против Мордехая и всего еврейского народа, наушничал Ахашверошу. Казалось, что царь принимает сторону Амана, и евреям угрожает смертельная опасность, но вмешивается царица Эстер, жена Ахашвероша, и делом доказывает, что красивой молодой женщине подвластны даже судьбы народов. Она разоблачает Амана в глазах царя, и Ахашверош казнит злодея и его сыновей. Все кончается излияниями бурной радости и всеобщим весельем.

Я предполагала, что сейчас начнутся обещанные Максом танцы, но на сцене, семеня короткими ножками, появился смешной толстяк, облаченный в традиционные одежды религиозного еврея. Я подумала, что его полному розовощекому лицу больше подошел бы костюм Ниф-Нифа. Одной рукой он беспрерывно мял носовой платок, а другой крепко сжимал микрофон, картинно оттопыривая мизинец. Я решила, что он пародирует Грету Бильд.

— Уважаемые дамы и господа! — обратился к присутствующим толстяк. Разобрать его слова было не так просто: он, почти не останавливаясь, самозабвенно жевал жвачную резинку. — Дорогие евреи и те, кто еще нет! Меня зовут Авраам Брувер, и я руковожу лабораторией генной инженерии, созданной на средства фонда Билла Гейтса. Сегодня, когда мы празднуем чудесное спасение еврейского народа, я хочу сделать для вас… я хочу сообщить вам об успехах нашей лаборатории! Без ложной скромности скажу вам: это исторический момент!

— Он похож на шута, а не на генного инженера, — шепнула я на ухо Максу. Вместо ответа он приложил палец ко рту.

Неожиданно в зале стало очень тихо. Даже дети на несколько минут затихли, уловив важность происходящего. Между тем толстячок промокнул платком пот на лбу и продолжал:

— Два года назад институт по исследованию общественного мнения Бруно Фельдмана провел опрос среди светских евреев нашей страны. Опрос показал, что основной причиной, мешающей евреям вернуться в лоно религии, является запрет на применение в пищу белого мяса или, выражаясь прямо и без эвфемизмов, свинины. — Авраам Брувер сделал паузу, выпустил на секунду изо рта зеленоватый пузырь, но тут же втянул его обратно, усиленно заработав челюстями, поправил чуть сползшие с носа очки в старомодной роговой оправе и мощными линзами и внимательно осмотрел сидящих в первых рядах, как бы проверяя их реакцию на свои слова. Оставшись довольным увиденным, он продолжил: — Как вам всем известно, свинья не удовлетворяет одному из признаков кошерности: она, к великому сожалению, не жует жвачку. Мы подумали, что могли бы коренным образом изменить эту ситуацию. Генная инженерия может все! Мы скрестили барана со свиньей и получили овцесвина или свинью Брувера. Это чудесное животное имеет все достоинства свиньи: выглядит в точности как свинья, но жует жвачку как овца! И это поведение свиньи Брувера с Божьей помощью передается по наследству в ста процентах случаев. В результате многочисленных опытов и неизбежно сопутствующих им ошибок нам удалось выделить ген, ответственный за жевание жвачки. — Лениво ворочая эластичный ком во рту, оратор помолчал, чтобы слушатели успели осознать всю важность достижения возглавляемой им лаборатории. — Дальнейшее — просто. Свинья Брувера отвечает всем требованиям кошерности, упомянутым в Торе! Мы уже подали заявку в Главный Раввинат на признание свиньи Брувера кошерным животным, но, учитывая всю серьезность вопроса, Главный Раввинат собирается вынести его на рассмотрение Совета еврейских мудрецов. Понятно, что это займет уйму времени, но мы готовы ждать столько, сколько потребуется, хоть до прихода Мессии!

— Браво! Да здравствует Билл Гейтс! Да здравствует Авраам Брувер! Да здравствует овцесвин Брувера! — на одном дыхании выкрикнул высокий женский голос из средних рядов. Все повернулись в сторону кричащей, и та сконфуженно притихла.