Собрание сочинений - Иосиф Бродский

Сонет к зеркалу

Не осуждая позднего раскаянья,не искажая истины условной,ты отражаешь Авеля и Каина,как будто отражаешь маски клоуна.

Как будто все мы – только гости поздние,как будто наспех поправляем галстуки,как будто одинаково – погостами -покончим мы, разнообразно алчущие.

Но, сознавая собственную зыбкость,Ты будешь вновь разглядывать улыбкии различать за мишурою ценность,как за щитом самообмана – нежность...

О, ощути за суетностью цельностьи на обычном циферблате – вечность!

Стихи о слепых музыкантах

Слепые блуждаютночью.Ночью намного прощеперейти через площадь.

Слепые живутнаощупь,трогая мир руками,не зная света и тении ощущая камни:из камня делаютстены.За ними живут мужчины.Женщины.Дети.Деньги.Поэтомунесокрушимыелучше обойтистены.А музыка – в нихупрется.Музыку поглотят камни.И музыкаумрет в них,захватанная руками.Плохо умирать ночью.Плохо умиратьнаощупь.

Так, значит, слепым – проще...Слепой идетчерез площадь.

Стук

Свивает осень в листьях эти гнезда.Здесь в листьяхосень, стук тепла,плеск веток, дрожь сквозь день,сквозь воздух,завернутые листьями телаптиц горячи.Здесь дождь. Рассвет не портитчужую смерть, ее слова, тот длинный лик,песок великих рек, ты говоришь, да осень. Ночьприходит,повертывая их наискосокк деревьям осени, их гнездам, мокрым лонам,траве. Здесь дождь, здесь ночь. Рассветприходит с грунтовых аэродромовминувших лет в Якутии. Тех летповернут лик,да дважды дрожь до смертитвоих друзей, твоих друзей, из гнезднегромко выпавших, их дрожь. Вот на рассветездесь также дождь, ты тронешь ствол,здесь гнет.Ох, гнезда, гнезда, гнезда. Стук умершихо теплую траву, тебя здесь больше нет.Их нет.В свернувшемся листе сухом, на мху истлевшемтеперь в тайге один вот след.

О, гнезда, гнезда черные умерших!Гнезда без птиц, гнезда в последний разтак страшен цвет, вас с каждым днем все меньше.Вот впереди, смотри, все меньше нас.Осенний свет свивает эти гнезда.В последний раз шагнешь на задрожавший мост.Смотри, кругом стволы,ступай, пока не поздноуслышишь крик из гнезд, услышишь крик из гнезд.

***

Теперь я уезжаю из Москвы.Ну, Бог с тобой, нескромное мученье.Так вот они как выглядят, увы,любимые столетия мишени.

Ну что ж, стреляй по перемене мест,и салютуй реальностям небурным,хотя бы это просто переездот сумрака Москвы до Петербурга.

Стреляй по жизни, равная судьба,о, даже приблизительно не целься.Вся жизнь моя – неловкая стрельбапо образам политики и секса.

Все кажется, что снова возвратимбесплодность этих выстрелов бесплатных,как некий приз тебе, Москва, о, тир -все мельницы, танцоры, дипломаты.

Теперь я уезжаю из Москвы,с пустым кафе расплачиваюсь щедро.Так вот оно, подумаете вы,бесславие в одеже разобщенья.

А впрочем, не подумаете, нет.Зачем кружил вам облик мой случайный?Но одиноких странствований светтем легче, чем их логика печальней.

Живи, живи, и делайся другим,и, слабые дома сооружая,живи, по временам переезжая,и скупо дорожи недорогим.

Художник

Он верил в свой череп.Верил.Ему кричали:«Нелепо!»Но падали стены.Череп,Оказывается, был крепок.

Он думал:За стенами чисто.Он думал,Что дальше – просто.

...Он спасся от самоубийстваСкверными папиросами.И начал бродить по селам,По шляхам,Желтым и длинным;Он писал для костеловИуду и Магдалину.И это было искусство.

А после, в дорожной пылиЕгоЧумаки сивоусыеКак надо похоронили.Молитвы над ним не читались,Так,Забросали глиной...Но на земле осталисьИуды и Магдалины!

* * *

Прощай,позабудьи не обессудь.А письма сожги,как мост.Да будет мужественнымтвой путь,да будет он прями прост.Да будет во мгледля тебя горетьзвездная мишура,да будет надеждаладони гретьу твоего костра.Да будут метели,снега, дождии бешеный рев огня,да будет удач у тебя впередибольше, чем у меня.Да будет могуч и прекрасенбой,гремящий в твоей груди.

Я счастлив за тех,которым с тобой,может быть,по пути.

Стихи о принятии мира

Я. Гордину

Все это было, было.Все это нас палило.Все это лило, било,вздергивало и мотало,и отнимало силы,и волокло в могилу,и втаскивало на пьедесталы,а потом низвергало,а потом – забывало,а потом вызывалона поиски разных истин,чтоб начисто заблудитьсяв жидких кустах амбиций,в дикой грязи простраций,ассоциаций, концепцийи – просто среди эмоций.

Но мы научились дратьсяи научились гретьсяу спрятавшегося солнцаи до земли добиратьсябез лоцманов, без лоций,но – главное – не повторяться.Нам нравится постоянство.Нам нравятся складки жирана шее у нашей мамы,а также – наша квартира,которая маловатадля обитателей храма.

Нам нравится распускаться.Нам нравится колоситься.Нам нравится шорох ситцаи грохот протуберанца,и, в общем, планета наша,похожая на новобранца,потеющего на марше.

***

Еврейское кладбище около Ленинграда.Кривой забор из гнилой фанеры.За кривым забором лежат рядомюристы, торговцы, музыканты, революционеры.

Для себя пели.Для себя копили.Для других умирали.Но сначала платили налоги,уважали пристава,и в этом мире, безвыходно материальном,толковали Талмуд,оставаясь идеалистами.

Может, видели больше.А, возможно, верили слепо.Но учили детей, чтобы были терпимыи стали упорны.И не сеяли хлеба.Никогда не сеяли хлеба.Просто сами ложилисьв холодную землю, как зерна.И навек засыпали.А потом – их землей засыпали,зажигали свечи,и в день Поминовенияголодные старики высокими голосами,задыхаясь от голода, кричали об успокоении.И они обретали его.В виде распада материи.

Ничего не помня.Ничего не забывая.За кривым забором из гнилой фанеры,в четырех километрах от кольца трамвая.

Петухи

Звезды еще не гасли.Звезды были на месте,когда они просыпалисьв курятникена насестеи орали гортанно.

...Тишина умирала,как безмолвие храмас первым звуком хорала.Тишина умирала.Оратаи вставалии скотину в оралазапрягали, зеваянедовольно и сонно.

Это было начало.Приближение солнцаэто все означало,и оно поднималосьнад полями,над горами.

...Петухи отправлялисьза жемчужными зернами.Им не нравилось просо.Им хотелось получше.Петухи зарывалисьв навозные кучи.Но зерно находили.Но зерно извлекалии об этом с насестана рассвете кричали:– Мы нашли его сами.И очистили сами.Об удаче сообщаемсобственными голосами.

В этом сиплом хрипенииза годами,за векамия вижу материю времени,открытую петухами.

Пилигримы

"Мои мечты и чувства в сотый раз

Идут к тебе дорогой пилигримов"

Мимо ристалищ, капищ,мимо храмов и баров,мимо шикарных кладбищ,мимо больших базаров,мира и горя мимо,мимо Мекки и Рима,синим солнцем палимы,идут по земле пилигримы.Увечны они, горбаты,голодны, полуодеты,глаза их полны заката,сердца их полны рассвета.За ними поют пустыни,вспыхивают зарницы,звезды горят над ними,и хрипло кричат им птицы:что мир останется прежним,да, останется прежним,ослепительно снежным,и сомнительно нежным,мир останется лживым,мир останется вечным,может быть, постижимым,но все-таки бесконечным.И, значит, не будет толкаот веры в себя да в Бога....И, значит, остались толькоиллюзия и дорога.И быть над землей закатам,и быть над землей рассветам.Удобрить ее солдатам.Одобрить ее поэтам.

Стихи под эпиграфом