Штурмовики над Карпатами - Михаил Романов

Четко, слаженно, без суеты и нервозности работал в те дни инженерно-технический состав полка. Многие авиатехники были многопрофильными специалистами и могли выполнять почти все работы на самолете Ил-2. К таким специалистам относился в первую очередь ветеран полка старшина Владимир Николаевич Казначеев, обслуживавший самолеты звена управления полка. Недаром про Казначеев а словами народной пословицы говорили, что он "швец, жнец, и на дуде игрец". Молодежи было чему поучиться у опытного старшины.

Механики по авиавооружению М.П. Жураков, Н.А. Зверев, И.М. Старжинский и другие следили за обеспечением штурмовиков бомбовой нагрузкой, подвешивая под каждый самолет по 400-600 килограммов авиабомб разных калибров и по 4-8 реактивных снарядов, заряжали автоматические пушки и пулеметы. Механики по радио, механики спецслужб проверяли работу всех приборов и электрооборудования, настраивали передатчики и приемники на заданную волну.

Руководили всей этой огромной работой авиационные инженеры полка инженер-майор С.Т. Маслов, инженер-капитан П.Д. Макогон, начальник связи полка майор П.М. Лифанов. В авиационных эскадрильях руководство техническим составом осуществляли старшие техники-лейтенанты В.И. Горский, П.Ф. Моисейчиков, A..А. Поляниченко, Л.В. Шевляков.

Были у нас в полку и женщины. Надо ли говорить о том, какая колоссальная физическая нагрузка ложилась на их хрупкие плечи. Но девушки мастер по вооружению младший сержант А.М. Иванова, стрелки авиавооружения младшие сержанты М.А. Андреева, B.И. Устенко, А.Т. Аксенова, ефрейтор 3.С. Букреева и другие отлично справлялись со своими обязанностями, и никогда мы не слышали от них ни жалоб, ни сетований на свою нелегкую фронтовую жизнь.

Самоотверженным трудом на земле люди подготавливали успех боевых действий полка в воздухе.

Прекрасно в полку была налажена и партийно-политическая работа. Политинформации и собрания проводились регулярно применительно к фронтовым условиям — или на командном пункте, или в штабной землянке, или просто на открытом воздухе. Проводили их обычно заместитель командира полка по политчасти майор В.И. Рысаков, и парторг полка майор М.Л. Кукельштейн. Приезжали к нам и работники политотдела 224-й штурмовой авиадивизии.

Командир полка подполковник В.И. Сериков и его заместители регулярно проводили разборы полетов на разведку и штурмовку живой силы и техники врага.

26 марта я совершил свой первый боевой вылет. Мой командир авиазвена лейтенант И.Т. Ромашов водил меня в паре на цели, расположенные южнее и юго-западнее Проскурова.

Облачность была низкая, поэтому штурмовики в эти дни действовали как свободные охотники — парами. Несмотря на слабую горизонтальную видимость, Ромашов мастерски вел меня вдоль дорог по территории противника. Атаки его были мощны и эффективны. Огненные стрелы эрэсов и пунктирные трассы 37-миллиметровых бронебойных снарядов прошивали броню гитлеровских танков, бомбы ложились точно в цель, пулеметы косили вражескую пехоту. Я, как и полагалось, держался сзади и несколько правее от своего ведущего.

Вот Ромашов пикирует на танк, трасса снарядов проходит с небольшим недолетом. Он подправляет немного самолет, еще одна очередь — и танк окутывается черным клубом дыма. Я пикирую за Ромашовым с интервалом в несколько секунд, стреляю в грузовик с пушкой на прицепе и ... не попадаю. Чертовски досадно!

27 марта мы с Ромашовым летали в паре на разведку войск противника в районе шоссейной дороги Ярмолинцы — Городок, что проходила в 30-40 километрах юго-западнее Проскурова. Несмотря на низкую облачность и плохую горизонтальную видимость, я цепко держался за хвост своего ведущего и не потерял его, но бомбежкой и стрельбой опять остался недоволен.

Начиная с 28 марта погода улучшилась, и создались благоприятные условия для массированного применения авиации в районе Дунаевцев небольшого городка, километрах в шестидесяти от Проскурова. К этому времени Дунаевцы волею обстоятельств оказались как бы центром окруженной территории противника, зажатого в железном кольце наших войск.

Враг, огрызаясь, как затравленный зверь, стянул сюда все свои силы. Было ясно, что он предпримет отчаянную попытку вырваться из котла.

Это учитывало и наше командование. Врага уничтожали с воздуха. В район Дунаевцев были направлены основные силы авиации 2-й воздушной армии, в том числе и наша 224-я штурмовая авиационная дивизия.

Налеты на гитлеровцев совершались группами по 8-12 самолетов. Участвовали в те дни в боевых действиях и мы — летчики 565-го штурмового авиаполка. Я летал в район Дунаевцев дважды.

Второй вылет мы совершили в составе 12 самолетов 29 марта. Погода на этот раз нам благоприятствовала — солнце, на небе ни облачка. В район цели вышли точно в назначенное время.

Я смотрю вниз. Дорога забита войсками противника. Такого огромного скопления вражеской техники мне еще видеть не приходилось. Танки, самоходные орудия, автомашины с пушками на прицепе, мотоциклы — все это стояло на шоссе и вдоль него в три-четыре ряда и прикрывалось мощным огневым заслоном зенитной артиллерии.

Высота 1100 метров. Идем со снижением. Успеваю заметить наш Ил-2, лежащий на "животе" примерно в километре от северной развилки шоссейных дорог. Скорее всего, это самолет командира 571-го штурмового авиационного полка подполковника Макарова, который был сбит в этом районе накануне. Зенитки противника неистовствуют. Небо расцвечивается сотнями ярко-оранжевых вспышек. Волнение достигает предела. Стучит кровь в висках. Мысль одна: только бы выдержать этот кошмар, удержаться в боевом строю группы.

Но вот заканчиваются томительные секунды нашего беспомощного "висячего" положения, и группа "илов" во главе с ведущим капитаном Дахновским пошла, пикируя, в атаку...

Горят машины, танки, орудия... Над дорогой ползет густой дым. Фашисты в ядовито-зеленых шинелях, хорошо заметных на фоне снежной пороши, словно испуганные тараканы, разбегаются в стороны от шоссе...

В те дни летчики 224-й авиадивизии делали по два-три боевых вылета в день — враг по-прежнему не хотел складывать оружия, яростно огрызался и искал возможность вырваться из окружения.

Следующие мои боевые вылеты были более результативными, однако полного удовлетворения не принесли.

"В чем же дело? Почему мажу?" Эти вопросы я задавал себе бесчисленное множество раз и, увы не находил на них ответа. Действительно, в летном училище, на полигонах и позже, в Добрынихе, я бомбил и стрелял метко, почти всегда попадал в учебную цель. За выполнение упражнений по применению боевой техники получал хорошие и отличные оценки, а здесь, на фронте, все мимо да мимо. Как будто подменили меня.

Ромашов, конечно, видел мое состояние и тепло, по-братски успокаивал:

— Ты, Романов, не огорчайся. У меня на первых порах тоже коряво получалось. На поле боя главное — спокойствие и выдержка. Тренируй силу воли, а все остальное придет само собой.

Командир был прав. Тяжелее всего во время первых боевых вылетов оказалось подавить в себе чувство страха. Мне, например, мерещилось, что каждый снаряд, выпущенный из зениток противника, летит именно в меня и должен попасть именно под мое сиденье. Поэтому первое время я над полем боя чувствовал себя неуверенно, делал много лишних движений, нервничал, суетился. Так продолжалось до пятого вылета. Этот пятый вылет, что называется, вылечил меня, исцелил от гнетущего чувства страха, неуверенности, заставил поверить в собственные силы.

А дело было так. Ранним утром 30 марта я приехал на аэродром, занял в землянке "плацкарту" и крепко заснул. Разбудила меня команда дежурного по КП:

— Летчиков второй авиаэскадрильи вызывает командир полка! Подполковник Сериков, как обычно, коротко объявил нам боевой приказ:

Танковые части противника, стремясь выйти из окружения, ведут наступление на позиции наших наземных войск северо-восточнее города Каменец-Подольска. Командир дивизии полковник Котельников приказал нанести по этим танкам бомбоштурмовой удар. Первую группу в шесть самолетов поведет лейтенант Мокин в составе летчиков: Огурцова, Ромашова, Курганова, Романова и Гутова.

Взлет! Штурмовики тяжело начали разбег. Я должен был идти ведущим последней пары, но мой ведомый младший лейтенант Федя Гутов не сумел взлететь с аэродрома — брызги грязи буквально залепили фонарь его машины, и я оказался замыкающим группы. "Топаем" по курсу впятером... Минут через двадцать пять среди леса заблестела на солнце извилистая гладь Днестра. Под нами большой город со старой крепостью. Каменец-Подольск? Но разобраться я не успел — заработали зенитные артбатареи противника. Заградительный огонь был настолько плотным, разрывов снарядов было так много, что, казалось, нам не пройти, всех перебьют... Но наш ведущий был пилот не робкого десятка. Он решительно с левого разворота заходит на цель, четыре "ила" повторяют его маневр. Интенсивность зенитного огня не ослабевает, но пока все было благополучно. Хорошо видно, как внизу, по черному полю, ползут в боевом порядке бронированные коробки — немецкие танки. Мы пикируем на них, одновременно ведя прицельный огонь эрэсами и из пушек. Вот загорелся один, другой, третий танк... Наши начали работать ПТАБами. Добавил масла в огонь и я.