Самая красивая девушка в могиле (ЛП) - Триана Кристофер

- Привет, - сказала Роуз, слегка помахав рукой.

Обри ухмыльнулась.

- Очарована, - она повернулась к Белле. - Теперь нас шестеро.

- Да, - сказала Белла, ожидая бóльшего, но не получив. - Но для чего?

- Всему своё время.

Саванна вышла вперёд, таща за собой широко раскрытые глаза девушки.

- Это Марни.

Девушка улыбнулась, но отвернулась, застенчиво.

- Она моя младшая сестра. Мы сбежали!

- О, - сказала Белла, не зная, что ещё сказать.

- Ей только что исполнилось пятнадцать, - сказала Саванна. - Достаточно взрослая, чтобы её инициировали, верно?

- Я бы так сказала, - сказала Обри. - Достаточно, если она того хочет.

Марни наконец подняла глаза, и в её глазах Белла увидела знакомое отчаяние, то же самое желание быть принятой старшими девочками, которое чувствует любая пятнадцатилетняя девочка. Марни была просто взволнована тем, что выходит на улицу после наступления темноты со своей старшей сестрой, и поэтому созрела для лепки, так стремилась угодить, что была такой же податливой, как пластилин.

- Эм-м-м, да, - сказала Марни, восторженно. - Конечно, Обри.

Обри посмотрела на Роуз.

- А что насчёт тебя?

Роуз скрестила руки на груди. Белла практически слышала, как Роуз сдерживала смех. Она знала Обри всего тридцать секунд и уже решила, что она совершенно нелепа. Она бросила на Беллу быстрый взгляд, как раз достаточный, чтобы сказать ей: "Я делаю это только для тебя", затем кивнула.

- Конечно, - сказала она. - Я в игре.

2.

Холли не могла припомнить последний день, который она провела без боли в спине. Ей даже не нужно было ничего делать, чтобы это началось. Иногда она просто вставала с кровати, и спина была закручена. В другие разы казалось, что узел медленно формируется в течение дня, из-за чего всё, о чём она могла думать, это тёплая ванна и бокал вина, ожидающие её дома. Ванна была ничем не примечательной, а вино было в коробке, но этот ритуал удерживал её от попыток светской жизни.

Она убрала тёплую тряпку с глаз и сделала ещё один глоток шардоне.

"Боже, - подумала она. - Вот что значит быть за сорок?"

Она всегда была уставшей, всегда больной, всегда в плохом настроении. Её работа на почте была неудовлетворительной и однообразной, и всё же она истощила её от других людей до такой степени, что ей просто хотелось пойти домой и изолироваться от них. Она даже редко видела своих друзей. Все были заняты своими семьями и карьерой. Близкие подруги, которые у неё были в тридцать, теперь были просто фотографиями в социальных сетях. Холли не с кем было встречаться, даже если бы она этого хотела.

Это также усложняло знакомство с парнями. Без друга, который мог бы её свести, или домашней вечеринки, где она могла бы познакомиться с новыми мужчинами в комфортной обстановке, Холли находила концепцию свиданий одновременно изнурительной и пугающей. Она знала, что ей нужно двигаться дальше, но где она должна была встретить кого-то нового? Она не хотела прокручивать профили на сайтах знакомств, как будто она пыталась выбрать фильм. Кроме того, она бы слишком нервничала, чтобы пойти на свидание с кем-то, с кем она не встречалась лично. Это просто не было её привычкой. Или, по крайней мере, не то, что она делала, когда в последний раз была на рынке.

Ну, её вернули на полку после почти двадцати лет брака, но она не была выставлена ​​на обозрение в дорогом магазине, как когда она была молодой и сильной. Теперь она сидела на виртуальной полке Goodwill для тех отчаянных и глупых, кто хотел дать любви ещё один шанс. И то же самое касалось мужчин, доступных сорокапятилетней матери-одиночке в маленьком городке. Хороших либо увели, либо сломали, оставив только объедки, человеческий эквивалент холодной картошки фри на дне пакета с едой на вынос.

Но Боже, как же ей надоело заботиться о себе. Её вибратор работал сверхурочно ещё до того, как Джастин съехал. Задолго до того, как мысль о разводе пришла ей в голову, они с мужем отдалились друг от друга в сексуальном плане. Вскоре последовало эмоциональное отчуждение, и к тому времени, как она сумела озвучить своё несчастье Джастину, было уже слишком поздно. К тому времени ничто не изменило бы её решения уйти от него. Теперь она поняла, что после неудачного брака не оправишься так, как от других мёртвых отношений, и свидания после сорока были унизительной пустыней. Она не хотела возвращения Джастина - она даже не была горяча к идее нового мужа - но она хотела кого-то в своей жизни. И всё же, глядя на парней своего возраста, Холли была ошеломлена. Они были не парнями, они были мужчинами - стариками. У них были лысые места и седина в бородах, пресс давно исчез, грудные мышцы сдулись. Это было так, как будто она смотрела на отцов своих подруг, когда она была подростком, и это беспокоило её. Прошло так много времени, пока её внимание было приковано к другим вещам. Действительно ли она была женским эквивалентом этих мужчин?

Затем она посмотрела в зеркало, и это подтвердилось. Её плечи падали, когда она их поднимала. Морщины от смеха превратились в гусиные лапки. Гравитация нанесла урон её груди и ягодицам, и вокруг её живота образовалось небольшое кольцо жира, из-за которого её живот выпирал прямо над пахом, как и шрам от кесарева сечения. И у неё было больше, чем несколько собственных седых волос. Холли, которую она знала, была похищена этой странной женщиной, которая была слишком похожа на её мать, и это заставило её чувствовать себя ошеломлённой, подавленной, напуганной.

Сорок пять. Официально средний возраст. И одиночка.

Она потянула затычку для слива пальцами ног, ванна забулькала, всасывая использованную воду. Холли допила свой бокал вина и завернулась в полотенце.

"Ты не совсем одна, - сказала она себе. - У тебя есть Белла".

Её отношения с дочерью в эти дни вряд ли были чем-то, что можно было бы отпраздновать. Белла переживала мятежную, унылую фазу, которая отражала ту, что пережила Холли в том же возрасте. Но объяснить это сходство с Беллой было бы невозможно. Иногда Холли хихикала, как её дочь думала, что она лично изобрела комбинацию армейских ботинок и платья-комбинации. Холли носила Doc Martens с плиссированными юбками и сетчатыми чулками ещё в Юрскую эпоху девяностых, делая всё возможное, чтобы выглядеть как Кортни Лав и Джульетт Льюис. По сравнению с этим готический наряд Беллы был скромным. Все вещи, которые, по мнению её дочери, делали её индивидуальностью, были взяты из поколения X - поколения её матери - и она даже не осознавала этого или, по крайней мере, не признавала этого. Если бы она это сделала, то подумала бы она, что её мать крутая, или решила бы, что эти вещи теперь отстой по ассоциации?

Холли надела свои спортивные штаны и старую рубашку, которая не могла превзойти по комфорту. Она надела свои пушистые тапочки, на одном из которых был старый боевой шрам от сигаретного ожога, оставшийся с того момента, как она ненадолго вернулась к этой привычке. Глядя на свой наряд, Холли насмехалась над собой.

"Лиса".

Она спустилась вниз и наполнила бокал вином лишь наполовину. Взглянув на часы на духовке, она с удивлением увидела, что уже полночь. Казалось, она только начала расслабляться после очередного долгого рабочего дня, и теперь у неё оставалось всего восемь часов до того, как будильник поднимет её снова.

"Я не встану", - сказала она себе, зная, что это ложь, но желая представить себе такую ​​возможность, поверить в баланс между работой и личной жизнью, хотя бы на мгновение.

Но теперь она была матерью-одиночкой. Джастин не был хорошим кормильцем, даже когда они поженились. Она не просила у него алиментов, но надеялась, что он, по крайней мере, будет надёжным в вопросах содержания ребёнка, тем более, что он будет экономить деньги, переехав к своей матери. Холли обманывала себя, думая, что может рассчитывать на него хотя бы в этом. Джастин был слишком захвачен смертоносным трио, которое лишает мужчин всей мужественности - травкой, видеоиграми и порно. Он был эгоистичным Питером Пэном, который не мог выносить критику лучше, чем убирать за собой. Она так долго ждала, пока он повзрослеет, но он мысленно застрял в своих двадцати, не более взрослым, чем когда они впервые встретились. Это было чудо, что она оставалась с ним так долго, но ей нужен был кто-то другой.