Амфитрион - Петер Хакс

С простым рабом так скверно обращаться?

МЕРКУРИЙ

Как? Раб ему дороже, чем мудрец?

ЮПИТЕР

Естественно. Ведь по его понятью

Рабом любой стать может человек,

Но ниже, чем философ, пасть нельзя.

Теперь молчи и слушай. Этот Созий,

Он может помешать моей любви.

Поторопись принять его обличье

И прогони подальше от ворот.

МЕРКУРИЙ

Опять вы задаете мне задачу.

Сначала я гремел.

ЮПИТЕР

Как, ты гремел?

МЕРКУРИЙ

Как, вы не слышали?

ЮПИТЕР

Конечно, нет.

МЕРКУРИЙ

Гремел, и очень сильно, господин.

А мне ведь непривычен этот труд.

Ядро земли как будто раскололось,

Земля разверзлась под Эгейским морем,

И воды океанские, рванувшись,

Из бездны той забили, как фонтан

Огня кромешного. Как будто тучу

Прошила молния длины громадной –

Вот как гремел я.

ЮПИТЕР

Надо же! Алкмена!

Грозу слыхала ты?

АЛКМЕНА (из дома)

Грозу? О нет!

ЮПАИТЕР

Рев, грохот, шум, борение стихий?

АЛКМЕНА

Я слышала твой нежный шепот.

ЮПИТЕР (Меркурию)

Так-то.

Молчи, ступай и делай, что велят.

(Идет в дом.) Меркурий уходит. Появляется Созий.

Он громко смеется.

СОЗИЙ

Над чем я так смеюсь? Один как перст,

И ни души вокруг. Как раз над этим.

Не правда ли, весьма остро? И все же,

Будь проклят час, когда Амфитриона

Я вздумал философии учить.

Судите сами: он хотел раба

Отправить в Фивы с важным порученьем,

Как вдруг настала ночь, у солнца в полдень

Положенную часть часов похитив.

И эта недоношенная ночь

(Указывает на занавес.)

Была черней, чем зимних сто ночей.

И по сравненью с ней другие ночи

Казались яркими, как попугаи.

Не мудрствуя лукаво, я улегся,

Но вдруг хозяин подозвал меня

«Старик, — он молвил, — ты мне толковал,

Что тьма не более темна, чем свет». –

«Да, отвечаю, толковал». — «А как

Ты мне докажешь это?» — говорит.

А я ему в ответ: «Сначала вы

Мой тезис опровергнуть попытайтесь».

«Ну, — говорит он, — ночью мы не можем

Ни цвет, ни форму вещи распознать»,

«И днем не можем, — я ему на это. —

Гора, к примеру, утром голубая,

А на закате пурпуром горит.

И кажется она нам сверху круглой,

А спереди мы видим острый шпиль».

«Допустим, — говорит, — однако ночью

Нас беды страшные подстерегают.

Не можем мы во тьме их разглядеть».

«И днем не можем, — я ему на это. –

Средь бела дня нас лучший друг предаст,

Змея укусит и скала придавит»,

«Однако днем, — мне возражает он, —

Так человеку на душе легко».

Ну, тут уж я его совсем припер.

«Вот, говорю, в чем ваше заблужденье.

Для мудреца ни ночи нет, ни дня.

Быть мудрым — значит вечно ждать беды.

От освещенья мудрость не зависит.

И зренье — только форма слепоты,

И свет есть та же тьма, но наизнанку.

И день, и ночь внушают равный ужас».

И вдруг он соглашается со мной.

«Ты совершенно прав, мой добрый Созий.

И вместо неученого раба

Я лучше в Фивы мудреца пошлю.

Тебе ведь все равно, что ночь, что день».

Появляется Меркурий, одетый как Созий.

Ну и дорога. Я едва бреду.

По сторонам одни крутые скалы.

Но, кажется, с дороги я не сбился,

Раз головой задел Меркурьев столб.

Ах, мудрый Созий, жди теперь беды.

Меркурий, знаю я, на все способен.

МЕРКУРИЙ

Еще не знаешь, но узнаешь скоро.

СОЗИЙ

Ну вот, теперь совсем я ослабел.

Уж не иду я, а скорей ползу,

Сбивая в кровь и руки и колени.

Хоть ничего не вижу, лезу вверх.

Теперь стою. А где стою, не знаю.

МЕРКУРИЙ

Тебе бы лучше не стоять здесь вовсе.

СОЗИЙ

Но кто же знает, где стоит? Никто.

А знать, что мало кто что знает, — значит

Быть очень близким к истинному знанью.

И разве я могу сказать, что мне

В постели оставаться было б лучше?

Возможна ведь такая связь причин,

Что если б не ушел я с корабля,

То на него напал бы осьминог

И проглотил меня и всю команду.

Я безмятежностью своей силен,

Спокоен, ибо мудр. Пусть дураки

Из кожи лезут вон и портят печень,

Глаза заводят и скрипят зубами

И от волненья шляпу в клочья рвут.

МЕРКУРИЙ

Лишь боги безмятежны, о сын праха!

Я безмятежности тебя лишу,

Меня начальство очень разозлило, —

Ну что ж, сорву на подчиненном зло.

Я твой двойник! Какое поношенье!

Я отомщу и развлекусь как раз.

Я докажу тебе, что ты не ты,

Я доведу тебя до исступленья.

Хочу, чтоб с головы сорвал ты шляпу,

Чтоб смял ее, скрутил и, наконец,

Всю в клочья разорвал. Начнем, пожалуй.

(Надевает маску Созия и становится в открытых воротах.)

СОЗИЙ

Как жутко здесь. Ах, я уже пришел.

Ворота наши. В них я и войду.

(Натыкается на Меркурия, идет обратно.)

А это что там за фигура бродит?

Ох, ну и пугало! Я не видал,

Чтоб человек так низко опускался.

(Снова идет к Меркурию. Меркурий передразнивает его движения.)

Мне кажется, себя я вижу, право.

Да этот тип не кто иной, как Созий,

Ворот блестящей медью отраженный.

Меркурий и Созий толкают друг друга.

(Недоверчиво.)

Как запотело зеркало!

Толкает Меркурия в живот, тот падает, поднимается, толкает Созия, тот падает, поднимается и начинает вытирать подолом плаща несуществующую поверхность зеркала. Меркурий копирует его движения. Тогда Созий начинает дышать на Меркурия.

Неужто

Я так противен?

МЕРКУРИЙ

Ты еще противней.

СОЗИЙ

Ш-ш!

МЕРКУРИЙ

Куча мусора.

СОЗИЙ

Кто это?

МЕРКУРИЙ

Я.

СОЗИЙ

Тсс, зеркало! Молчи и не болтай.

Дай мне послушать, кто здесь говорит.

МЕРКУРИЙ

Я говорю.

СОЗИЙ

Ты обрело дар речи?

МЕРКУРИЙ

Нет, мудрый Созий, немы зеркала.

СОЗИЙ

Я так и думал. Видно, показалось.

МЕРКУРИЙ

Я говорю, что ты настолько мерзок,

Что даже собственное отраженье

Всей мерзости твоей не передаст.

СОЗИЙ

Я ничего не понял.

МЕРКУРИЙ Почему?

СОЗИЙ

Ночь так черна, что мне темны все речи.

МЕРКУРИЙ

Найдем светильник для твоих ушей.

(Уходит.)

СОЗИЙ

Фу, померещилось! Какой-то жулик,

Я чуть его не принял за себя.

Появляется Меркурий с фонарем.

МЕРКУРИЙ

Ну, поглядите — разве не похож?

СОЗИЙ

Не отражение — и все ж портрет!

Проклятый свет, тебя не зря хулил я.

Лишь на свету теряют ясность вещи.

Нет, сударь, нет. Типичное не то.

Вы слишком грязны, чтоб со мной сравняться.

МЕРКУРИЙ

Почаще бы вам ванну принимать.

СОЗИЙ

Как это — ванну?

МЕРКУРИЙ

Ну, представь, корыто

Из мрамора и полное воды –

Пусть банщик растворит в нем ароматы,

И пусть рабыни с мягкими руками

Прилежно тело разотрут твое.

СОЗИЙ

Не по карману, сударь, это мне.

Вот оттого-то я и предпочел

Науку о морали, а мораль

Гласит, что это суетность одна.

(Сравнивает Меркурия с собой, поднося фонарь то к одной части тела, то к другой.)

Ну и рука у вас! Как у скелета.

А впрочем, нет, моя ничуть не лучше.

А ноги как? Уж больно ваши кривы,

Мои стройней, пожалуй, Впрочем, нет.

Ах, до чего противен человек,

Когда о нем мы судим без пристрастья.

Моя нога, не будучи моей,

Окажется весьма кривой ногою.

МЕРКУРИЙ

Ну, я вас убедил?

СОЗИЙ

Я признаю,

За Созия вполне принять вас можно.

МЕРКУРИЙ

Я — Созий.

СОЗИЙ

Кто вы?

МЕРКУРИЙ

Я Амфитриона

Слуга покорный, и словарь, и пес,

Я Дава отпрыск, разума отец,

Я — Созий, мировая знаменитость.

СОЗИЙ

Вы — Созий?

МЕРКУРИЙ

Да.

СОЗИЙ

Философ?

МЕРКУРИЙ

Да, он самый.

СОЗИЙ (пожимает ему руку).

Бедняга! Вместе с вами я скорблю.

Вдвойне жестокой к вам была судьба.

Вы Созий и философ. Мне вас жаль.

Меркурий срывает с головы шляпу.

Ну-ну, не надо.

МЕРКУРИЙ (надевает шляпу).

Верите вы мне?

СОЗИЙ

Охотно.

МЕРКУРИЙ

Созий — я?

СОЗИЙ

Конечно, вы.

МЕРКУРИЙ

Сопротивленье бесполезно.

СОЗИЙ Да.

МЕРКУРИЙ

А может, испытаете меня?

СОЗИЙ

Не стоит, право.

МЕРКУРИЙ (срывает шляпу).