Рассказка о Лисёнке и королеве шуршариков - Михаил Мазель

Глава 7

Желание купить Лисёнка возникло так же внезапно, как и сам Лисёнок (вместе со сверкающей витриной, магазином, и загадочной незнакомкой пяти лет). Это было большим безумием, чем попытки отыскать проход в параллельный мир. Если последний и мог однажды сублимироваться из моего воображения, то суммы, которую должен был стоить Лисенок, я ни в жизни не заработаю, трудись я даже по двадцать часов в сутки. Нет-нет, я не жаловался. Моих доходов хватало на сытую и беззаботную жизнь холостого мужчины, не ограничивающего себя ни в походах в кино, театры и на выставки; ни покупкой книг и пластинок; ни даже двумя, а то и тремя путешествиями в год. Но мне, при всей моей разгильдяйской натуре, хватало ума понимать, что полутораметровый плюшевый лисёнок, да ещё и выставленный в витрине, возможно, только для рекламных целей, будет стоить мне минимум трёх месячных окладов и поездки на горный курорт на Рождество.

Стряхнув кленовые маршальские погоны с плаща, я резко выдохнул и открыл толстую прозрачную дверь.

Дзинь-нь-нь-нь-к, – раздалось над головой протяжно и вкрадчиво.

– Привет, Колокольчик, – произнёс я, мысленно удивляясь собственному поведению.

Ответное: – Привет, – незамедлительно прозвенело в моих ушах и передо мной возник пожилой клоун в сине-бело-серых полосатых шароварах, сине-бело-серой клетчатой курточке-фраке и синем колпаке, похожем на перевернутый цветок-колокольчик. Колпак – таки был украшен настоящими колокольчиками разного размера.

Клоун широко развёл руки и его морщинистое, но очень приветливое лицо расплылось в улыбке. Колокольчики застрекотали наперебой на разные голоса, словно озвучивая весёлые искорки, вспыхнувшие в больших добрых серых глазах. Клон поправил густую серую очень похожую на настоящую шевелюру, на секунду приподняв колпак!

Магазин оказался совсем не таким большим, как мне это показалось снаружи, но гораздо более сказочным, чем я когда-либо мог себе представить. Большие и маленькие звери и сказочные герои сидели, стояли, лежали на лужайках под пальмами, на барханах. Тут был и бассейн с парусниками, на борту которых были самые настоящие пираты, был и замок с рыцарями и драконами. Тут были и кукольные дворцы, такие которые в своих мечтах не видела даже самая послушная девочка.

Я издал непонятный стрекочущий звук, выпуская воздух сквозь расслабленные губы, и засопел. Потом слегка наклонил голову налево и с силой потянул себя вниз за правую мочку.

Ммм-э-э, – произнес я, в довершениe ко всему выше изданному.

Клоун улыбался. Глаза его лучились а я понимал лишь то, что выгляжу полным идиотом.

– Ну что Вы, молодой человек, это всего-навсего детский магазин, и цены у нас значительно дешевле, чем Вы себе вообразили. К тому же, Вы наш первый посетитель, а первый посетитель, если он хороший человек, приносит удачу… А Вы ведь хороший человек? Не так ли?

Клоун снова снял колпак и снова провел рукой по волосам, которые (я уже совершенно в этом уверился) были самые что ни на есть настоящие. Всё это он проделал достаточно быстро и с неисчезающей с лица улыбкой. Колокольчики ещё о чём-то переживали, а клоун уже демонстрировал мне какой-то билетик, размером чуть больше трамвайного. Билетик был голубого цвета и на нём виднелись темно-синие буквы. По всей видимости, чудной старик выудил его из своего волшебного колпака.

– Ну что Вы растерялись? Это Ваш счастливый билетик. Берите и читайте, что там написано.

Я протянул руку, всеми силами стараясь остановить внезапно начавшуюся дрожь. Пальцы не слушались, и всё же я не уронил билетика, и, взяв его из теплой шероховатой руки старика, прочёл:

Кто пришел сюда с любовью,

кто доверчив и наивен,

кто не ищет и не ловит,

но в сближении повинен,

кто не знает, но находит,

кто не любит, но желает

тот получит…

– Да, да, молодой человек, Вы наш первый посетитель, а у меня есть своё правило – правило, которому я не изменяю вот уже… Хотя это совершенно неважно… Правило моё… – дарить первому моему посетителю, в каждом новом магазине любую игрушку, которую он пожелает. Любую игрушку, которую он найдет на полках.

Наверное, я выглядел не только смешным, но и малость невежливым, потому что я рванулся к витрине, по дороге спотыкаясь о расставленные волшебные игрушки, чудом не роняя и не опрокидывая их. Я и не заметил, как Лисёнок оказался у меня в объятиях.

– Ох, молодой человек, и чему Вас учили мама и папа? Хотя нет, я вижу, что они—то Вас учили, учили… Но… Нет, я понимаю, когда сбываются мечты, можно потерять голову. Но, я даже не знаю, что Вам сказать. Вы ведь человек с техническим образованием. Вы ведь должны уметь слушать. Я же ясно выразился: любую игрушку на полках. Или мама с папой не объяснили вам, чем полка отличается от витрины?

Клоун говорил со мной очень мягким и добрым голосом, глаза его всё так же светились, и колокольчики время от времени отзывались на едва заметные покачивания головы, но мне стало так стыдно, как не бывало никогда раньше, даже тогда, когда я безжалостно врал маме и папе, разбив школьное окно или прогуляв уроки… Перед глазами поплыли какие-то странные картины из детства: порванные новые штаны, перепачканная белая нарядная рубашка; стали раздаваться какие-то голоса, то ли милые бабушкины нотации, то ли наигранно-строгое ворчание моей первой учительницы… Мне стало душно. Душно от стыда за моё поведение, душно от нахлынувших воспоминаний, душно от странного желания и жжения в груди, которое пришло вместе с последним. Я осторожно водрузил Лисёнка на место и опрометью бросился из загадочного магазина.

– Погодите, молодой члове-е-е, – раздалось мне вслед, но я не разобрал, что кричал мне милый Клоун. Последние его слова заглушил «Дзиньк» входной двери, которая бесшумно закрылась у меня за спиной. А даже если бы она и хлопнула, я бы этого не услышал. Я нёсся по бульвару. Листья шарахались из под моих ног, а полы незастёгнутого плаща развивались по бокам, придавая мне сходство с большим летящим листочком, потерянном в этом непонятном мире, несущимся в воздухе по воле ветра, а, может быть, и какой-то более могущественной и неведомой силы.

Глава 8

Утром я с трудом раскрыл глаза. Тело ныло и конечности не слушались меня. Губы потрескались, а язык еле ворочался во рту.

Температуру мерить я не стал. Зачем. Вне всяких сомнений – она была. Я позвонил шефу и, взяв больничный день, поплёлся к врачу. Хорошо, что я ещё заставил себя съесть кусок белого хлеба с маслом и сыром и выпить стакан чая. Может, это было и не самым умным поступком: пить горячий чай и идти простуженным на улицу. Но если учесть, что мне пришлось просидеть в очереди больше пяти часов, то я хотя бы не умер от голода и тихо постанывал только от озноба и головной боли. К моменту приёма у меня уже почти всё прошло. Врач посоветовал мне высыпаться и ничего не прописал.

Обычно я предпочитал ходить пешком, даже на значительные расстояния, но чувствуя слабость, я решил подъехать несколько кварталов на трамвае. Я вышел на бульвар и, присев на лавочку, принялся ждать. Трамвая долго не было. Холодный ветер начал проникать под мой не по сезону легкий плащ и под безрукавку, которую я надел по случаю предполагаемой простуды. Красный кленовый листик приземлился ко мне на колено. Я положил на него ладошку и провалился куда-то. Мысли проносились на периферии сознания, как облака весенним вечером над крышами домов: четкие и неуловимые.

– Мужчина… Мужчина, Вы будете садиться?

Я очнулся как от сна и увидел кондукторшу в новенькой кожаной фуражке с блестящей эмблемой на кокарде.

– Простите, я… я, кажется, задремал, – зачем-то пробормотал я, с некоторым усилием приподнимаясь со скамейки и медленно ковыляя к подножке.

– Вроде не пьяный,.. – сама себе сказала кондуктор, и посмотрев на меня спросила, уже громче: – Милок, с тобой всё в порядке? Странный ты какой-то…

Вместо ответа я швырнул в нее кленовым листочком и прошел в глубину вагона. Трамвай звякнул и неспеша поплёлся вдоль знакомого до мелочей маршрута, а я притулился плечом к окну, приподнял воротник и, протиснув ладонь между високом и холодным стеклом, прикрыл глаза.

Мне казалось, что прошёл час, хотя, наверное, не прошло и минуты. Визгливый высокий голос проник в меня как утренний озноб: – Ну, и так и будешь изображать тут ненормального? А платить кто будет? Пилот самолета? А, ну, давай, плати!? Я не посмотрю, что ты на вид интеллигентный, живо высажу!.. – кондуктор крутила серебристым свистком на пальце явно демонстрируя его мне.

Первой моей мыслью было, что мне всё равно, что я хочу спать, хочу горячего чая и что, пусть меня ссаживают, арестовывают что угодно, мне бы только побыстрее добраться до любого места, где можно лечь и закрыть глаза. Но потом я представил, как громко и пронзительно она будет свистеть, хотя никогда и не слышал этого свиста вживую, кроме как в кино. Я улыбнулся, сознавая, что даже в детстве, ребенком я не ездил зайцем ни в трамвае, ни где бы то ни было ещё.