Рассказка о Лисёнке и королеве шуршариков - Михаил Мазель

Я всегда жил в ожидании такого шага, поэтому и относился с опаской к слову «самый». Поэтому у меня всегда было много любимых книг и песен, фильмов и актёров, переулков и бульваров. У меня не было только любимой… Может быть и потому, что любимая-то как раз должна быть «самой-пресамой»… И каждый раз, делая шаг за поворот, я ждал её. И каждый раз я проходил по знакомому с детства бульвару в надежде, что случайный шаг, поможет мне бросить именно тот случайный взгляд на скрытое от меня место пространства, где ждёт меня именно она…

Я плыл по бульвару как усталый баркас, возвращавшийся в родной порт. Листья, почему-то неубранные, шептались о чём-то у меня под ногами. Мне казалось, что они читали мои мысли и передавали их по цепочке друг другу, сочувственно вздыхая:

– Вы слышали, он опять не нашёл того, что искал?

– Как не нашёл?

– Ведь он так давно ищет?

– Ведь он так искренне верит, а те, кто верят, в конце-концов находят!

– Да, находят. Мы знаем, знаем, но он пока не нашёл…

– А, может, поможем ему?

– Да, да, да! Давайте поможем ему!..

– У нас не получится, мы же уже облетели, мы уже не видим того, что видели раньше, а когда видели, мы были немы… Мы можем только шелестеть у него под ногами сочувственно и грустно… Мы можем только шелестеть… Только шелестеть…

Неожиданный порыв ветра оборвал беседу, подняв и разбросав говорящих на непонятном мне языке в вечернее небо. Они вспорхнули как перепуганные бабочки и медленно оседали обратно, молчаливые и встревоженные. Один красный листок метнулся прямо к моим глазам. Я инстинктивно отмахнулся и,.. повернув вместе с бульваром, застыл в изумлении.

Леса и щиты, стоящие около старого дома в течение нескольких лет и портящие всю красоту этого прелестного уголка, были сняты и передо мной открылся сверкающий витринами детский магазин. В центральной витрине на перевернутом пенопластовом барабане сидел огромный рыжий лисенок, такой, о котором я мечтал в детстве, именно такой… Мне было сложно поверить, что я всё это вижу своими глазами. Я даже ущипнул себя за мочку правого уха и несколько раз провел растопыренными пальцами по взъерошенным волосам.

Кленовый листок соскочил с непослушной прядки и подхваченный новым порывом ветра спланировал прямо к ней под ноги…

– … Я?! Я – Лисёнок! Привет! А я думала, что ты меня так и не заметишь. Я тебя знаю. Ты – бородатый дяденька. Ты тут каждый день ходишь…

«Бородатый дяденька» стоял улыбаясь. То ли – этому прелестному созданию, то ли собственным мыслям, то ли детским воспоминаниям, лучившимся из витрины нового магазина.

– Ну почему же не замечаю, ещё как замечаю, – сказал я и… обнаружил, что кроме меня на бульваре никого нет. Только ветер гнал очередную стайку листьев, и вечерние сумерки мчались следом, укутывая крыши домов пологом тайны и надежды.

Глава 3

На другой день, я заранее приготовился к встрече с очаровательной незнакомкой. Листьев, которые так и не убирали, стало ещё больше и они шелестели что-то волнующее и нежное, вздыхая от каждого моего шага, как будто чувствовали, происходящее в потаённых уголках моей души.

«Хорошо, что их не убирают,» – подумал я, мысленно благодаря незнакомого мне чиновника из мэрии, забывшего послать сюда трубачей с пылесосами. Да—да: «трубачей с пылесосами». Именно так я называл дворников, сдувающих листву в кучки в том далёком и, вместе с тем, таком близком детстве, находясь, наверное, в возрасте моей новой знакомой, встречи с которой я с таким нетерпением ждал. Сейчас я поверну вдоль бульвара и увижу её розовую в красных мишках курточку с большим толстым капюшоном, отороченным пушистой синтетической мохнаткой.

Я сделал шаг и, действительно, увидел девочку, прыгающую на одной ножке с одного красного листочка на другой. Золотистые длинные волосы выбились из под капюшона, а рыжеватая чёлка и впрямь придавала ей сходство с рыжим проказником.

– Привет, Лисёнок, – крикнул я, приближаясь к ребёнку большими, но размеренными шагами.

– А я знаю, кого ты высматриваешь, – прозвенела незнакомка, не ответив на мое приветствие, продолжая отыскивать кленовые листочки и скакать по ним: – Ты ищешь Королеву Шуршариков, но её сейчас нет. Она проходит тут на час раньше.

Я опешил и на секунду потерял дар речи. Вообще-то, я собирался спросить малышку, что она делает на бульваре одна каждый день в это позднее для маленькой девочки время. Но она опять внезапно исчезла, словно надела шапку-невидимку, или ускользнула в свой волшебный мир через неведомую для взрослых потайную дверь, скрытую в воздухе бульвара. А ведь достаточно сделать один неосторожный шаг, чтобы и мне отыскать эту дверь, ведь я только с виду взрослый. Ну да, у меня густая рыжая борода, но внутри я все тот же малыш, засматривающийся на большого лисёнка в витрине детского магазина… Детского магазина… Детского магазина…

Я не знал, сколько прошло времени. Когда я, тряхнув головой, сбросил налёт странных мыслей, балансирующих между воспоминаниями и мечтами, я обнаружил, что стою как раз рядом с открывшимся вчера «детским миром», прямо рядом с Лисёнком, вышедшим из моей детской мечты. С трудом поборов желание войти в магазин, я вернулся на бульвар и не спеша направился домой. Листья шуршали под ногами. Я не слышал этого. Одна мысль всё настойчивее и настойчивее билась у меня в подсознании, пытаясь вырваться наружу. Одна маленькая мысль, пока что в форме вопроса: «О ком говорила девочка?» – ведь я уже очень давно никого не искал, хотя ждал и надеялся, что кто-то найдёт меня. Я шёл и повторял этот вопрос и не слышал, как листья взволнованно и трепетно шелестели под ногами, но даже если бы и слышал, вряд ли бы я понял, что они тревожно повторяли наперебой одну и ту же фразу: – Вы слышали?.. Вы слышали?.. Вы слышали?.. Вы слышали, он узнал о нашей Королеве! Вы слышали? Он узнал о нашей королеве! Он узнал о Королеве Шуршариков… Что-то будет!.. Что-то будет!.. Что-то будет!..

Глава 4

Интересно, а давно я стал её встречать? Неделю? Дней десять? Кажется, она появилась с первыми опавшими листьями. Я отогнал невольную мысль, возвращавшую меня к тем светлым временам, когда я верил в чудеса и сказки. Мысль возвращалась, а я отгонял её, повторяя себе, ту фразу, что привык слышать от других, возмущенно отшучиваясь. Я говорил себе: «Дружище, опомнись, ты же серьёзный дяденька с высшим техническим образованием. Повзрослей, наконец… О чём ты думаешь? Ты ведь знаешь, что чудес не бывает?..» – и сам себе отвечал, что бывает, улыбаясь в густую рыжую бороду тому мальчику, который только что сам себя назвал словом «дяденька».

Глава 5

Лисенок, я вчера не успел тебя спросить, а кто же такие Шуршарики?

– Шуршарики?! Ну, Шуршарики это… маленькие меховички… Шушарики – это же такие пушистые комочки, с глазками большими, смешными носиками и маленькими ножками и их можно гладить; они очень пушистые и такие… приятные, но… ты ведь не это хотел меня спросить! Ты ведь хотел меня спросить об их королеве? Ведь так?

Девочка быстро нагнулась и, приподняв обеими ладошками охапку листьев, швырнула их мне в лицо. Я инстинктивно моргнул, а когда порхающие листья опустились, обнаружил, что опять стою один посреди бульвара, и только осень бесшумно бродит где-то поблизости. Бродит, бродит… Но листья не отзываются почему-то на её шаги – лишь на мои. Может быть, осень и есть Королева Шуршариков? Кому же, как ни ей может принадлежать этот титул? Всё правильно, но я чувствовал, что девочка говорила о ком-то реальном… Что ж, «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» вспомнил я. Если уж верить в чудо, то надо в него верить и ждать. «Утро вечера мудренее»… И я поспешил по бульвару домой, не замечая, что загребаю ногами ковер из листьев, который с каждым днём становился все толще и толще.

Глава 6

А потом она исчезла. Её не было три дня, и я даже начал волноваться, хотя, что собственно могло с ней случиться? Видимо, её мама или бабушка, которые и гуляли с ней на бульваре, стали внимательнее следить за своим озорным чадом. Я улыбался, думая о малышке, и одновременно незаметно для самого себя вздыхал, если не безнадежно, то грустно и протяжно. Стайки листьев пробегали по еще пока золотистому ковру, скрывшему последние остатки асфальта, вторя мне, а я улетал куда-то к чему-то неведомому и близкому, двигаясь как пьяный, возможно, в тайне надеясь пройти через придуманную мною же потайную дверь в мир моих детских, а может и взрослых сокровенных желаний.

Глава 7

Желание купить Лисёнка возникло так же внезапно, как и сам Лисёнок (вместе со сверкающей витриной, магазином, и загадочной незнакомкой пяти лет). Это было большим безумием, чем попытки отыскать проход в параллельный мир. Если последний и мог однажды сублимироваться из моего воображения, то суммы, которую должен был стоить Лисенок, я ни в жизни не заработаю, трудись я даже по двадцать часов в сутки. Нет-нет, я не жаловался. Моих доходов хватало на сытую и беззаботную жизнь холостого мужчины, не ограничивающего себя ни в походах в кино, театры и на выставки; ни покупкой книг и пластинок; ни даже двумя, а то и тремя путешествиями в год. Но мне, при всей моей разгильдяйской натуре, хватало ума понимать, что полутораметровый плюшевый лисёнок, да ещё и выставленный в витрине, возможно, только для рекламных целей, будет стоить мне минимум трёх месячных окладов и поездки на горный курорт на Рождество.